Анатолий Степанов - Парад теней

- А накладные расходы? - возмутился Гуткин. - Двадцать пять кусков на ветер!

- Мы деньги считаем или о деле говорим?

- О деле, - остыл Гуткин. - Я ненавязчиво попытался узнать от него, кто его тряс, но он ни в какую. В общем, напуган до хронического поноса.

- Ну и что ты предлагаешь?

- Чтобы Сырцов его повторно потряс. Как профессионал.

- А он опять в отказку.

- Лара, Севка - не пальцем деланный и после этого взрыва понимает, что им отделаться от нежелательного свидетеля - раз плюнуть. А он нежелательный. Для него выбор: или в неопределенности под страхом жить, или, рискуя, навсегда покончить с источником страха. Севка - паренек отчаянный. Можно попытаться. Под гарантию, конечно, что он в любом случае останется в стороне.

- Никаким образом он остаться в стороне не сможет, Боб, ты это прекрасно понимаешь. Просто так его выдернуть невозможно. За ним - хвосты.

- Так пусть Сырцов ему пообещает обрубить хвосты!

- А если это будет не в возможностях Сырцова?

- Главное, пообещать, Лара. - Гуткин устал. Устал говорить, устал убеждать, устал держать голову над подушкой. Уронил затылок на веселенькую наволочку и вперил взгляд в белый потолок.

- Севка Сырцова не подпустит, - сказал Константин.

- Тебя-то подпустит?

- Меня - должен.

- Вот ты и начни.

- Ладно, - согласился Константин и, прощально погладив нежную кожу подлокотников, рывком выкинул себя из расслабляющего кресла. - Севкин телефон давай.

- Четыре - два - шесть - восемьдесят девять - сорок четыре, - по памяти назвал номер Гуткин и предупредил: - Записывать не надо, запоминай.

- Запомнил, - успокоил его Константин.

- Может, выпьешь? Мне тут нанесли всякого болеутоляющего.

- Я же сказал - не буду! - рассердился Константин. - Да, Боб, а что за дамочка мне звонила?

- Моя секретарша.

- Ох и рисковый ты мужик, ох и рисковый! - восхитился мужеством страдальца Константин и попрощался: - Выздоравливай, дружок.

18

Пешочком, пешочком добрался до дома, где проживала известная певица Дарья, корявый гражданин с лицом смерда из племени кривичей. Прокричал в домофон:

- Это я, Генрих! - и ему открыли.

Открыл ему Артем. Он и стоял, ожидая, в распахнутых дверях. Небрежно пожал руку Генриху и недовольно осведомился:

- Что ж ты так, в открытую? И меня не бережешь, и сам не бережешься.

- Дела уж такие, Тема. Тут не беречься надо, а опережать.

- Загадками говоришь. Может, объяснишь, что к чему?

- В дом сначала пусти, - то ли попросил, то ли потребовал Генрих. И тут же придурился: - Никогда не видел, как богатые артисты живут.

- Да какая она богатая, - махнул рукой Артем. - Проходи.

Генрих ходил по комнатам, восхищенно вздыхая, рассматривал развешанные по стенам фотографии знаменитостей с дарственными надписями, оценивал взглядом мебель, на ощупь - матерьяльчик на гардинах, даже в ванную комнату заглянул, поинтересовался, какая стиральная машина. Уже на кухне сделал выводы:

- Да, не так, чтобы... - И без спроса уселся за стол. - Чего это ты за мной ходил? Не доверяешь, что ли?

- Кто тебя знает, - откровенно ответил Артем, - может, и возьмешь что-нибудь по забывчивости.

- А тебе перед хозяйкой ответ держать... Тоже правильно. Может, попить дашь? Я чебуреками напихался, изжога замучила.

Артем открыл холодильник, со знанием выбрал бутыль с содовой, взял из сушилки стакан и поставил все это перед жаждущим Генрихом.

- А ты? - поинтересовался Генрих, наливая себе из бутылки.

