Инна Павлова - Миллионеров украшает скромность

— Не надо, — буркнула я. — Хорошо, хоть больше не обвиняете в убийстве!

— Пока, — спокойно пояснил полицейский. — Расследование не закончено, и выводы делать рано. Тут, между прочим, еще один труп обнаружили.

— А я при чем?! — закипела я. — Меня похитили бандиты!

— Знаю, — кивнул мерзавец, — видел я этих бедолаг. Тюремный лазарет забит до отказа.

— Да что же это такое! — Я рассвирепела. — Меня чуть не убили, морили голодом, угрожали убить моих родственников и утопить любимую кошку! А теперь еще вы со всякими глупостями! — Убедившись, что полицейский по-прежнему невозмутим, я скрипнула зубами. — Черствый, тупоголовый эгоист! — выпалила я, усугубив претензии к себе болгарской полиции.

— Истеричная феминистка! — не остался в долгу Крысилов.

И этому человеку некогда принадлежало мое сердце?! Да у меня была нервная горячка! Никогда в жизни даже не взгляну на морального урода, бесчувственного монстра, дурацкого биоробота! Как я могла так обмануться?!

Ушей достигли возмущенные вопли, и я узрела рассерженную Милу.

— Сил моих больше нет! — Милочка вырвалась из крепких мужниных рук и подлетела к нам. — Стою-стою, жду-жду! У меня уже ноги отваливаются! Сколько можно?!

— Прошу извинить, — галантно расшаркался бесстыжий полицейский. — Увлекся беседой с вашей родственницей. Давно, знаете ли, не виделись, обменялись приветствиями и комплиментами.

Томной улыбкой он от Милы не отделался. Все еще раздраженно сверкая глазами, она потребовала, чтобы представитель правоохранительных структур ввел жертв произвола и насилия в курс происходящего. Тем более, что он вроде имел неосторожность ей что-то там пообещать.

— Мы девушки беззащитные, — рявкнула Милуша, — а ну как Леон обеих не устережет? Накинутся какие-нибудь оставшиеся на свободе бандиты, что тогда?

В этом случае Крысилов заранее приносил им свои соболезнования. Мерзавец не рискнул вступать с племяшкой в открытую перепалку, но его скептическую ухмылку вряд ли можно было толковать двояко.

В ответ на очередной разъяренный рык он тяжело вздохнул и в общих чертах поведал следующее: на острове Робинзона я случайно оказалась свидетелем контрабандных махинаций Свинюгера, припрятав ключ от камеры хранения, спутала все его планы и, наконец, просто настроила против себя означенного господина — одного из руководителей международной преступной организации, раскинувшей сети в Болгарии.

— Мы всегда были относительно некриминальной страной, — пояснил полицейский, — именно поэтому кое-кому пришло в голову обратить свои взоры на Болгарию. Хроническая безработица, огромное количество незанятых лиц, в том числе честолюбивой и активной молодежи, открыли широкие перспективы перед преступниками. Здесь находили, вербовали и обучали киллеров, грабителей и прочих «специалистов» для операций по всему миру, транспортировали оружие, наркотики, контрабанду. Суматоха и многолюдье прославленного курорта делали совершенно незаметными любые контакты и перемещения. Никто и не подозревал, что тихое и благополучное место превратили базу, вернее, одну из международных баз преступного мира.

— Ух ты! — обрадовалась Мила, перестав беситься и позабыв, что совсем недавно настойчиво декларировала врожденную пугливость. — Покруче, чем в Чикаго! Лео, ты купишь мне пистолет?

— Непременно, — кивнул Леон. — Только дома. Хочешь водяной, хочешь с шариками.

Его высокий, гладкий лоб перерезала вертикальная морщина, и мужчина обратился к полицейскому:

— Надеюсь, мы можем уехать? Девочкам и так здорово досталось.

— Как хотите, — пожал плечами Крысилов. — Всех, кто, так или иначе, знал Викторию или просто сталкивался с ней и исхитрился выжить, мы взяли. Тем, кто еще остался на свободе, совершенно незачем ей мстить или предъявлять претензии. И не только потому, что она всех запугала до невозможности. Как ни крути, руку к разгрому организации приложила вовсе не она. И мелкие сошки мечтают убраться подобру-поздорову или, по крайней мере, затаиться и переждать.

— Вы арестовали Иво Шандора? — поставила я вопрос ребром. Раз негодяй посвящал нас в происходящее, он не считал меня преступницей. Просто издевался надо мной по старой памяти и вредности натуры. Пусть у него нет сердца, но с мозгами, в конце концов, немного лучше. И он должен знать, что относительно незлобивости венгра у меня есть некоторые сомнения. Я ему успела здорово насолить, и ради мести он пренебрег даже собственной безопасностью.

— Этот человек не преступник, — сдержанно ответил полицейский.

— Конечно, конечно, — хмыкнула я, — разве можно сравнить его мелкие прегрешения вроде каких-нибудь грабежей, убийств или террористических актов с моими преступлениями? Оскорбления представителя власти, ясное дело, что угодно перевесят! И тем не менее, он был с теми, которые грузили контрабанду, и он бежал за мной, хотел убить… — Тут я замялась. Чего он там хотел, я могу только догадываться. Вон Свинюгер, я думала, мечтал мне помочь, и что?!

— Он хотел вас зачем-то спасти, — недовольно буркнуло чудовище. Вероятно, венгру теперь ни при каком раскладе не добиться крысиловского расположения. — И он не преступник. Именно он вскрыл всю сеть.

— Его подослали? — догадалась я. — Он из полиции?

— Из Интерпола, — нехотя пояснил Крысилов.

Теперь я не понимала только одного — при чем тут я. То есть зачем от меня пытались избавиться — ясно, я им мешала, лезла куда не надо, собирала информацию. Но при чем мои фотографии?! Неужели мне предстоит вернуться домой, так и не узнав, в чем дело?! Я не переживу!

— Понятия не имею, — пожал плечами полицейский. — Я думал, вы мне скажете.

Я одарила его уничтожающим взглядом и отвернулась.

Полицейский нетерпеливо бил копытом, и Милочка его отпустила. Перед тем как лишить нас своего общества, Крысилов поведал, что ему придется снять со всех показания, и любезно пригласил вечером, часов в одиннадцать (на курорте это ни в коем случае не ночь), в «Родопи». И с чего бы это он такой душевный? До сих пор, помнится, он норовил затащить меня в участок. Околоток что, затопило?

Молодожены отвезли меня в отель и поинтересовались, не нужно ли чего.

— Автомат Калашникова, — буркнула я, — для более эффективного общения с полицией. Ждите меня к одиннадцати. Если, конечно, найду силы опять встречаться с этим крокодилом!

— Ладно тебе, — отмахнулась племянница, — ты его все равно видишь в последний раз. Стоит ли убиваться? — Не заметив, чтобы я сильно повеселела, она добавила: — Завтра улетаем в Париж!

— Счастливо, — вяло отозвалась я. — Только учти, я больше не намерена врать твоей матери. Разбирайся с ней сама как знаешь.

— Мы летим втроем! — удивляясь моей тупости, пояснила племянница. — Лео взял билеты.