Лариса Светличная - Деревня мертвецов

И почему я уверена, что коллективный поход в женский туалет больше не понадобится? Все равно проверю. Стиснув зубы, выдохнула и пошла одна. Кирилл потянулся следом, он бы и в туалет за мной зашел, но оттуда вышли женщины и странно на нас с ним посмотрели. Он понял, куда идет и отстал.

— Холодную воду из-под крана пить нельзя! — напоследок заботливо напомнил он.

— Спасибо, что предупредил.

Еще бы посоветовал не купаться в унитазе.

Я быстро заглянула во все кабинки — никого. Вообще никого кроме меня на весь этот сортир, куда меня принесло, причем зря. Я разозлилась, чуть не пнула дверь, и вышла наружу.

— Уходим отсюда, — и первой двинулась на улицу. Кирилл ничего не понял, но пошел за мной.

Студенты бурно обсуждали происшествие, решив, что поездка только началась, а впечатлений уже много и все негативные. Злата хлопала кукольными голубыми глазками, мальчишки толпились около нее. Полина ничего не видела, но соглашалась с окружающими.

— Что тут у вас произошло? — спросила я. — На полчаса одних нельзя оставить…

— Мы почти ничего не видели, — с сожалением сказали мне студенты, а Полина громче всех. — Вы только к врачу ушли, и сразу какая-то девушка выбежала из здания вокзала, и ее тут на площади сбила машина. Но мы когда прибежали, она там лежала, а машина, которая ее сбила, уехала.

— Что за девушка? — спросила я.

— Бомжиха, наверное, — предположила ангельская куколка Злата. — Одета она очень плохо, и вид у нее помятый.

— Ну да, помятый, ее же машина сбила! — съязвил Виктор Пушкин.

— Поехали отсюда! — сказала я. — Быстро! На проезжую часть никто не выходит! От меня ни на шаг!

Если мой дядя решит, что я имею отношение к тому, что здесь произошло, то возьмет меня за шкирку, отведет к тете, а та передаст с рук на руки родителям, которые по такому случаю не поленятся съездить к родне в гости. И тогда я никогда не узнаю, зачем и для какого отчета декану устраивать фальшивую конференцию. Как только я пойму, что вся эта наука состряпана за три дня, то можно будет потребовать себе с декана премию за то, что я такая молодец, съездила на липовый конгресс и молчу об этом. А вот если меня поймает дядя, то не видать мне никакой премии, а уж как разозлится декан, если афера раскроется — и говорить нечего.

— У меня в поезде украли телефон! — сунув руку в карман куртки, произнесла Полина.

— Сама его, наверное, выронила! — не стал жалеть ее Петюня.

Полина задумалась и замолчала.

Злата тоже молчала, но над Полиной не смеялась, а могла бы, с ее характером. Мне рассказывали, что она сама уже раза три теряла сумку в кафе. Положит сумку на стол — типа, место занято, и уходит в другой конец зала. Возвращается — сумки нет. Так что обе хороши.

У меня другая фишка, я не теряю, я нахожу.

Мальчишки притащили все вещи к ржавому автобусу. По-моему, у него даже колеса были не родные, а от какого-то самосвала.

— Эта штука точно поедет? — засомневалась я, обращаясь к водителю. По моему мнению из техники он управлял только самокатом в детстве.

Он промолчал, словно вообще не услышал. Ответил Кирилл:

— Куда он денется, довезет. У меня записано, что будет встречать автобус с этими номерами.

— Я заметила! — мне казалось, что болею, но по-настоящему я заболела только сейчас, прямо дурно стало. Мы ж в этом не доедем! Оно по дороге или развалится или взорвется.

Залезать в этот реанимированный железный труп не хотелось, а пришлось. Я медлила, ждала, пока все разместятся, и влезла последняя. Голова, которая отвлеклась на трагический случай с почти не знакомой мне девушкой, снова заболела. Было очень жаль бедняжку, обидно, что все так сложилось. Зачем она куда-то побежала, если мы договорились встретиться? Кто мне теперь расскажет, деканы каких еще вузов решили приписать к отчету несуществующую конференцию? Или она мне все наврала, а то, что ее сбила машина — просто несчастный случай? Думать об этом не хотелось, голова занудно болела, и трясло в старом автобусе так, что я поняла — меня укачивает, хотя всегда любые поездки переносила замечательно.

Решила спать — не вышло. Поняла, что если не буду держаться за что-нибудь устойчивое, то тряхнет так, что расшибу башку, а она и так болит. Надо было все-таки найти врача. Студенты же, погоревав немного, развеселились, стали петь и рассказывать анекдоты. Что ж, жизнь — как песня, работа — анекдот.

Кирилл решил, что самое устойчивое в этом постоянно меняющемся мире — это его плечо, и сел ближе. Но я предпочла ему Левушку. Он показался мне как-то глобальнее, выше и толще. Если что — падать на него не больно. Лёвушка моему соседству не обрадовался, но я сказала ему, что в следующем семестре у него зачет, и я нужна ему целой и живой, и он стал терпеть.

Лёвушку, вообще-то хотели отчислить. Но беда — для этого его надо было завалить на каком-нибудь предмете. Встал вопрос — кто из преподавателей должен это сделать. Все преподаватели враз испытали шок.

— Я не могу! — сразу сказала Марина Караваева. — Вы его видели, этого Лёвушку? Он нависает над тобой, мычит и раскачивается! А он если зашибёт ненароком? А если специально? У меня ребенок маленький!

— А у меня родители престарелые! Меня тоже бить нельзя! — добавил кто-то еще.

— А у меня муж больной!

— А я сам инвалид!

Все посмотрели на меня, а я сказала:

— Ну и что! А у меня кошка! И вообще я этого Лёвушку давно боюсь! Будете приставать — поставлю ему автоматы в первый же день учебного года!

От меня отстали, от Лёвушки тоже. Кажется, у него есть шанс стать лучшим студентом университета.

Вроде бы, я все-таки уснула под визг и перебранку студентов, возмущений Кирилла о том, что Лёвушка меня не удержит. Тот отвечал, что до зачёта мне ничто не грозит. Глаза открывать и спорить с парнями не хотелось. В голове что-то стучало, нос заложило, в ухе стреляло. Ясное дело, в таком состоянии думать хотелось только о науке.

— Приехали! — обрадовал нас водитель.

Ребята с воплями восторга — наконец доехали и остались живы — повыскакивали из автобуса, даже Полина умудрилась не упасть на выходе. То есть, она упала, но ее поймал Петюня, выругался и отпустил. Злата грациозно прыгнула на руки Кирилла. Я, закинув сумку на плечо, вылезла сама.

Лучше бы не вылезала.

Советской власти в этой деревне не было никогда. Про лампочку Ильича не слышал никто. Ни один человек здесь не знал значения слова «асфальт». Бурьян стоял выше повалившихся заборов вдоль единственной пародии на улицу. Из печных труб тихо поднимался дым.

Что я здесь делаю? Да еще в отпуск?! Ну ее, эту премию, не в деньгах счастье! Это народная мудрость, а народ врать не будет. Поеду-ка я обратно домой на этом же автобусе, вдруг он не развалится еще часа три.