Найо Марш - Танцующий лакей

— Нам будут делать операцию под наркозом? — спросил Мэндрейк с нервозной усмешкой.

Бейли неодобрительно глянул на него, затем выдавил из тюбика на пластинку немного черной пасты и раскатал в тонкую пленку.

— Разрешите протереть вам пальцы.

— Но у нас руки совершенно чистые, — сказал Мэндрейк.

— Да, — согласился Бейли, — но тут требуется химическая чистота. Так что позвольте. — Он протер им пальцы. — А теперь прошу вас по очереди прижать каждый палец к пластинке. И, пожалуйста, не напрягайте руку, сэр.

Когда они счищали с пальцев остатки краски, в комнату вошел улыбающийся Фокс.

— Я вижу, вы уже закончили. Согласен, неприятная процедура, особенно для дам. Но ничего не поделаешь, таков порядок. И не надо на нас гневаться, мы ведь всего лишь выполняем свои обязанности. — Он встретился с вопросительным взглядом Бейли и произнес, не меняя тона: — В гостиной. — Бейли собрал принадлежности и вышел. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, детектив продолжил: — Мистер Мэндрейк, шеф просит вас зайти через десять минут в библиотеку.

— Хорошо, я приду.

— А мне оставаться здесь? — тихо спросила Клорис.

— Это как вам угодно, мисс Уинн, — ответил Фокс, доброжелательно глядя на нее. — Ждать всегда неприятно. А в одиночестве время тянется особенно долго. Так что я посоветовал бы вам присоединиться к обществу в гостиной.

Клорис смутилась.

— Особого желания у меня нет, но я вижу, придется.

— Вот и чудесно, мисс. — Лицо Фокса осветилось улыбкой. — А мистер Мэндрейк даже успеет вас проводить. Мы ждем вас в библиотеке через десять минут, сэр. Вам напомнит сержант Бейли, как только закончит свои дела в гостиной. И еще я вас попрошу, сэр, как-нибудь ненавязчиво попросите мистера Ройала и мистера Комплайна тоже прийти. — Он открыл дверь, выпуская Мэндрейка и Клорис.

— Ну что, дружище Фокс, все прошло спокойно? — спросил Аллейн.

— Да, сэр. Бейли в гостиной обрабатывает остальных. Я выпустил доктора. Глупо держать его под замком, который любой болван откроет за считанные минуты. Я попросил Харта пройти в гостиную. А его супруга не желала давать отпечатки пальцев.

Аллейн усмехнулся:

— Как же иначе. Такая красотка.

— Молодая парочка там же, — продолжил Фокс. — Я заметил, что мистер Мэндрейк проявил любопытство относительно того, что мы делаем в курительной. Я попросил его привести с собой этих двоих, когда будет сигнал. Полагаю, вам нужны независимые свидетели, сэр.

— Конечно. А что леди Херси?

— С ней я не говорил. Но даму можно туда привести, если понадобится.

— Да, пошлем за ней Бейли, — пробормотал Аллейн и повернулся к детективу. — Должен признаться, у меня еще никогда не было так мало сочувствия к убийце. Это все казалось бы просто глупостью, если бы не было таким омерзительным хладнокровным преступлением. И самое главное, противоестественным. Однако действовать мы должны осмотрительно. Не допустить ошибок. Не очень люблю эти театрализованные представления по воспроизведению преступления, но они полезны. Главное, чтобы у нас получилось.

— Обязательно получится, — заверил шефа Фокс. — Мы ведь все проработали до мелочей. Попробовали полдюжины раз. Неужели после этого сорвется?

— Я говорю о деле в целом.

— Вы опять, как обычно, сомневаетесь, мистер Аллейн. Но сейчас нет причины. Я никогда не видел дела яснее.

Инспектор поднялся из-за стола и заходил по комнате.

— И у нас теперь есть улики.

— Неопровержимые, сэр.

— Забавно, но все дело держится на свидетельстве этого весельчака Томаса. Танцующего лакея. Именно с его помощью мы установили время совершения убийства, а также сколько потребовалось преступнику на его действия. Прибавим к этому золу, удочку старины Ройала, то, что мы нашли на приемнике, и канцелярскую кнопку, принадлежащую Уильяму. Разве это не дело?

— Замечательное дело.

— Замечательное, не замечательное, но все же… — Аллейн замолк и посмотрел на детектива. — Фокс, я никогда вас не спрашивал, что вы думаете о войне.

Детектив удивленно вскинул голову.

— О войне? Да, сэр, об этом вы меня не спрашивали. По-моему, она еще не началась.

— Я тоже так считаю. Пройдет год, и мы будем вспоминать об этих зимних неделях как о чем-то фантастическом. Вам не кажется странным, Фокс, что сейчас мы радуемся, что выследили одного ничтожного убийцу, в то время как прямо над нашими головами уже висят сотни орудий? Перед нами рушится мир, а мы орудуем мухобойкой.

— Такова наша работа.

— Конечно, мы будем ее продолжать. Не обращайте внимания, это просто такое настроение. Так что давайте вернемся к нашим делам. Вот и Бейли. Вы закончили?

— Да, сэр, — ответил дактилоскопист, ставя на пол сумку.

— Кто-то противился?

— Дама-иностранка. Ей не нравилось, что я собрался пачкать ее пальцы. Так она сказала. Пришлось потратить время на уговоры.

— А остальные как себя ведут?

— Мне показалось, сэр, что они взволнованы. Помолчат, помолчат, а потом вдруг заговорят все вместе. Мистер Ройал и Комплайн посматривают на доктора враждебно. А ему хоть бы что. Сидит себе спокойно, о чем-то думает. Свою супругу просто не замечает, только иногда вдруг посмотрит, словно чем-то удивлен. Отпечатки смотреть будете, мистер Аллейн?

— Да, давайте сравним их с теми, что вы нашли на предметах. Это вряд ли что-то прояснит, но сделать надо. А потом позовем сюда этих четверых, чтобы закончить. Начинаем, Фокс.

— Который час? — спросил Николас.

Херси посмотрела на часы.

— Четверть девятого.

— Повторяю для тех, кто не слышал, — произнес Джонатан. — В столовой поданы холодные закуски.

— Мы все это слышали, Джо, — отозвалась Херси. — Но, наверное, ни у кого нет аппетита.

— Я проголодался, — заметил доктор Харт, — но не могу принимать еду от человека, который считает меня убийцей.

Джонатан сердито кашлянул.

— Дорогой доктор Харт, — проговорила Херси почти с нежностью. — Оставьте предрассудки, не стоит из-за них голодать.

— Завтра я уже буду свободен, тогда и поем где-нибудь, — ответил доктор. — А сейчас можно и воздержаться. Тем более мне полезно. — Он поймал удивленный взгляд жены. — Я имею привычку переедать, верно, дорогая?

Николас подошел к мадам Лиссе, встал рядом. Она посмотрела на него, чуть пожав плечами.

— Как-то странно получается, — продолжил Харт. — Раньше, когда жена была против огласки наших отношений, я этого хотел, даже мучился. А теперь наоборот.

— Оставьте ваши оскорбления, — напряженно проговорил Николас. Ничего более умного он придумать не мог.

— А я никого этим не оскорбляю. И уж тем более жену. Она сама себя оскорбляла тем, что скрывала свое семейное положение.