Мария Жукова-Гладкова - Трудно быть богатой

Я опасалась, что нас с детьми не будут принимать, как равных, и у моих от этого возникнут комплексы. Но все оказалось с точностью до наоборот. Более того, регулярное упоминание Витькой и Катькой «дяди Камиля», с которым они купаются и играют в мяч, тоже способствовало поднятию моего рейтинга. Наверняка всем было хорошо известно, кому принадлежит вилла, на которой мы обосновались. А отсутствие самого дяди Камиля воспринималось нормально: их мужья в это время тоже трудились — кто как умеет.

Иногда мы с соседками развлекались. Например, меня свозили в гости к русскому священнику из Рязани, которому вместе с попадьей (матушка явно недавно покинула подмостки кабаре) одна владелица трех магазинов на Арбате и четырех оффшоров на Кипре снимает квартиру в Лимассоле. Бизнесменше захотелось как-то выпендриться и она придумала: ни у кого на Кипре своего попа нет, а у нее будет, и выписала из родной Рязани.

Также мне показали отель, где в основном останавливаются наши депутаты, бизнесмены и опять же попы (почему-то последние тоже полюбили этот остров), мы зашли на территорию, осмотрели разноцветных рыб и потрясающие газоны и прочие изыски ландшафтного дизайна.

Вечерами дети ходили в гости, а я работала, чем удивляла мамашек, давно забывших, что это такое. Но мне сразу удалось внушить им всем, что я не просто тут прохлаждаюсь и определить границы общения.

Разговоры были однообразными и у меня, вообще-то, в России была совсем другая жизнь и другие проблемы. Тем более, что эта халява в скором времени закончится и мне придется вернуться к активному зарабатыванию денег на прокорм семьи. Да и издатели ждут новый роман и не примут объяснений типа «жила с детьми на Кипре».

Компьютер стоял в отсеке гостиной, отделенный экраном. В нем я нашла только компьютерные игры. Никакой информации — не то что зашифрованной, а любой — в нем не хранилось.

За все дни мне никто ни разу не позвонил. Сама я один раз набрала номер собственной квартиры, надеясь застать отца или свекра, но они наверняка сидели безвылазно на даче, справедливо предполагая, что я при первой же возможности привезу им детей. А раз нас нет — значит, еще не вернулись.

Связываться с госпожой Багировой не было никакого желания. Интересно, что она думает о нашем исчезновении? А если к краже детей свекровь не имеет отношения? Тогда на наши поиски задействованы все, вплоть до милиции, хотя она их недолюбливает.

В среду второй недели по возвращении с пляжа я, наконец, сообразила позвонить Сергею Сергеевичу, знакомому милиционеру: я вроде бы обещала поставить его в известность, если куда-то уеду. Он несколько удивился, меня услышав.

— Нас не ищут? — решила я идти напролом.

— В смысле? — не понял майор.

— Я… я хотела вас предупредить, что с нами все в порядке. Со мной и детьми. И если кто-то подаст в розыск… Не надо нас искать. Я помню, что обещала вам сообщить, если мы куда-то уедем. Во мы и… Так получилось. И я не могла вас предупредить перед тем, как мы уезжали. Но… выбора у нас не было. Понимаете: нам надо было срочно уехать. В общем, я хочу, чтобы вы знали…

Сергей Сергеевич кашлянул, потом спросил, могу ли я ему сказать, где мы находимся. Я молчала какое-то время, потом взяла с него слово, что он никому этого не скажет, и продиктовала номер телефона на вилле, записанный на аппарате.

— Только пожалуйста, Сергей Сергеевич, никому…

— Да не бойтесь, Оля! Только скажите: вы верите тому человеку, у которого гостите?

— Не знаю… Я вообще не знаю, кому верить.

— А мне?

— Вам — верю. У вас в этом деле нет корыстного интереса.

Майор крякнул, а потом предложил мне хотя бы раз в день звонить ему и сообщать, что со мной все в порядке.

Например, в двенадцать дня.

— В двенадцать мы на пляже. Вечером, часов в шесть. По времени Питера. А вообще — лучше в девять, когда мы уже точно дома.

На том и порешили.

Вечером, когда дети смотрели телевизор, а я сидела за компьютером, прибежал московский мальчик, чей папа пару часов назад прилетел в гости, и сказал, что родители приглашают нас к себе.

— Мама, пошли! Хватит работать! — заканючили дети.

Я выключила компьютер и мы отправились к новым знакомым, проживавшим метрах в пятистах от нашей виллы.

Вечер прошел гораздо лучше, чем я предполагала. Муж моей новой знакомой оказался очень приличным человеком (может, его обычным занятием, конечно, и является прижигание паяльником и выпускание наружу мозгов несговорчивых клиентов, но я ведь об этом не знала?), да и при нем его супруга вела себя совсем по-другому. Дама казалась очень милой и благовоспитанной, сына не собиралась ни убивать, ни душить, ни топить. Мужа гладила то по руке, то по шее сзади, изображая из себя этакую ласковую кошечку.

Домой мы засобирались около одиннадцати, когда Катька начала зевать. Летом и вообще в каникулы мои дети ложатся поздно, но, видимо, усталость все равно сказывалась. Витька, правда, собирался еще посмотреть телевизор. А я… Я пока не решила, буду работать или сразу же лягу спать. Почему-то после принятия алкоголя внутрь мне сложно придумывать новые сцены, хотя один знакомый писатель (или считающий себя таковым) страшно удивился, узнав, что я пишу только трезвой. «Не приняв стакан, творить нельзя, — учил он меня, подняв указательный палец вверх. — Какая ж ты после этого писательница? Знаешь, как был написан мой лучший роман? На пиве. И только на пиве. Ни строчки трезвым!» Потом этот товарищ перешел на более крепкие напитки и в прошлом году уже был замечен с ножом в руке, с которым бросался на коллег по перу. А книги… Книги выходить перестали.

Мы пошли назад по пляжу, сняв обувь. Вода была теплой, дети весело смеялись, я тоже чувствовала себя не женщиной за тридцать с двумя детьми-подростками, а молодой девчонкой. Не хватало одного: любимого мужчины. Как было бы хорошо, если бы сейчас кто-то шел рядом, обнимая меня за плечи… Прижал бы к своей мощной груди, накрыл мои губы своими…

От мечтаний меня оторвал напряженный шепот сына:

— Мама, посмотри!

И Катька, и Витька впились в мои руки с двух сторон.

На нашей вилле горел свет, хотя я была уверена на сто процентов, что все выключила.

Внизу живота появилось неприятное ощущение, предчувствие чего-то нехорошего…

— Мама, а чья это вилла? — вдруг спросил Витька — после более чем недельного проживания на ней.

Я не знала, что ответить.

— От чего мы скрываемся? — Катька тоже решила удовлетворить свое любопытство. — И от кого?

Если бы я сама знала ответы на все эти вопросы…

Но что я так переживаю? Ведь это вполне мог прилететь Мурат Хабибуллин — это же его вилла или послать кого-то из своих парней. Но он бы, наверное, позвонил… Не посчитал нужным? Я вообще спасибо должна ему сказать за такой отдых…