Михаил Ежов - Лестница страха

Спина начала ныть от неудобного положения и напряжения — следователь весь сжался, как пружина. Нервы были натянуты до предела. Если Степаненко пальнет — мало не покажется. Он почти попал с куда меньшего расстояния — там, на дороге, — так что здесь уж точно не промахнется. Интересно, он учился стрелять на флоте (вряд ли) или в тот год, на который приходится пробел в его биографии?

Откуда-то донеслись крики — похоже, все прошло не так уж гладко. Затем раздался выстрел — значит, кто-то из оперов открыл огонь (у трудовика, конечно, был глушитель). Интересно, он оказал сопротивление или полицейские шмальнули для острастки?

Смирнов понял, что не выдержит. Он протянул руку и открыл соседнюю дверь. Ужом выскользнул из машины, оказавшись по другую сторону, и выглянул над капотом. Дымин выволакивал из «шкоды» трудовика. Тот не сопротивлялся. Опера что-то кричали, в руках у Никитина был пистолет. Смирнов выскочил из-за машины и со всех ног помчался к «шкоде». Когда он подоспел, Дымин уже надел на Степаненко наручники и положил его лицом на капот. Никитин засунул оружие в кобуру и принялся обыскивать трудовика.

— Кто стрелял?! — выдохнул следователь, останавливаясь.

— Я, — отозвался Никитин и, протянув Дымину какую-то черную тряпицу, нырнул в «шкоду» и вытащил винтовку с глушителем.

— Ничего себе! — присвистнул он. — Винтарь Драгунова.

Смирнов взглянул на трудовика. На его лице нельзя было ничего прочитать.

— Одного патрона в обойме не хватает, — констатировал Никитин.

— Он стрелял в меня, — сказал Смирнов.

— Когда? — удивился Дымин. — Ты мог бы меня и предупредить!

— Извини.

— Где пуля?

— Прошла через стекло навылет.

— Блин! — Дымин покачал головой. — Знаешь, если бы мы были готовы, то сработали бы быстрее.

— Он стрелял? — спросил Смирнов, кивнув на трудовика.

— Пытался. В нас.

— Поэтому я и пальнул, — пояснил Никитин.

Смирнов заметил дырку в лобовом стекле «шкоды». Пуля должна была застрять в сиденье рядом с водительским. «Опель» стоял перед автомобилем трудовика — значит, опера его объехали.

— Что это? — поинтересовался следователь, забирая у Дымина черную тряпку, которую передал ему Никитин.

— Маска. У этого кекса нашли.

Смирнов расправил добычу и присвистнул: маска в точности соответствовала описанию демона, которого сын Растоповой видел в школе.

— Такие продаются в магазинах игрушек в отделе приколов, — заметил Никитин. — Я сыну как-то на Хеллоуин покупал похожую.

— На фига она ему? — осведомился Дымин, взглянув на трудовика.

— Дядя пугал детишек, — отозвался Смирнов. — Демона изображал. Того, который якобы плохих родителей наказывал.

— Что за маскарад? — нахмурился опер, взглянув на Степаненко.

Тот промолчал.

— Легенда должна быть надежной, — ответил за него Смирнов. — Нужны свидетели, желательно напуганные. Так? — обратился он к трудовику.

Тот только усмехнулся.

— Урод! — Дымин жестко ударил его носком ботинка по лодыжке. — Мы отвезем кекса в отдел, ты с нами? — деловито спросил он у Смирнова.

— Нет. Завтра и займемся. Сегодня уже не в состоянии. Был с Жериковым в сатанинском клубе.

— Да ладно?! — Дымин усмехнулся. — Что вы там забыли?

— Завтра расскажу.

Опер понимающе кивнул:

— Ладно, давай.

— Спасибо, парни! — с чувством сказал Смирнов. — Если бы не вы, я был бы труп.

— Не за что, — отозвался Дымин. — Просто помни, кто спас твою задницу! — добавил он с усмешкой.

— Уж не забуду.

— Загружай, — велел Дымин Никитину, и тот потащил Степаненко в машину.

Дождавшись, пока опера уедут с арестованным, Смирнов вернулся к «мицубиси», запер двери и пошел домой. Зная, что напьется. Невзирая на то, что и так надышался наркоты. И явится на работу черт знает когда.

Смирнов проснулся в девять утра от вопля будильника. Этим утром «Дым над водой», который исторгал безжалостный мобильник, показался ему звуками ада. Полицейский еле разлепил веки, чувствуя в них жуткое жжение, заставил себя сесть на постели, несколько раз крутанул головой и сделал наклоны, чтобы размять мышцы. Затем откинул одеяло и спустил ноги на пол. Паркет был холодным, но это бодрило, и Смирнов пошлепал в туалет, не надевая тапок.

Затем умылся, приготовил на скорую руку завтрак: мюсли и черный кофе без сахара, чтобы взбодриться. Перед тем как выходить на работу, позвонил родителям. Разговор он постарался закончить побыстрее, поскольку не мог и не хотел отвечать на вопросы, особенно касавшиеся того, почему к ним приставлена охрана. Потом Смирнов позвонил оперу, отвечающему за безопасность его родителей, и предупредил, что бдительность следует усилить. Рассказал о Степаненко и винтовке, запретив говорить что-либо матери и отцу.

Выходил с опаской — вдруг на него объявлена охота и поблизости засели снайперы вроде трудовика. Должен ли был арест Степаненко охладить их пыл? В этом Смирнов уверен не был.

Однако все обошлось. До отдела он добрался без проблем, только попал в небольшую пробку метров за сто до перекрестка.

Припарковавшись, Смирнов сразу направился к начальнику. В отделе начали делать ремонт, и на крыльце сидели два гастарбайтера, размешивающие цементный раствор. Рядом лежали стопки плиток, которые они собирались укладывать. Из распахнутого окна нижнего этажа донесся визг дрели.

Смирнов поднялся к Петровичу и постучал.

— Кто там?! — донесся недовольный голос.

— Это я, Павел Петрович, — ответил Смирнов, заглядывая в кабинет. — Разрешите?

— Входи, входи. — Начальник сидел, листая папку с каким-то делом. — Ну что, чудом спасенный ты мой, доложиться пришел?

— Так точно.

— Садись. — Петрович указал на стул. — Рассказывай. Во-первых, что ты забыл в клубе у этих сатанистов? Мне Жериков звонил с утра уже, благодарил за помощь. Предоставленную в твоем лице, так сказать.

— Это все связано с нашим делом, — ответил Смирнов, садясь. — Убийствами.

— Что, сатанисты причастны?

— Нет, не в этом дело. О них узнали случайно.

— Наркотики?

— Да. Похоже, в школе производят дурь под названием «Вино Шаббата». Ею траванули Казимова.

— Ясно. Доказательства есть?

— Если химик расколется, будут.

— А может, он один наркоту делал? Ты уверен, что школа замазана?

— Я-то уверен, да вот только… — Смирнов развел руками.

— Знаю, знаю, — кивнул Петрович. — Пока всю цепочку раскрутишь! — Он махнул рукой. — Ладно, это мы передадим Жерикову с командой, а ты мне лучше насчет маньяка расскажи. Есть подвижки? Или у тебя и тут вся школа виновата?

— Вполне возможно, Павел Петрович.

— А я думал, Степаненко просто действовал в сговоре с Голобовым.

— Он раскололся?