Микки Спиллейн - Я умру завтра

Я только присвистнул.

- Кто постарался?

У него дрогнули в насмешливой ухмылке уголки губ.

- Не Ренцо. И не Кербой, У обоих - отменное алиби. А вот следы от шин оказались очень любопытными. Словно кто-то хотел остановить нашего приятеля Галли и поболтать, а он почему-то влетел в кювет. Не кривя душой, можно сказать, что там было чистое дорожное происшествие. - Он допил бокал, поставил его на стойку и продолжал: - Так что, как видишь, есть чего бояться. - Бакки в упор взглянул на меня: - Веттер, - сказал он.

- Он подбирается все ближе.

Бакки не слушал меня.

- Этот парень начинает мне нравиться. Он делает то, чем надо было заняться давным-давно. Он взял это на себя. Они знают, кто пристрелил Гонсалеса. Один из ребят Фила, удирая, видел, как все было. А когда на шоссе находят человека со сломанной шеей, им тоже известно, кто и как это сделал. - Бакки позвенел тающими в стакане кусочками льда. - Он оберегает тебя, парень.

Я промолчал.

- Но тут есть одна маленькая загвоздка, Джой. Совсем маленькая.

- Что именно?

- Тот парень, который видел Гонсалеса, заметил кое-что еще. Он видел, как вы с Джонни крутились вокруг ящика. И решил, что он достался тебе. Это стало известно, и теперь за тобой идет охота. Второй раз тебе не выкрутиться. Он нужен Ренцо, он нужен Кербою. И ты знаешь, кто за это ответит?

Я покачал головой.

- Ответишь ты. Пулей в живот или в голову. Даже копы хотят, чтобы тебя постигла такая участь. Даже капитан Джерот так считает. Поэтому лучше поскорее уноси ноги отсюда, Джой. И держись от меня подальше. В тебе есть что-то, пугающее меня. В глазах. В выражении лица. Хотел бы я заглянуть тебе в душу. Я всегда думал, что разбираюсь в людях, но о тебе я ни черта не знаю. Ты какой-то загадочный. Посмотри на себя в зеркало. Мне уже доводилось видеть такой взгляд, но не могу припомнить, у кого. Чертовски знакомый... Но мне ничего не приходит в голову. У мальчишки не могут быть такие глаза. Так что вали отсюда, Джой! Эти парни рыщут по всему городу. У них - приказ: найти тебя. И когда это случится, я не хочу, чтобы ты сидел рядом.

- Когда ты про все это напишешь, Бакки, увлекательную историю?

- Вот ты мне и посоветуй когда.

Я стиснул зубы и, пересилив себя, улыбнулся:

- Долго ждать тебе не придется.

- М-да... не исключено, что напишу краткий некролог после твоей смерти. Выследят они тебя в два счета. В том отеле тебе не спрятаться. Надо было действовать умнее...

Я словно обледенел с головы до пят. Ледяная корка сковала мне плечи, пронизав холодом до мозга костей, и я чувствовал лишь пульсацию крови. Я схватил Бакки за руку и, рванув, чуть не сдернул его со стула.

- Что ты сказал про отель?

Однако Бакки лишь пожал плечами. На этот раз он окончательно отключился.

Я выругался про себя, выскочил под дождь и пробежал квартал до стоянки такси.

Портье сказал, что ему очень жаль, но он ровно ничего не знает о 612-м номере. Ночной портье выйдет лишь через неделю. Я выхватил у него ключ и взлетел по лестнице. Меня колотило от страха и ненависти, и я снова и снова повторял про себя ее имя. Я рванул на себя дверь и, едва переведя дыхание, остановился на пороге, понося себя на все лады.

Ее не было. Меня встретила пустота.

Рядом с телефоном лежала записка. В ней было всего несколько слов: "Сначала принеси, потом получишь".

Я отложил записку и уставился в ночь за окном. У меня вспотели ладони. Вот, значит, на что намекал Бакки. Они решили, что товар у меня, и предлагают поторговаться. А потом Марк Ренцо убьет нас обоих. Он уже все рассчитал.

