Анатолий Степанов - Парад теней

- Со счастливым спасением тебя, Боб, - поздравил Ларцев. - Вызвонил меня на предмет?

- Охохохо, - пожаловался Гуткин. - Здравствуй, Лара. Присаживайся. Выпить хочешь?

- С чего бы это? - удивился Константин.

- Ни с чего, а за что. За мое счастливое спасение.

- Рано, - твердо сказал Константин, устраиваясь в кресле.

- Что - рано? - испуганно спросил Гуткин. - Считаешь, меня еще доставать будут?

- Рано сейчас. Двенадцать часов. А я раньше пяти не принимаю.

- Так бы и говорил! - разозлился Гуткин. - А то пугаешь, пугаешь!

- Зачем позвал?

- Есть, есть Бог! - в который раз восторженно осознал божье присутствие Гуткин. Счастьем для него было, повторяя и повторяя, рассказывать, как Бог его спас. - Ты представляешь, когда мы подняли и понесли гроб, я вдруг почувствовал, что у меня расшнуровался левый ботинок. И не отойдешь - неудобно ведь, не качнешься - гроб на плече, так и тащился до могилы, боясь наступить на шнурок. Умучился- страсть. Как только гроб поставили, я сразу - за спину Бена и нагнулся, чтобы незаметно шнурки завязать. Тут и рвануло. Сто килограммов Бена мне на спину, и я руками в землю. Я треск своих ломающихся костей слышал, Лара. Меня поначалу за покойника приняли, когда "скорая помощь" трупы разбирать стала. Я весь в кровище, кости наружу, сверху вдрызг изуродованный мертвый Бен... Потом я заорал. От боли, от страха, от счастья, что живой, - не знаю.

- Повезло, - согласился с ним Константин.

- Кто мне шнурки развязал, Лара?

- Бог, что ли? В таком разе он скоро тебе башмаки чистить будет!

- Не кощунствуй, - строго предупредил Гуткин.

- Когда о деле говорить начнешь?

- Сейчас, сейчас, - пообещал Гуткин, прикрыл глаза, помолчал и, непроизвольно раздувая ноздри своего большого носа, в ненависти почти заорал: - Нельзя, нельзя допустить, чтобы эти суки остались безнаказанными!

- Кто эти суки, Боб? - быстро спросил Константин.

- Не знаю.

- Но догадываешься. Что у тебя есть?

- Спокойнее, Лара. - Гуткин был уже сосредоточен и деловит. - Я знаю, что ты принимаешь участие в расследовании, которое по поручению Анны ведет Сырцов. Я знаю, кто такой Сырцов, и знаю, кто еще за ним стоит. Я полностью доверяю этим людям и хочу, чтобы они довели это расследование до конца. Взвизгнул вдруг: - До точки!

- Хочешь, так сказать, стимулировать расследование своими бабками?

- Это само собой. А главное, я хочу посчитаться за смерть ребят и Бена.

- Бен был твоим телохранителем?

- И другом, - добавил Гуткин.

- Вроде Семы, который у дверей, - усмехнулся Константин: - Тело хранитель. Он охранил твое тело, Боб. Насколько мне известно, первый случай выполнения прямых своих обязанностей.

- Не говори так, Лара.

- А как мне говорить, если ты все время в сторону?

- Это ты все время в сторону. Кто речь о телохранителях завел?! уличил его Гуткин и, удовлетворившись, приступил к деловой части: - Ты спрашиваешь, что мне известно об этих скотах, и я опять повторяю: ничего. Но у меня есть ниточка к ним.

- Давай ниточку, - согласился и на такую малость Константин.

- Дам, - пообещал Гуткин. - Но заранее предупреждаю: все, что я тебе сейчас скажу, не может служить официальными моими показаниями и в любой момент я могу отказаться от них.

- Видно, сильно ты нагрешил, Боб.

- Слушать меня будешь? - взъярился Гуткин.

- Ну нагрешил и нагрешил. Чего орать-то?

- Когда возродился подпольный футбольный тотализатор, - элегически продолжил Гуткин, - я, честно признаюсь, решил использовать свое знание футбольного мира и многолетние тесные связи в нем для того, чтобы крупно заработать и одновременно прищемить хвост темным владельцам тотошки. Во залудил! - сам восхитился своим красноречием Гуткин.

- То есть их купленные игры перебить своими купленными играми, тотчас сообразил Константин. - Три игры на юге - твои?

- Все не так просто, Лара. Если идти до конца, то до меня не дойдешь, нету меня в этом деле. Но если всерьез и по-честному, то все провернул я.

- И много на этом взял?

- В том-то и дело, что ни хрена! - вновь осерчал Гуткин. - Даже в убытке остался.

- Это ты-то? - страшно удивился Константин.

- Я, я, именно я! - прокричал Гуткин, дернулся и, естественно, потревожил сломанные руки. Поскулил слегка.

Константин вежливо дождался момента, когда утихли страдания собеседника.

- И не подстраховался? Не верю.

- Если бы я напрямую действовал, то, конечно, бы подстраховался. Но моими были только бабки. Всю операцию в автономном плавании проводил один мой человек, про которого никто не знает, что он мой человечек.

- Что за человечек, Боб?

- Смогу ли я тебе его назвать - будет ясно в конце нашего разговора. А пока давай разговаривать без лишних имен.

- Хрен с тобой. Давай.

- Так вот, эти суки, уж не знаю каким образом, все просчитав, вышли на моего человечка. Хотя и догадываюсь, каким образом. Мой человечек - фигура довольно известная в футбольных кругах именно южного региона...

- И в криминальном мире того же региона, - перебив, добавил Константин. - Хочешь, назову фамилию, имя, отчество, год рождения, а также рост и вес твоего человечка?

- Ну назови, назови!

- Севка Субботин, Всеволод Робертович Субботин, пятьдесят девятого года рождения, рост - один метр семьдесят восемь сантиметров, вес в восемьдесят шестом году - семьдесят два килограмма.

- Сейчас он толстый, - только в одном не согласился Гуткин и обиженно поинтересовался: - Как догадался?

- Балда ты, Боб. Он же с Ростова, с интернатских лет с тамошней уголовщиной повязан. Потому и у нас больше сезона не задержался. Ты же помнишь, каким брезгливым был наш интеллигент Николай Васильевич. Как только про его блатные делишки узнал, так в момент и выставил. Даже Васильич, человек не от мира сего, узнал! Севка же первый, на кого пальцем укажут при любой сомнительной ситуации. Нет, ты - не конспиратор, Боб! При таком твоем чутье - загадка, как ты в бизнесменах оказался, да еще, говорят, и процветаешь.

- Иссяк? - злобно полюбопытствовал Гуткин. - Он что- мешок денег за спину и по командам, да? Ни в одном случае он не позволил себе прямых контактов. Все по меньшей мере через два колена.

- Вот они по цепочке и вышли.

- Ты, Лара, давай выбирай: или слушать меня будешь, или свою сообразительность показывать.

- Ну, извини. Слушаю тебя, слушаю.

- Так вот. Через четыре дня после того, как мы кон сорвали, является ко мне Севка и - весь в слезах и соплях - в ноги. Не хочешь, говорит, моей смерти, тогда отдай весь выигрыш. Я по доброте душевной...

- ...и от страха перед неведомыми извергами... - перебив, дополнил Константин.

- ...и от страха перед неведомыми извергами, - яростно подтвердил Гуткин, - отдал ему те сто пятьдесят тысяч, а их штраф в полста он сам заплатил.

- А ты говоришь - в убытке. При своих остался.