Марина Серова - Заблудиться в страшной сказке

– Прости, я надеялась, что мы успеем завершить дела, пока ее будет трепать полиция…

– Дура! – внезапно выкрикнул Комаров и ударил жену по щеке. Миледи покачнулась и села на пол, прижимая руки к месту удара. Ольга не заплакала – наоборот, она все так же смотрела на нас горящими ненавистью глазами.

– И вовсе я не дура! – выкрикнула женщина. – Это был хороший план, жаль, не сработал. Я думала, капитан уберет эту тварь с дороги… Кто же знал, что они заодно?

– Кстати, это правда, – вступил в разговор Алехин. – Я решил проследить за Охотниковой именно после вашего звонка.

Комаров смерил супругу убийственным взглядом, но больше не добавил ничего о ее умственных способностях.

Теперь биохимик обратился к Дохлому. Комаров подошел вплотную к стеклу и проговорил:

– Ну что, привел?

Дрюня виновато кивнул. Я подумала, что Комаров сейчас примется стыдить сына – этого Павлика Морозова двадцать первого века: несчастный пионер предал только отца, а Дрюня подставил всю свою семью – папу, маму и даже дядю, которому принадлежал заводик, служивший прикрытием для всей этой биохимической шарашки. Но вместо этого Вячеслав Васильевич одобрительно кивнул и сказал:

– Спасибо, сынок. Рад, что ты снова на нашей стороне. Наконец-то ты одумался. А я ведь боялся, что ты начисто спалил себе мозги этой своей дрянью. К счастью, ты вовремя понял, что искупить вину и заслужить прощение можно одним-единственным способом.

Дрюня виновато шмыгнул носом и попытался потереть то место, где у него когда-то находилось ухо, но я блокировала его руку, и парень только судорожно дернулся.

– Теперь у тебя появился шанс, Андрей, – великодушно заявил Комаров старший.

Я во все глаза уставилась на Дохлого. Ах ты, гаденыш! Я-то думала, что парень привел нас в лабораторию потому, что хотел нашими руками разделаться с папашей, который, судя по всему, давно списал со счетов своего сынка-наркомана. Да еще и ухо вдобавок отстрелил. Это вам не игрушки!

А оказалось, ситуация зеркально обратная! Еще в Варфоломеевке, поняв, что я вцепилась в него как клещ и не намерена выпускать, парнишка придумал отличный план. Я ведь сама на пальцах объяснила наркоману, что бежать ему совершенно некуда… Получается, Дохлый привел сюда Алехина и меня потому, что решил уничтожить нас при содействии своего папаши. Ну, и заодно искупить вину – ведь именно Дрюня виновен в том, что лаборатория перестала быть секретной!

Я прижала Дохлого так, что наркоша заверещал, будто морская свинка. Краем глаза я поймала осуждающий взгляд Алехина – капитан явно не одобрял моих действий. Надо же, какой рыцарь без страха и упрека нашелся! Неужели за всю карьеру ему ни разу не доводилось выбивать показания из задержанного или «закрывать» того, чья вина не доказана полностью? Я взглянула в серые глаза Алехина и решила, что да, вполне возможно. Ни разу не приходилось. В таком случае ты, капитан, слишком хорош для нашего грешного мира. А вот я, Женя Охотникова, далеко не такая высоконравственная личность. Ну, простите, если можете! Жизнь у меня одна, и если на одной чаше весов благополучие одного-единственного наркомана (который и так лет через пять сойдет в раннюю могилу – судя по тому, какую дрянь он неразборчиво употребляет, Дохлому одна дорога), а на другой чаше весов две жизни – моя и Алехина, колебаться я не буду. Мне еще ни разу не приходилось убивать безоружного человека вот так, голыми руками. Но если понадобится – я это сделаю.

Правда, сейчас цель у меня совсем другая, но Комарову знать об этом вовсе не обязательно…

Я слегка сдавила шею Дохлого сбоку – и парень осел бессильной куклой, закатив глаза.

– Сыночек! – взвыла Ольга и рванулась к нам, колотя кулаками по стеклу. С таким же успехом она могла стучать по металлу.

Миледи повернулась к мужу. Львиная грива ее разметалась, ноздри раздувались. Сейчас Ольга походила на Медузу горгону – ту самую, которая умела взглядом превращать в камень.

– Ты слизняк, тряпка! – ее слова, обращенные к мужу, заставили того невольно попятиться. – Ты что, так и будешь смотреть, как эта тварь убивает нашего единственного сына?!

Комаров, все такой же хладнокровный, подошел к стеклу и остановился рядом с женой. Руки он заложил в карманы и легонько покачивался с пятки на носок, изучая нас с Алехиным пристальным взглядом.

– Евгения, вы что, действительно его убили? – не веря своим глазам, проговорил Алехин.

– Нет, капитан, – вместо меня ответил ему Комаров. – Евгения Максимовна не станет уничтожать свой единственный козырь.

– Конечно, не стану! – ответила я. – Ваш мальчик в полном порядке – я всего лишь отключила его минут на пять-семь.

Алехин непонимающе смотрел на меня, и я потеряла терпение:

– У меня просто-напросто устала рука держать этого крысеныша! Я же не могла, капитан, попросить вас сменить меня! Вы бы мне ответили, что представляете закон и правопорядок и не станете применять силу к беззащитному и безоружному человеку! Так ведь?

Алехин молчал.

– Кстати, чтоб вы знали, этот беззащитный человек – а именно Дрюня по кличке Дохлый – похитил из этой самой лаборатории контейнер с вирусом, способным за неделю превратить наш любимый город во вторую Припять! И все это ради того, чтобы по-быстрому срубить немножечко бабла! А то злые родители давали мальчику недостаточно карманных денег и бедняжке не хватало на наркотики…

Дрюня пошевелился и слабо застонал. Мы все – и то ту сторону стекла, и по эту – уставились на него с большим интересом. Парень сел, потирая лоб и глядя перед собой бессмысленным взглядом. Теперь в течение пары часов у него будет болеть голова – следствие кислородной недостаточности, ведь я пережала ему артерию. Ничего, до свадьбы заживет – могла бы сжать чуть посильнее, и все, привет, Дохлый…

Дрюня икнул, и тут его вырвало. Фу, ну и запах теперь в боксе!

Но мне это, как ни странно, даже на руку.

– Ну, хватит! – властно произнес Комаров. – Мне уже достаточно демонстрации ваших возможностей. Говорите, чего вы хотите.

Но я так легко не сдаюсь. Теперь ты, Славочка, какое-то время будешь играть по моим правилам.

Я подарила Комарову самую обворожительную из своих улыбок и проговорила:

– Кстати, Вячеслав Васильевич, вы в курсе, что вас погубило ваше научное честолюбие? – Пока мне не удалось вывести Комарова из равновесия – он вспылил только по поводу глупости своей жены, а мне жизненно необходимо было проверить, до какой точки кипения я могу довести нашего главного злодея.

– Научное честолюбие? – приподнял брови Комаров. – Что вы имеете в виду?

Наконец-то я разожгла его любопытство.

– К сожалению, до тех пор, пока вы не выполните моих требований, я не скажу больше ни слова об этом деле.