Владислав Вишневский - Честь Афродиты

Женщина свободной рукой достала из кармана мобильный телефон, набрала номер…

— Алло, сынок, ну как ты там? — спросила она, краем глаза глядя на своего спутника. Голос у неё мягкий, приятный. В нём забота, любовь и тревога. Микс такой, материнский. Обычный.

— О, мам, вы где? — Громко отзывается сын. В голосе удивление и только забота.

— Ещё в России, тут очередь длинная на таможне.

— Тьфу, мам, а чего тогда звонишь, если ещё здесь. Сто раз уже… — Огорчился сынок.

— Ну мы же с дядей Гришей беспокоимся… Как там у тебя и что?

— Да чего беспокоиться, вы же только что уехали… — Женщина очень хорошо сейчас представляет лицо своего сына, удивлённое и родное. — Нормально у меня, всё в порядке. А что?

— А Лерочка как? — спрашивает она, и её спутник согласно кивает головой, прислушивается к разговору.

— А Ле-ера… — На распев повторяет имя сын, в его голосе звучат уже другие нотки, словно любимую программу по телевизору включили. — А Лера ещё в институте. Я борщ ей варю, нам. Сам.

— Молодец! Лавровый лист только не забудь положить. Он там, в тёмной банке, такая стеклянная, на полке, возле холодильника.

— Да знаю я, мам, знаю! Хорошо что напомнила! Я забыл! Сейчас найду! А солить когда, в смысле сразу в полном объёме или после капусты, как закипит?

Её спутник, дядя Гриша, тоже переживает, внимательно слушает разговор, кричит в трубку.

— До того как, до того, сынок, как закипит. Попробуй сначала.

— А, понял, — отвечает ему сын. — Привет, дядя Гриша. Как там Борис Фатеевич?

Телефон уже в руках мужчины.

— А он вперёд пошёл, на таможню, узнать, почему стоим. Тут затор.

— Что, линяет народ? За лучшей долей в очередь выстроился?

Мужчина озадаченно оглядывается, больше на очередь из автомобилей, отвечает:

— Да нет, вроде! По делам, наверное или туристы.

— Понятно, — бодро кричит в трубку сын и неожиданно закругляет разговор. — Всё, дядь Гриша, привет маме, мне нужно Лерку бежать встречать. Отбой.

— Кого?

— Ну Леру, понимаешь, Ле-ру. К метро. Из института она едет. Время уже. Извините. Всё-всё. — И абонент отключился.

Мужчина возвращает спутнице телефон.

— Отключился. Леру побежал встречать, — говорит он. — Из института едет. И борщ сварил.

Женщина теснее прижимается к его плечу.

— Хороший парень, — замечает он. — Хорошего сына ты вырастила.

— Мы… — заглядывая ему в глаза, поправляет она. — Мы вырастили.

— Согласен, — говорит он, и вдруг почти хохочет — Спрашивает, когда солить! Ну даёт! Я в его годы однажды содой борщ посолил, представляешь, содой, вот учудил.

— Правда? — спрашивает она.

— Ага! Всё вылил потом. Невозможной еда получилась. А он…

И они долго потом смеются…

Такими, ещё улыбающимися и раскрасневшимися, их застаёт вернувшийся водитель. Садясь на сидень и поворачиваясь к ним, он спрашивает:

— Кто вас так рассмешил, Антонина Николаевна? Григорий Михайлович опять, да?

— Да, Боря, он и насмешил, — отвечает она. — Говорит, борщ однажды содой посолил, Представляешь?

— Борщ, содой?

— Ну да, борщ!

Теперь они уже смеются втроём.

Вновь бренчит сотовый телефон. Теперь уже в кармане Григория Михайловича.

— Да, — говорит он. — Слушаю! — И через секунду расплывается в улыбке. Немедленно прикрыв трубку рукой, сообщает Борису и Антонине. — Это Марго нам звонят с КолаНиколой из Владивостока. Привет, привет… Ну… Получили? Вовремя? Мы рады… И вы нас поздравляете? Спасибо! Тоня нас слушает. Дать ей трубку? Даю.

Через секунду и Антонина Николаевна принимается и благодарить, и поздравлять Марго.

— И мне тоже дайте, и мне… — лицом тянется к телефону и Борис Фатеевич.

Едва он успевает поздравить Марго и передать привет главреду, как у него телефон отбирают. Всем хочется сказать несколько приятных слов Дальневосточным друзьям.

Никто из них, к сожалению, не смог побывать на свадьбе у Марго, не сможет. Отъезд помешал. Но все положенные в таких случаях поздравления и подарки они отправили. Экспресс-почтой. Потому и звонок…

— Марго, девочка, будь счастлива! Пусть у тебя в жизни всё будет хорошо и безоблачно, — с чувством говорит Антонина Николаевна.

— И никогда не соли борщ содой. Мужу не понравится. — Весело кричит в трубку Григорий Михайлович.

— Дядя Гриша, какой борщ, какая сода? — Удивляется Марго. — Вы будьте счастливы… «Сто футов вам под килём, дядя Гриша и тётя Тоня! Под килём!» — кричит им чей-то незнакомый мужской голос в трубку. — Это… Вам желает мой муж! — поясняет Марго. — Он рядом стоит. «У, такой родной весь, придушила бы». — В трубке с готовностью немедленно слышится: «Придуши, придуши! Я готов!», — за этим чей-то далёкий смех в трубке, весёлая возня и вновь прорывается чуть грустный голос Марго. — Тёть Тоня, дядь Гриша, Вольке привет. Мы ему позвонили, но у него телефон почему-то отключен, сказали, или вне зоны доступа, говорят. — Григорий Михайлович с усмешкой понимающе переглядывается с Антониной Николаевной, и они одновременно, в голос отвечают. — Передадим-передадим, обязательно передадим. Всего доброго. До встречи.

Перед капотом Вольво вспыхнули задние фонари тяжёлой фуры, и она, мигнув стоп-сигналами, медленно покатила вперёд.

Водитель Вольво, Борис Фатеевич, запустил двигатель и передвинул рычаг АКПП, убрал ногу с педали тормоза… Поехали.

Путь впереди у них был длинный. Зарубеж. На ту сторону. К «своим»…

Москва, М/О 2008 г. май-декабрь