Вадим Россик - Тёмный Человек

– Я хотел бы забрать ту вещь, которую вы, дорогая сестра, столь любезно согласились подержать у себя.

Не тратя лишних слов, сестра Абигель кивнула и удалилась. Ее менее совершенная сестра осталась в прихожей, пожирать глазами ротмистра. Через короткое время сестра Абигель вернулась. В руках она несла заштопанную монашескую котомку.

– Вот, возьмите, месьер нотариус.

Мартиниус рассыпался в благодарностях и, к изумлению Мельхиора и ротмистра, достал из котомки знакомую шкатулку из красного дерева. Нотариус открыл шкатулку, поворошил предметы, находящиеся в ней и, убедившись, что все на месте, сунул ее обратно в котомку.

– Спасибо, сестра Абигель. Как я могу отблагодарить вас за услугу?

Более совершенная сестра сжала узкие губы.

– Я ни в чем не нуждаюсь, месьер нотариус. Всеблагой Создатель дарит мне все, что необходимо.

Однако ее менее совершенная сестра, бойкая Эмилина подсказала:

– Скоро осень, а школьная крыша протекает. Мы собираем пожертвования на ее ремонт.

Мартиниус достал из кармана золотой флориан и протянул его монахиням.

– С благодарностью и пожеланием, чтобы крыша больше не протекала!

От лицея Святого Вилема спутники, наконец, направились в сторону гвинбургского собора. Мельхиор обратил внимание на то, что ротмистр шел позади всех, сердито что-то ворча в свои большие усы. Нотариус тоже заметил необычное поведение Гильбоа.

– Что случилось, дорогой ротмистр? Вы чем-то обижены?

Гильбоа рассержено посмотрел в простодушные глазки Мартиниуса.

– Почему вы обманули меня, месьер нотариус?

– Помилуй меня Гведикус! Что вы такое говорите, мой дорогой друг? Каким же образом я вас обманул?

– Почему вчера утром, когда я спросил вас, где находится эта проклятая шкатулка, семнадцать тысяч демонов и кулаки Деуса! вы ответили, что она в шкафу у вас в комнате? Оказывается, шкатулка была все время у сестры Абигель, этого сушеного растения из церковного гербария! Говорите прямо: вы мне не доверяете? Настоящие друзья так не поступают, хитроумный месьер нотариус!

Весь багровый от возмущения ротмистр остановился посреди улицы и уставился в упор на крошечного нотариуса, ожидая ответа. Мартиниус жалобно пропищал:

– Но позвольте, мой дорогой Гильбоа, вы напрасно обижаетесь на меня. Если вы вспомните свой вопрос и мой ответ, то сразу же поймете, что вы не правы!

– И каков же был мой вопрос? – язвительно спросил ротмистр.

– Вот ваши точные слова: «Позвольте узнать, месьер нотариус, куда вы спрятали свой саквояж?» и мой ответ: «Я положил саквояж в шкаф у себя в комнате, а почему вы об этом спрашиваете, дорогой ротмистр?» Вы задали вопрос о саквояже, а не о шкатулке. Я и ответил вам, где лежит саквояж.

Гильбоа озадаченно посмотрел на нотариуса. Постоял – подумал. Потом его напряженные мускулы расслабились.

– Клянусь своей саблей, вы абсолютно правы, мой дорогой месьер Мартиниус! – вскричал он, обнимая лукавого старика. – Какой же я осел! Простите меня, если можете, за эту глупую сцену! Надеюсь, мы снова друзья?

Мельхиор в очередной раз удивился способности своего патрона выкручиваться из самых щекотливых положений. Он заметил, каким самодовольством блеснули глаза Мартиниуса, но ничего не сказал. Лучше было считать простоватого, но отважного ротмистра своим другом, чем врагом.