Я попытался было рассмеяться, но горло сдавила спазма. Я бы не узнал собственный голос, если бы заговорил. Разжав стиснутые в кулак пальцы, я посмотрел на ладони. Они были покрыты коркой заскорузлых мозолей - от тачки с металлоломом, который я возил для Гордона. Полтора года, подумал я. Восемнадцать месяцев я за гроши собирал ржавое железо - и нечаянно втянулся в многомиллионное дело... И чуть ли не стал главным действующим лицом. Загадкой, не понятной ни для кого. Я, Джой. Старьевщик. Теперь даже Веттер отошел на второй план. Я остался наедине сам с собой. Веттер появится потом. После меня.

Я подошел к окну и уставился на улицу. Удача, которая пока не оставляла меня, снова смутно забрезжила передо мной. Из остановившейся машины вылез человек. Он был правой рукой Фила Кербоя. Забавно! Ренцо всегда на шаг опережал своих соперников. Но и Фил не терял времени даром. Он все сообразил и хотел прокрутить ту же комбинацию. Он не знал, что ее увели у него из-под носа.

Но все складывалось как нельзя лучше.

Я схватил со стола карандаш, вытащил из ящика лист дешевой почтовой бумаги и быстро нацарапал: "Джой. Вернусь через несколько часов. Береги товар до моего возвращения. Я подгоню машину". Подписавшись именем Хелен, я подсунул записку под телефон и снял трубку.

- Да? - ответил портье.

- Через минуту, - сообщил я, - явятся некие люди. Они будут искать блондинку и меня. Вы скажете, что номер пустой, но позволите им подняться сюда. Меня вы вообще не видели. Понятно?

- Предположим...

- Мистер, если вы не хотите, чтобы вас сегодня вечером уволокли куда-нибудь, делайте так, как вам велят. В противном случае вас прикончат. Это ясно?

Я повесил трубку, оставив его размышлять над моими словами. Такие типы встречались мне и раньше, и я совершенно не беспокоился. Выйдя, я запер дверь и по лестнице поднялся на чердак. Через пять минут я уже был на улице и, заворачивая за угол, увидел, что в комнате зажегся свет. Я подождал еще пять минут, пока из отеля не вышел высокий тип. Он поговорил с водителем машины, и тот выключил двигатель. Значит, сработало. Свет в окне номера погас. Парни заступили на вахту, но им придется набраться терпения. Пусть сидят и думают.

Дождь припустил сильнее и теперь шел ровной стеной. Чуть похолодало, и в воздухе тянуло сыроватой свежестью. На ходу я пытался сложить воедино все куски головоломки. Конструкция выстраивалась медленно и неохотно, ибо приходилось подавлять бушевавшую во мне ярость и устранять гнетущее беспокойство. Я добрался до пустынного пятачка в парке и устроился на скамейке под деревом, не обращая внимания на дождь. Глянув на руки, я увидел, что они трясутся мелкой дрожью.

Но я думал не о том. Мне стоило бы вспомнить эти жирные уродливые рожи, этих разъевшихся крыс с хриплыми визгливыми голосами. Мгновенную вспышку оранжевого пламени, когда пуля отбрасывает человека, - и кровь на камнях мостовой. Копов, которые мечтают посчитаться. О городке, где опасливо молчит пресса и куда наезжают большие тузы, чтобы получить товар, который прямиком отправляет человека в могилу.

Вот что мне стоило бы вспомнить.

Но я не мог думать ни о чем, кроме Хелен. О любимой Хелен, знавшей так много мужчин, которые вызывали у нее ненависть. О милой прекрасной Хелен, которая не хотела причинить мне боль и боялась, что ко мне пристанет ее грязь. О Хелен, которая в первый раз познала любовь... познала со мной. Я вспоминал совершенную красоту ее лица, когда я говорил с ней. Ее нежность и обаяние. Вспоминал женщину, которая ждала, что счастье вот-вот упорхнет, но этого не случилось, ибо я так любил ее, что мне было плевать, какой она была прежде. Теперь она стала совсем другой. Наверное, и я тоже. Хелен не догадывалась, что это она несла в себе добро - она, а не я. Она, а не я была ребенком, о котором надо заботиться. Лишь несколько часов отделяли ее от смерти - как и меня. И то, что мне было так нужно, та вещь, за которую я мог бы выкупить ее жизнь, у меня на глазах ушла под воду рядом с причалом. И у меня было такое ощущение, что я сижу на борту судна, в баках которого нет горючего.