Станислас-Андре Стиман - Приговоренный умирает в пять

Защитник. После чего вы достали из кармана собственный револьвер бельгийского производства и наставили его на подсудимого?

Ответ. Да.

Защитник. Как получилось, что именно в этот момент у вас при себе оказалось оружие?

Ответ. У меня есть на-него разрешение - ввиду частых дальних поездок на автомобиле по вызову.

Защитник. Допустим. Но в таком случае револьвер должен был бы находиться в кармане на двери вашего автомобиля, а не в кармане вашего пиджака.

Ответ. Я взял его оттуда из предосторожности, перед тем как отдать машину на целых полдня в распоряжение госпожи Гамбург. По возвращении же, торопясь в "Вязы", я просто позабыл положить его на место.

Защитник. Весьма своевременная забывчивость... Что сказал вам подсудимый, когда пришел в себя?

Ответ. Ничего.

Защитник. Ничего?

Ответ. Ничего, что стоило бы упоминания или что могло бы повлиять на ход процесса.

Защитник. Минуточку,мэтрЛежанвье!

Председатель суда. Минуточку, мэтр Маршан! Слово пока принадлежит суду, который вынужден затронуть деликатную тему... Мэтр Лежанвье!

- Да, - отозвался Лежанвье.

Он лучше, чем кто-либо другой, знал, что сейчас последует, - он готовился к этому уже несколько месяцев. И тем не менее достал из жилетного кармашка "взрывчатую" пилюлю, украдкой поднес ее ко рту, и, оттого что она хрустнула на зубах, его усталое сердце каким-то чудом стало биться ровнее.

Жаль, что рядом нет Сильвии, подумал он, она бы протянула ему стакан воды, чтобы исчезла горечь во рту...

Он покачал головой. Если поразмыслить, Сильвия наверняка где-то здесь, в зале: должно быть, ловит его малейший жест, переживает за него, так же как и Меран. И оба они, прячась друг от друга, суеверно скрещивают пальцы и мысленно молят за него провидение.

Лежанвье вдруг почувствовал облегчение. Что бы ни случилось, эти двое будут с ним до конца.

Вопрос. Вы жили в согласии с госпожой Лежанвье?

Ответ. В полном согласии.

Вопрос. Госпожа Лежанвье была существенно моложе вас?

Ответ, Да, лет на пятнадцать.

Вопрос. Подобная разница в возрасте не вносила в ваши отношения разлад?

Ответ. Нет,

Вопрос. Извините, что я настаиваю... Всем известно, что вы человек очень занятой, почти все свое время отдаете работе. Госпожа Лежанвье, красивая светская женщина, часто выезжала... с друзьями. Не приходилось ли вам в прошлом прощать ей какое-нибудь мимолетное увлечение?

Ответ. Никогда.

Вопрос. Расследованием, увы, установлено, что жертва и обвиняемый находились в предосудительных отношениях... Вы знали об этом?

Ответ. Нет. И до сих пор отказываюсь в это верить. Теперь подсудимому вольно обливать мою жену грязью - она уже не опровергнет...

Защитник. Подсудимому нет никакого смысла лгать по этому поводу. Напротив, это представляет его в весьма невыгодном свете, так что на следствии он лишь вынужденно признал факты.

Ответ. Я смотрю на эти вещи иначе. Если все вокруг убеждены, что подсудимый состоял в связи с моей женой, то из этого обязательно сделают вьюод, что это она угрожала ему револьвером из ревности и что он убил ее то ли случайно, то ли в порядке необходимой обороны...

Адвокат гражданского истца. Заключение судебного эксперта противоречит этому выводу. Напоминаю, что у жертвы обнаружена начальная стадия удушения.

Защитник. В любом случае мой подзащитный ни словом не упомянул о необходимой обороне, чего не преминул бы сделать, если бы все происходило таким образом. Он настаивает на своей полной невиновности, утверждает - и будет утверждать до конца процесса, - что оказался на месте преступления уже после того, как оно совершилось, и застал там свидетеля.

Ответ. Очередная ложь.

Лазарь подскочил как ужаленный, чуть было не закричал вновь о своей невиновности, но, видимо, решил не вступать в неравную схватку с жандармами.

- Выходит, я лгу? Лгу от начала и до конца? - Он изъяснялся с ехидной вкрадчивостью. - Тогда спросите у меня, папаша, делали ли Диане операцию по поводу аппендицита?.. Было ли у нее на левой ляжке родимое пятно?..

"ПОДСУДИМЫЙ СОЗНАТЕЛЬНО СТРЕМИТСЯ ВНУШИТЬ К СЕБЕ ОТВРАЩЕНИЕ?

Примирился ли он с тем, что проиграл дело? Или прячет в рукаве козырную карту?

Уже одно его поведение на процессе исключает всякую снисходительность" (из газет).

Вопрос. Мэтр, если добродетель госпожи Лежанвье остается выше всяких подозрений, то, по-вашему, каков мотив действий подсудимого?

Ответ. Не представляю. Быть может, он решил воспользоваться тем, что остался с ней в "Вязах" наедине, и изнасиловать ее, но...

Вопрос. До тех пор у вас не создалось впечатления, что он... э-э... проявляет интерес к госпоже Лежанвье?

Ответ. Нет. С виду он проявлял интерес только к моей дочери.

Вопрос. И вы относились к этому совершенно спокойно?

Защитник. Все это не имеет никакого смысла!.. Защита берется доказать, что подсудимый не может быть виновен по той простой причине, что у него не было никаких причин для убийства!.. Был он или не был любовником жертвы это ничего не меняет в деле! Он не мог жениться на Жоэлле Лежанвье, поскольку он уже женат. Вообразим на миг, как предположил свидетель, что подсудимый лжет - вопреки собственным интересам, повторяю, ведь в случае необходимой обороны он был бы оправдан, - и что жертва на самом деле из ревности угрожала ему своим "Лилипутом"... Неужели он, разоружив ее, стал бы трижды стрелять в нее с намерением убить? Да никогда в жизни! - (Это невольно вырвавшееся словцо потом на все лады обыгрывалось в прессе.) - Я взываю к присяжным!.. Где это видано - осудить человека, находящегося в здравом уме, за немотивированное убийство!

Председатель суда. Мэтр, слово для защиты вам будет предоставлено позже.

Ж.-Ж. Жура почесал за ухом своей шариковой ручкой. (Из-за этой привычки шея у него вечно была испачкана зеленой пастой.) Судебную хронику для "Эпок" он вел без всякого удовольствия. Гораздо охотнее он занимался бы театральной хроникой: уж в вокале-то и хореографии он разбирался.

"ЗАЩИТА ВЫИГРЫВАЕТ БАЛЛ.

Пока мотив преступления остается неясным, сомнения будут толковаться в пользу подсудимого".

Так решил он озаглавить свой материал, но тут неожиданно наступившее молчание, предвестник бури, заставило его поднять голову и взглянуть на судей.

Все смотрели на мэтра Лежанвье - бледный как смерть, сгорбившийся, он, словно боясь упасть, обеими руками вцепился в свидетельскую трибуну.

"Он не скажет этого! - весь в поту, думал Лазарь. - Он не сделает этого! Он не кинется в омут ради того, чтобы утащить меня за собой!"

- Без мотива не убивают! - гордый собой, ликующе повторил защитник подсудимого. - Пусть кто угодно попробует доказать, что у моего подзащитного был мотив для убийства!