- А я чебуреков не ел. - Артем полустоял, полусидел, опершись задом о подоконник. - Зачем пожаловал?

Прежде чем ответить, Генрих врастяжку и с удовольствием опорожнил стакан, деликатно отрыгнул газ и только после спросил:

- С тобой ведь окончательный расчет произвести надо?

- Надо, - непонятно усмехнувшись, согласился Артем.

- Вот сегодня и произведем.

- Производи, - насмешливо поторопил Артем.

- Не я. Сам хочет с тобой поговорить и расплатиться.

- Так зови его сюда.

- Он, Тема, не из тех, кого зовут. Он сам кого надо зовет.

- И все бегут на его зов, да?

- Бегут, Тема, бегут. - Генрих плеснул себе еще полстакана, выпил, прислушался, что у него там в желудке, удовлетворился и встал. - Пошли.

- А надо? - спросил Артем, оторвав зад от подоконника.

- Если денежек больше не хочешь, тогда не надо, - оставил решение проблемы на рассмотрение Артема Генрих.

- Ладно, - решил Артем, и они вышли в прихожую.

В прихожей Артем сбросил шлепанцы, тщательно зашнуровал высокие кроссовки и, прежде чем надеть плотную куртку, извлек из подзеркального ящичка пистолет со сбруей.

- Не доверяешь, - огорчился Генрих, наблюдая за тем, как Артем приспосабливал на левом плече сбрую и влезал в куртку. - А я вот он перед тобой - голенький! Можешь обыскать.

- Ты как хочешь, а мне спокойнее при стволе. Мне слово "расплатиться" не очень понравилось, Генрих.

- Ну раз так, оберегайся как хочешь, - не возразил ему Генрих.

Они вышли из подъезда и внимательно осмотрелись. Подышали весенним воздухом еще пару минут.

- Ты при машине?

- А ты что - пешком? - удивился Артем.

- Пешком, Тема, пешком, - прибеднился Генрих.

- Что, с транспортом напряженка?

- Не люблю я баранку крутить. Где твоя машина?

- Не моя. Хозяйская, - поправил его Артем и направился к Дарьиному "форду".

От Крутицкого вала на Таганскую, с Таганской на Садовое, с Садовой на Самотеку, и по Олимпийскому прямиком к саду Центрального дома армии. Артем крутил баранку, а Генрих указывал дорогу.

Машину оставили у военной гостиницы, и к саду проследовали любимым Генриховым способом - пешком. Миновали ворота. Смерд глянул на свои наручные часы.

- Рановато прибыли. Подождать придется. - И даже обрадовался такому обстоятельству. - Ну ничего, на скамеечке посидим, на солнышке погреемся, на воду посмотрим. Ничего лучше безделья на свете нет, Тема!

Все шло по Генрихову плану. Они устроились на стоящей в сторонке скамейке, подставились уже закатному солнцу. Только вот с водой неувязка почти весь пруд занимал нерастаявший еще в стоячей воде серый ледяной остров.

Генрих раскинул во всю ширь руки по спинке скамейки и тупо удивился, глядя на грязную льдину:

- На градуснике нынче восемнадцать, а она, зараза, не тает!

- Тебе-то что? - злобно задал вопрос Артем. - Где твой бугор?

Из двух вопросов Генрих для ответа выбрал первый:

- Как это что? Поздняя весна все-таки. - Вдруг увидел нечто, приведшее его в азарт. - Гляди, ну дают!

У единственного работающего ларька при входе двое в коже, схватив друг друга за грудки, подобно двум дзюдоистам, исполняли некий предварительный танец в ожидании выгодной ситуации для проведения изощренного японского приема. Переростку в рыжей коже, видимо, надоел этот нерусский балет, и он, оторвав правую руку от черной кожи и держа противника на вытянутой левой, от души и размашисто врезал по лицу своего партнера. Стоявший неподалеку третий переросток, до этого, надо полагать, надеявшийся на мирное разрешение конфликта, бросился разнимать бойцов, за что и схлопотал от обладателя черной куртки.