Микки Спиллейн - Убей или умри !

- Но ведь ничего хорошего в этом нет, не так ли? - спросила она. Ты убьешь их... а потом правосудие убьет тебя.

Я усмехнулся, будучи не в силах скрыть своего изумления, но затем взял себя в руки и протянул ей пистолет.

- Ладно, киска, будь по твоему.

Она сунула пистолет в карман и потянулась ко мне, чтобы поцеловать на прощание, когда в помещении бара за стенкой наступила напряженная тишина. Прежде, чем она успела опомниться, я толкнул её в объятья Сонни и хрипло прошептал:

- Уводи её отсюда, черт побери!

Когда дверь за ними закрылась, я развернулся и бросился к широкому, многостворчатому окну и провел рукой по раме, пытаясь нашупать задвижку. По спине у меня медленно скатилась капелька холодного пота. Окна представляли из себя крепкие фрамуги, вставленные в стальные переплеты, из которых кем-то были вынуты ручки запоров. Еще мгновение, и они будут здесь, так что времени на то, чтобы высадить окно, у меня не было.

В дальнем конце помещения находились двери туалетов, и вдохновленный внезапной идеей, я направился в тот, что был помечен буквой "Ж". Если они и устроят в заведении обыск, то первым делом наверняка станут искать меня в мужском. Задвижки на внешней двери туалета не было, но урна для мусора как раз подошла для того, чтобы подпереть ею дверную ручку. Это оказалось делом каких-нибудь двух секунд. Окошко здесь оказалось такой же конструкции как и остальные - стальная коробка, ручки нет. Оно находилось примерно на высоте плеча, а разбить матовое, армированное стекло было практически невозможно.

Снаружи до меня доносились приглушенные голоса. Тихо чертыхаясь, я пытался повернуть обломок ручки оконного запора. Он не сдвинулся с места. Тогда я схватил ворох туалетной бумаги и обмотал её вокруг острого, ребристого штырька. На этот раз, когда я снова попробовал повернуть стержень, лапка запора чуть-чуть покачнулась. Мало-помалу окно начало поддаваться. Рядом за спиной раздался грохот - от удара ноги дверь соседнего туалета распахнулась и кто-то гаркнул: "А ну, вылезай отсюда!"

Если мужской туалет был точной копией женского, то тогда они должны были бы увидеть закрытое окно и догадаться, что выбраться через него на улицу я не мог. Однако, оставалась ещё закрытая кабинка туалета, и поэтому они скорее всего решат, что в ней-то я и затаился. Я мрачно усмехнулся, подумав, что никому не пожелал бы оказаться в такой западне.

Окно тем временем было уже достаточно открыто. Подтянувшись на руках, я протиснулся в него как раз в тот момент, когда кто-то принялся дергать за ручку двери.

Передо мной был переулок, одним концом упиравшийся в здание, а другим выходящий на освещенную улицу. Я побежал на свет и опоздал всего на какую-то секунду, ибо в это в это же мгновение из-за угла навстречу мне выскочил какой-то тип, и я заметил зажатый у него в руке пистолет.

Однако преимущество все ещё было на моей стороне. Его глаза ещё не успели привыкнуть к кромешной темноте, царящей в переулке, а у меня перед глазами оказался его четкий силуэт. Услышав мои шаги, он вскинул руку с пистолетом. Прежде, чем ему удалось нажать на спусковой крючок, я со всего размаху двинул ему в челюсть, одним ударом сворачивая её набок и выбивая зубы. Он навзничь опрокинулся на землю, а я повалился на него сверху.

Но прежде, чем мне удалось вскочить с земли, сзади на меня навалился ещё кто-то. Я потянулся к пистолету, оброненному первым из нападавших, нашарил его, и тут на меня налетел второй.

Ему следовало бы пристрелить меня и дело к стороне. Но вместо этого он с разбегу пнул меня ногой, попадая по больному боку, и мне показалось, что подо мной разорвалась граната. Но с другой стороны, именно эта агония и спасла мне жизнь. Я увернулся от второго пинка и сам нанес судорожный удар обеими ногами, опрокинувший нападаюшего прямо на меня.

Теперь у меня оказалось уже два пистолета. Я инстинктивно вырвал оружие у него из рук. А потом повинуясь все тому же инстинкту, вырубил его точным ударом рукояткой по голове.

Еще никогда огонь у меня в боку не бушевал с такой силой. Такой боли я не испытывал даже тогда, когда меня подстрелили. Мне хотелось потерять сознание... я был готов на все, лишь бы только избавиться от этой боли. И так же инстинктивно я понял, что единственная вещь, способная прекратить мои мучения, осталась в моем номере в гостинице.

* * *

После того, как дело сделано, остается лишь главное, а подробности забываются быстрее всего. Начисто стираются из памяти и сам путь, и препятствия на нем, и крутые лестницы. Забыв обо всем, вы хватаетесь за ручку двери, и тут к вам снова возвращается инстинкт самосохранения, потому что дверь-то должна быть закрыта, и тогда вы без промедления бросаетесь на пол именно в тот момент, когда темноту комнаты прорезает яркая вспышка. Вы по энерции выхватываете пистолет, и чувствуя в руке обжигающую боль, гасите вспышку, что все это время пытается вас убить.

Слышно, как где-то совсем рядом что-то тяжело падает на пол. Вы поспешно скакиваете на ноги, щелкаете выключателем и видите перед собой лежащего навзничь Бенни Куика с зияющей дыркой между глазами.

Попросту тратить время я не стал. Вытряхнул из пузырька шесть капсул и разом проглотил их. Еще с минуту я стоял, дожидаясь облегчения боли. Оно пришло незаметно, подобно набежавшей теплой волне, и я снова оказался в состоянии думать и действовать, как разумный человек, а не животное, идущее на поводу у инстинкта.

Теперь они будут разыскивать меня на улице. Затем заявятся сюда, чтобы проведать Бенни. Найдут его мертвым, и большая охота начнется. Рассудок мой помутился. Свой пистолет я сунул за пояс, пистолет Бенни - к себе в карман, после чего подхватил мертвеца под мышки. Смерть его была мгновенной. Наспех прикрыв ковриком следы кровавые разводы на полу, я вытащил его в коридор и закрыл за собой дверь.

На ум же мне пришло лишь одно место, где можно было бы спрятать тело. Я отволок его вниз по черной лестнице и, завернув за угол, направился к двери комнаты Дэри. Затащив мертвеца в её жилище, оставил его валяться на полу, ибо попросту не мог придумать ничего лучшего.

Напротив же меня жалась к стене и пыталась закричать какая-то девица. Она смотрела меня широко распахнутыми от ужаса глазами и затем, так и не сумев выдавить из себя ни звука, обессиленно опустилась на пол.

Девушка тихонько заплакала, и я уже знал, кто она такая.

- Ты Рут? Рут Глисон? - осторожно поинтересовался я у нее.

Тут до нее, похоже, дошло, что убивать её я не собираюсь. Взгляд её больше не казался остекленелым, и она даже нашла в себе силы подняться на ноги.

- Д-да.

- А Дэри... ты видела Дэри?

- Нет... я хотела... яждала ее...

"Думай," - приказывал себе я, - "СООБРАЖАЙ же ты, черт побери!"