Елена Гордеева - Не все мы умрем

— Вам придется подождать, Евгения Юрьевна, — не очень охотно ответил Герман.

— Сколько?

Он неопределенно пожал плечами:

— Возможно, месяц, возможно, два. Сейчас сказать сложно. Как пойдут дела, — и он неожиданно улыбнулся.

Евгения перевела взгляд на Антона; тот сидел за столом, уткнувшись носом в тарелку, чтобы не засмеяться.

Нет, она не испытывала никакого дискомфорта от пребывания в доме с двумя мужчинами — по отношению к ней они вели себя безукоризненно. Евгения диву давалась: ни с кем она не чувствовала себя так спокойно и уверенно, как с ними; знала: если надо, они защитят от кого угодно. Защищаться от них — повода не было. Но на душе у нее все равно было тревожно, она не понимала отчего, поэтому волновалась. А если Евгения чего-то не понимала, то старалась постичь ситуацию любыми возможными способами, в первую очередь — разумом.

— Вы не подумайте, что я предъявляю вам какие-то претензии, но согласитесь… — запнулась она, не договорив: «Мое пребывание здесь уж очень похоже на плен».

— Чего бы вы хотели? — смиренно спросил Герман.

— Заняться чем-нибудь полезным.

Тут Евгения удивилась себе еще больше. Ей это надо? Не надо. Ей надо как можно скорее отсюда выбраться и начать новую жизнь. Жизнь после смерти.

— Я не собираюсь мешать вашим планам, — осторожно сказал Герман, — но чем бы вы хотели заняться?

— Хочу уехать в Питер. Что там буду делать — не знаю. Возможно, устроюсь переводчиком, но в бизнес больше не пойду.

— А я могу вам дать один совет?

Зеленые глазищи уставились на Германа.

— Давайте.

— Вам лучше уехать за границу. Ведь вас здесь уже ничего не держит, не так ли?

— За границу? — удивилась Евгения. — А куда?

— В Германию.

Глаза женщины расширились еще больше.

— Я никогда не думала об этом.

— Странно. Словарный запас у вас шире, чем у многих немцев. Если вы Канта читаете в оригинале, то Гете и Шиллера — уж подавно. Разве это не достаточное основание выехать за границу?

«Он что, издевается, что ли?» — Евгения молчала, не отрывая взгляда от смеющихся глаз мужчины, перевела взгляд на Антона и подумала: «Это не ГРУ и не СВР. Там таких нет, не было и быть не может. Там люди серьезные, а это что?» — И осторожно спросила:

— А что я буду там делать?

— Ну, как что? Вы еще молодая женщина, устроите там свою жизнь, выйдете замуж…

— За кого? — встрепенулась Евгения. — Я там никого не знаю.

— Ну, хотя бы за меня. Или за Антона. У вас есть выбор. Мы же вас не неволим. Наконец, вы можете пойти работать. В Германии бизнес не так криминален, как здесь. Я могу вам составить протекцию в очень приличный банк.

Евгения захлопала глазами, и выражение их стало опять детским.

Герман смотрел на нее, улыбался и думал: «Совершеннейший ребенок. Правда, только в некотором роде. Все, что касается чувств. А в остальном — палец в рот не клади, руку по локоть откусит!»

— Я бы… пожалуй… подумала над ваши предложением… но мне непонятно… Вы предлагаете мне деловое сотрудничество?

Герман кивнул. Слов у него не было.

— Фиктивный брак? — уточняла Евгения.

Герман опять закивал. Он очень боялся ее спугнуть.

Евгения подняла глаза к потолку и быстро-быстро что-то стала в уме просчитывать. Мужчины следили за ней с изумлением.

Наконец она опустила голову и внимательно осмотрела их лица: изучила вначале лицо одного, затем лицо другого.

— По поводу банка — вы это серьезно?

— Вполне.

Евгения опять задумалась, уставившись в потолок: «Так. Банк. Предложение заманчивое. Финансы — не проблема. Ежик, банк, Ежик — угу! Понятно, чем этот банк занимается».

— В принципе я согласна, но… есть одно обстоятельство.

— Какое? — разом спросили мужчины.

— Я не могу решить, за кого мне выйти замуж: за вас или за Антона Алексеевича? Я слишком мало вас обоих знаю. Но по идее, мне выгодней выйти за вас, Герман Генрихович. Если вы, конечно, не против.

— Я не против.

— Тогда с чего мы начнем?

— С изучения нижнерейнского диалекта. Я принесу вам кассеты.

— Отлично. С этим я справлюсь.

А Герман и не сомневался.

— Что еще? — деловито спрашивала Евгения.

— Приемы самообороны.

— Я там драться должна? — насторожилась Евгения, но потом поняла: «Он прав. Мало ли в какой критической ситуации я могу оказаться? Надо уметь за себя постоять».

И она согласно кивнула.

— Когда начнем?

— С вами работать, Евгения Юрьевна, одно удовольствие. Завтра с утра и начнем. Я вам купил карате-ги.

— А это еще что такое?

— Форменный костюм для занятий карате. — Герман сиял как именинник после своей первой маленькой победы, которая далась ему с таким трудом. Можно сказать, что Евгению Юрьевну он почти завербовал, и она догадывалась об этом, только не догадывалась — для чего?

Наутро они встретились в комнате на первом этаже, застеленной матами. Евгении было очень непривычно: грубая куртка из парусины, широкие коротковатые штаны и вдобавок босиком. Впрочем, Герман выглядел точно так же, только неудобства не испытывал: как мячик подпрыгивал на матах, размахивал руками — разогревался.

Свернутой постели Антона в углу уже не было, как и самого Антона: куда-то с утра уехал.

— Начнем с разминки: руки в стороны, вверх, поворот корпуса налево, направо, — командовал учитель.

Евгения покорно выполняла.

«Ты смотри, подчиняется», — дивился Герман, скача по кругу; Евгения прыгала за ним.

Женщина раскраснелась; на скаку выпячивала нижнюю губу, дуя себе на лоб, — сгоняла челку. Герман вдруг остановился, она с налета уткнулась ему в спину.

— Ой! Извините.

Ежик достал из сумки эластичную повязку, собственноручно натянул ее, как обруч, на голову Евгении.

— Как ваши мышцы?

— Пока ничего.

Он взял ее за руку, пощупал выше локтя и, как ей показалось, сокрушенно вздохнул.

Евгения обиделась:

— У меня разряд по плаванию!

— Что вы говорите! Тогда переходим к первому упражнению. Как бы вы хорошо ни владели приемами боя, падать вам все равно придется. Поэтому важно научиться при падении расслабляться. Смотрите!

Герман обмяк, как мешок повалился на маты, кувыркнулся и тут же вскочил опять.

Евгения восхищенно ахнула: ловко это у него получается. Прямо ванька-встанька.

— Сможете сделать так?

Евгения шлепнулась на пол, охнула и стала по частям подниматься. Герман, пряча улыбку, отвернулся, роясь в сумке; следил краем глаза, когда она встанет.

— Еще раз смотрите! Чтобы было легче, представьте, что вы пьяны.

Герман качнулся, упал и резко вскочил.

Евгения вдруг рассердилась:

— Я вообще не пью!

— Ну хорошо. Вы не пьяны, вы теряете сознание. Пойдет?

«Черт с ним! Сделаю так, как он хочет». — Евгения закатила глаза, как она видела в кино, растопырила руки и приготовилась падать. Герман испугался, что она сейчас рухнет на спину, рванулся и поддержал. Она обвисла на его руках, расслабилась; он разжал объятия, она плавно выскользнула вниз; растеклась по полу как лужа.