Марина Серова - Моя очередь развлекаться

— Он… не послушает…

Я удивилась:

— Это почему же? Ты при мне говорил ему про телефонный звонок.

— Он побоится, что развязанный Петя их поубивает.

Чистяков еле говорил, постоянно трогая челюсть и морщась от боли. Похоже, он не врет. Выходит, вариант со звонком точно отпадает. И ехать вместе с Чистяковым нельзя. Во-первых, он вряд ли сейчас сможет сесть за руль, а во-вторых, там, среди своих, он найдет способ, как сделать мне подлянку.

Значит, принимается третий вариант. Связать подлеца и мчаться туда самой, пока не поздно. Оставалось, кстати, сорок минут. Едва-едва успеть.

— Извини, Андрей, придется тебе еще полежать.

С этими словами я несильно долбанула его рукояткой пистолета по башке, чего ему хватило, чтобы опять свалиться. Затем защелкнула наручники, потому что времени на веревки уже не оставалось.

— Надеюсь, он теперь долго не очухается, — пробормотала я себе под нос, закрывая квартиру и бегом спускаясь вниз по лестнице. Было не до ожидания лифта. Счет пошел на минуты.

…На улице я чуть не кидалась на проезжую часть в желании побыстрее поймать машину.

Наконец на зелененьких «Жигулях» притормозил средних лет невзрачный мужичонка:

— Куда, девушка?

— В Ягодную Поляну!

Он оценивающе оглядел меня маслеными глазками и заявил:

— Полтинничек будет стоить.

— Плачу стольник, если окажемся там через двадцать минут!

— Ну тогда прыгай быстрее.

Мужичок лихо рванул с места, и я стала чуть ли не молиться на каждом перекрестке, чтобы цвет на светофоре был зеленым.

Нам везло. Через десять минут на приличной скорости машина уже выезжала из города.

Неожиданно водитель свернул с дороги на тропинку, ведущую в лесопосадки. Все произошло так быстро, что я не успела осмыслить случившееся:

— Что такое?..

— Да ничего, красавица, понравилась ты мне больно, — услышала я и ушам своим не поверила, — давай-ка порезвимся, так мне и стольничек твой не нужен.

— Да ты…

Я просто задохнулась от возмущения. Но мужичок в это мгновение ловко извлек откуда-то перочинный ножик и заявил:

— Будешь визжать, пырну, и нет тебя. И закопаю тут в лесочке.

«Маньяк, за дурочку меня принял», — успокоилась я и заныла:

— Дядя, я не против… только резиночку надень, вдруг чего… Она тут в сумочке у меня…

Мужичок пару секунд размышлял на тему гигиены секса. Этого времени мне хватило, чтобы ловко открыть сумку, где сверху лежала чистяковская пушка, и ткнуть дулом пистолета в лоб идиота:

— Брось ножик, козел!

— А-а…

У мужика отвисла челюсть, выпал из руки ножик, и, похоже, наступила полная импотенция.

— Гони, подонок, куда приказано, и поживее!

Уперев дуло пистолета в бок идиота, я с удовольствием наблюдала, как неуклонно ползет вверх стрелка спидометра. Черт, целых пять минут потеряно из-за кретина!

Но зато теперь он гнал, как никогда в жизни. Мы влетели в Ягодную Поляну как смерч. Когда я оказалась перед знакомыми воротами, с момента выезда от моего дома прошло двадцать две минуты. До контрольного срока оставалось всего восемь.

Ткнув на прощание новоиспеченного белого от страха импотента дулом в зубы, я выскочила из машины и, благо ворота оказались открытыми, помчалась к двери особняка.

Там немного перевела дух, поскольку из-за двери ничего страшного не доносилось, и стала соображать, как лучше поступить.

А, была не была! Я схватила камень, валявшийся под ногами, и запустила его в первое от двери окно. Расчет шел на то, что тупое Колино мурло не станет соваться в разбитое стекло, но высунется из двери. К счастью, так и вышло. Никого и ничего не боящийся Коля Якорь, грязно матерясь, открыл дверь и явился на пороге. Он явно хотел наказать хулигана, осмелившегося повредить хозяйскую собственность.

Коля очень удивился, когда увидел меня и пистолет в моей руке, направленный прямиком в его широкую переносицу.

— Спокойно, парень, — ласково проговорила я, — разок дернешься, и пуля в лоб тебе обеспечена.

Такие разговоры он понимал и уважал, поэтому не стал трепыхаться, а поднял руки и спросил:

— Чего ты хочешь? Где начальник?

— Начальник отдыхает. Велел тебе передать, чтобы ты развязал Петю. Сейчас ты медленно-медленно повернешься и под прицелом так же медленно пойдешь внутрь. Одно лишнее движение — и я стреляю.

Коля Якорь не стал спорить, и я, почти упираясь дулом ему в спину, вошла вслед за ним в прихожую. Насторожило меня то, что его напарник на полу отсутствовал:

— Где он? — спросила я.

— Там… лежит… на втором этаже… у него башка кружится.

— Ладно, с ним потом разберемся. Развязывай Петра и поживее.

Коля Якорь минуты две возился с веревками, изредка оглядываясь на меня, чтобы удостовериться, по-прежнему ли на него смотрит дуло пистолета.

Оно, естественно, смотрело по-прежнему. Когда наконец Петр был освобожден от пут, он медленно поднялся, постоял несколько секунд, пошатываясь, и совершил в принципе естественное для себя телодвижение. То есть обрушил всю мощь своего боксерского кулака на челюсть Коли Якоря.

Коля упал, как подкошенный сноп.

— Молодец, Танечка, вовремя успела, — сказал Петя и улыбнулся, — этот козел уже готовился меня прикончить, ходил тут и рассказывал, как будет это делать.

— Пусть бы попробовал, — заявила я, помахивая пистолетом, — я б их, честное слово, тогда всех перестреляла.

Петр подошел ко мне и поцеловал в щечку:

— Спасибо, я твой должник.

Я даже засмущалась:

— Перестань, Петя, это же я втянула тебя в историю.

Петр нахмурился:

— Нет, в историю нас всех втянула эта мразь Алексеевский по теперешней фамилии Крепцов, я правильно понял?

— Правильно.

— Так вот, он теперь от меня не скроется в любой точке земного шара. И этот тоже, Андрюша… Кстати, а как ты от него избавилась?

Я показала чистяковскую пушку:

— Видишь этот пистолет?

— Неужели отобрала у него?

— Конечно!

Почему-то мне очень хотелось погордиться перед Петей.

— Расскажи, как все было.

Он подошел к столу, за которым сидел до него Коля Якорь, и, открыв, выпил буквально залпом бутылку пива. А из ополовиненной бутылки водки плеснул себе на ладонь и приложил ладонь к ране на голове. Поморщился:

— Ничего, до свадьбы заживет. Кстати, выходи за меня замуж.

Я улыбнулась:

— Во время войны, Петя, если хочешь победить, поменьше говори о любви. Нам сейчас нужно, во-первых, связать этого борова, — я ткнула пальцем на валявшегося без чувств Колю Якоря, — а во-вторых, посмотреть наверху, как себя чувствует другой боров. Что-то там стоит подозрительная тишина.

Некоторое время мы с Петром провозились, связывая веревками запястья и щиколотки Коли Якоря. Затем, немного отдышавшись, поднялись на второй этаж, где в одной из трех спален (чья, интересно, дачка?) обнаружили стонущего амбала.