Инна Павлова - Миллионеров украшает скромность

— А то, — откликнулась я. — До свадьбы ни-ни!

Свинюгер меня ждал в тех же апартаментах, где мы с Басей давеча довольно сносно отобедали. Наготове стояло и кресло с ремешками.

— Это обязательно? — кивнула я на агрегат. — Или в присутствии троих автоматчиков вам будет поспокойней?

Немец пропустил хамство мимо ушей, и мне позволили сидеть непривязанной. Вот еще бы кто-нибудь отвлек «мальчиков», а заодно отозвал бы куда Свинюгера… Прокрутив ситуацию и так и эдак, я решила что, помимо отсутствия, от охранников требовалось оставить под мою ответственность все вооружение плюс провести инструктаж по его использованию. В общем, от своего ангела-хранителя я хотела слишком многого, и было бы разумнее умерить аппетиты.

— У меня к вам предложение, — прервал затянувшееся молчание Свинюгер.

— Ни за что! — быстро отозвалась я. — Никогда не свяжу свою жизнь с человеком по фамилии Свинюгер!

Собеседник побагровел, шестерки сомкнули ряды. Я испугалась и поспешила исправить положение:

— Впрочем, не возражаю, чтобы муж носил мою фамилию.

— Заткнись, наконец! — рявкнул «благодетель», и я сжалась в кресле. И чего он опять такой нервный?

Дальнейшее ошеломило, и, если бы не опасения растравмировать нежную психику Свинюгера, я непременно указала бы ему на фантастичность его замыслов. Похититель требовал, чтобы я немедленно отправилась с ним в Германию, где у бандита, судя по всему, были неотложные дела. Возражения не принимались, в случае отказа он намеревался умертвить моих ближайших родственников.

Немец смотрел выжидательно и с раздражением. Если он и впрямь рассчитывал на мое общество, я хотела уяснить настоящую причину.

— Даже и не знаю, — протянула я, — в мои планы не входило еще одно заграничное турне. И потом, у меня нет визы.

Вероятно, Свинюгер посчитал вопрос с моим согласием улаженным и сунул мне под нос раскрытый загранпаспорт. С фотокарточки щурилась страхолюдная жизнерадостная тетка лет пятидесяти.

— Ваша дочь? Или жена? — доброжелательно осведомилась я.

— Полетите по этим документам, — бесстрастно заявил Свинюгер, и я чуть не лопнула от злости.

— Полагаете, мы похожи?! Или карточку переклеите?

— Не проблема, вас подгримируют, — утешил идиот.

Я пристальней вгляделась в фотографию. Мама дорогая, и как он себе это представляет?! Прибавить пару десятков лет, конечно, раз плюнуть, это я и сама умею. Но как он думает изобразить мне кнопку вместо носа, приделать пару лишних подбородков и сузить глаза до размеров кедрового ореха? Он что, запланировал пластическую операцию?!

Уподобляться образине с фотографии я отказалась наотрез. И ожидала, что Свинюгер меня станет уговаривать. Согласитесь, наличие вооруженных до зубов охранников могло сделать его аргументы неоспоримыми. Однако немец пошел другим путем.

Он сделал знак, один из орангутангов ненадолго покинул нашу компанию и появился с птичьей клеткой. В ней сидела моя Бася, злая и взъерошенная, но в целом, кажется, не сильно пострадавшая. Я могла поклясться, что герои, пленившие маленькое полосатое существо, были не с нами. Если они и не выбыли из строя навсегда, то уж, по крайней мере, смело могли зарабатывать себе на пропитание в особо людных местах. Больным и увечным подают веселее.

— Бася, звездочка! Что они с тобой сделали?! — Я кинулась к клетке и наткнулась на один из автоматов.

— Вы лучше у моих людей поинтересуйтесь, чего им стоило совладать с этой тигрицей, — вырвалось у Свинюгера.

Непременно поинтересуюсь. Как только им снимут швы и выпустят из госпиталя, подумала я, но извиняться за манеры своей любимицы не стала. Любая, даже самая безответная женщина в критической ситуации становится мегерой. Не надо было доводить ее до греха!

— Мы собирались ее утопить, — равнодушно поведал Свинюгер, и я чуть не кинулась на него, чтобы растерзать в клочья, — но решили, что вам будет приятно, если мы этого не сделаем.

Мерзавец замолчал, и я признала, что единственный раз он мне и вправду угодил.

— Так мы договорились, — снова занудел Свинюгер, — или мне отдать животное пострадавшим?

А это смотря в каком виде. Если выпустит из клетки — пожалуйста. С какой стати мне переживать за его наемных душегубов? А вот если этим уродам Басенька достанется в клетке, тогда я, понятно, возражаю.

Пришлось соглашаться. Тем не менее, торги заняли не меньше трех четвертей часа, и я прикинула, что, если так пойдет и дальше, к тому моменту, как меня превратят в чудовище, как раз подоспеет подмога.

— Уговорили, — вздохнула я. — Давайте кошку.

— Животное вы получите в самолете, — заявил Свинюгер. — А сейчас займутся вашим лицом.

Я испуганно покосилась на горилл и попыталась угадать, кому из них доверят ответственное дело. О последствиях для себя этой процедуры я не стала и задумываться. Сначала нужно выжить, сохранить близких, а уж потом можно будет побеспокоиться и о внешности.

Никто из присутствующих, как выяснилось, поработать гримером не рвался. Ну и правильно. Этот гад наверняка экономил на жалованье и увеличивать сатрапам вознаграждение за дополнительные услуги не собирался. Так чего они будут жилы рвать? К нашей дружной компании присоединился невысокий тонкокостный юноша, вблизи оказавшийся значительно старше, чем мне сперва померещилось. Это и был специалист, кому поручили меня изуродовать.

— Откиньтесь, пожалуйста, в кресле — попросил он, и у меня взлетели брови.

Насколько я помню из истории, фашисты крайне неделикатно относились к сексуальным меньшинствам. Не признавали за ними права не только на профсоюзы, собрания и свободное волеизъявление, но и вообще, по-моему, на жизнь. Неужели наследник папаши Мюллера забыл его наказы? Тонкий голосок, жеманные манеры и умело подведенные глаза не оставляли сомнений: товарищ был голубым.

Несмотря на то что широта взглядов Свинюгера меня несколько удивила, в целом открытие только порадовало. Я знавала не одного стилиста данной сексуальной направленности, и все они работали отменно. Были подлинными мастерами и женскую натуру понимали в совершенстве. Так что на милашку можно положиться. А кроме того, у меня появилась великолепная возможность затянуть творческий процесс.

— Как вас зовут? — ласково осведомилась я и погладила специалиста по руке.

Она оказалась по-женски мягкой, ухоженной и невероятно чувствительной. От незамысловатой ласки специалист вздрогнул и уронил чемоданчик с инструментом. Отмассированное личико перекосилось от отвращения, и я удовлетворенно прикрыла глаза.

— Меня зовут Венцель, — проблеяло существо. — Но больше так не делайте!

Я подождала, пока несчастный аккуратно разложил инструментарий, и невзначай потерлась щекой о его ладошку. Венцель взвизгнул и опрокинул плошку с гелем.