Выяснив отношения и вновь подружившись, спутники отправились дальше и вскоре оказались на Рыночной площади. По переулку Одуванчиков они подошли к собору. Навстречу валила густая толпа прихожан. Утренняя проповедь отца Кароля только что закончилась. Хотя лесные бандиты не показывались все утро, нотариус предложил ротмистру присутствовать вместе с ним и Мельхиором на встрече с отцом Каролем. Ротмистр, еще полный раскаяния за свой неуместный выпад, поспешно согласился.

Пропустив последних верующих, покидающих собор, они зашли в просторный зал. Здесь царили полумрак, прохлада и запах ладана. Кроме них в соборе никого не было.

– А вот и вы, уважаемые! – нарушил торжественную тишину отец Кароль, вынырнув из какого-то закутка. Верный пес крутился у него под ногами. – Доброе утро, храни вас Создатель!

Нотариус представил священнику ротмистра и спросил:

– Как ваша простуда, отец Кароль?

В ответ тот яростно чихнул. Потом безнадежно махнул рукой.

– Даже не спрашивайте, месьер Мартиниус! Чихаю, кашляю и взываю ко всем святым сразу, чтобы вернули моему носу способность свободно дышать.

– Я принес шкатулку, – перешел к делу нотариус. – Прошу вас, ваша святость, написать мне расписку в получении, а эти месьеры засвидетельствуют передачу шкатулки вам. Не взыщите, так уж у нас, правоведов, принято.

– Сразу видно, что перед нами нотариус, – заметил отец Кароль. – Разумеется, я напишу расписку. Но, ради всех святых, покажите мне скорее нашу семейную реликвию!

Нотариус вытащил шкатулку из монашеской котомки, поставил ее на лавку и открыл. Отец Кароль склонился над старинной вещью. Достал из нее серебряный кинжал, оглядел его, пальцем попробовал остроту лезвия.

– Может быть, хотя бы это оружие защитит меня от Темного Человека? – вздохнул он.

Пожилой священник, кряхтя, опустился на лавку. Положил кинжал обратно в шкатулку. Вытер распухший нос платком.

– Есть еще одно, что я вам не успел рассказать в прошлый раз. Плюч помешал.

– Вот как? Что же это? – насторожился Мартиниус.

– Перед тем как в соборе появилась змея, ко мне приходил Жасмин Лохматус.

– Тот самый дважды проклятый? Что ему было от вас нужно? – спросил нотариус.

– Лохматус предложил мне за эту шкатулку сто двойных флорианов.

– Сотню золотых дублей за старую шкатулку?! – ахнул нотариус. – Это же десять тысяч гведских крон – целое состояние! Настоящее богатство!

Ротмистр, пока не сказавший ни слова, пренебрежительно посмотрел на шкатулку и с сомнением покачал головой.

– Да, месьер Мартиниус, вы не ослышались. Ровно сто новеньких золотых кругляшков с портретом короля Флориана Миролюбивого. Наглый бастард высыпал на стол целую груду золота и уговаривал меня продать ему шкатулку со всем содержимым.

– И что вы ему ответили?

– Я сказал, что шкатулки у меня нет, она у старшего брата в Квакенбурге. Лохматус не поверил и начал кричать на меня, угрожать. Я тоже немного вышел из себя, прости меня Гведикус. Велел этому недобарону убираться прочь из моего дома!

– У вас, ваша святость, нет никаких предположений, почему шкатулка так дорого стоит?

Отец Кароль пожал плечами.

– Не знаю. Может быть, есть какая-то связь между шкатулкой и легендой о пастухе Вилеме?

– Что это за легенда?

– В детстве родители рассказывали нам историю о том, как в старину пастух Вилем из селения Вилемов Двор нашел клад. В поисках овцы, отбившейся от отары, он набрел на расселину в лесу. В этой расселине был узкий лаз, уходящий в толщу скалы. Кое-как он протиснулся глубоко под землю и оказался в чудесной пещере, где на земле лежали человеческие скелеты, а посреди пещеры сверкала гора золота и драгоценностей. Он набрал полную шапку и показал соседям. Конец истории был грустным. Односельчане обвинили Вилема в краже и забили камнями. Родители говорили, что развалины его дома сохранились до сих пор.