Норб Воннегут - Хищники с Уолл-стрит

Годами эти трое обменивались инвестиционными идеями. Хедж-фонд здесь. Сделка с недвижимостью там. Так что, вполне естественно, Кэш поведал им о Чарли Келемене и его баснословном фонде фондов. И поскольку интерес Сан-Франциско и Чикаго все возрастал, Лайла их рекомендовала.

– Они каждый потеряли по 1,5 миллиона долларов, – сообщила она во время разговора по телефону. – Сказать, что они в ярости, было бы преуменьшением.

– Они подают иски? В этом проблема?

– Отчасти, – ответила она. – На прошлой неделе у нас четверых состоялась телеконференция. Тип из Чикаго требовал покрыть их убытки.

– Все три миллиона? – уточнил я. – И что сказал Кэш?

– Он сказал: «Это только бизнес. Вы большие мальчики. Вы знали о риске».

– Наверное, тут-то и жахнуло.

– Ты понял правильно, – согласилась она. – Тип из Сан-Франциско пригрозил врезать по нашей семье через головной офис «Мерседес». Сказал, что мы лишимся дилерства.

– Это гражданско-правовые вопросы. При чем тут полиция и окружной прокурор?

– «Келемен Груп» казалась вполне легальной, так что я сказала Чарли, что мы хотим два процента за рекомендацию.

Вот откуда взялись 60 тысяч долларов.

– Он заплатил тебе за рефералов?

– Это только бизнес, – встала она в оборонительную позицию.

– Полагаю, тебя обвиняют за какие-то правонарушения в работе с ценными бумагами. У тебя есть лицензия Series 7?

Наша отрасль очень дотошна насчет лицензирования и получения нужных аттестатов для продажи ценных бумаг. На момент мои мысли обратились к 97 баллам, набранным Золой на экзамене. Лично я толком не знаю, нужна ли Series 7 для реферальных премий.

– Наши адвокаты считают, что вопрос с лицензированием они могут уладить, – сообщила Лайла. – Но пока мы с Чарли договаривались о шестидесяти тысячах долларов за рекомендацию, мы с ним активно переписывались по мылу.

– Я знаю, что там дальше. Ты удалила письма. – К сожалению, в моем голосе прозвучали нотки обвинения. Нечаянно. Слова просто вырвались, когда до меня дошло, что наделала Лайла.

– Когда мы открыли, что «Келемен Груп» – афера, я напугалась, – запротестовала Лайла, вяло пытаясь оправдать свои действия. – Это же только бизнес. – Но в голосе недоставало убежденности, и весомость ее признания сокрушила беседу, будто наковальня.

– Я вовсе не хочу проявить бесчувственность, – осторожно произнес я, – но, может быть, тебе не следует больше ничего мне говорить. Консультанты не пользуются финансовым эквивалентом привилегий в отношении сведений, сообщенных клиентом, как адвокаты.

В какой-то момент во время нашей беседы я поинтересовался у Лайлы:

– Чем могу помочь я?

– Может, сможешь замолвить словечко перед своими друзьями в Департаменте полиции? – ответила она.

Разумеется, она имела в виду статью Мэнди в «Нью-Йорк пост». Фитцсиммонс сказал прессе: «Гроув О’Рурк предоставил связи с Уолл-стрит, позволившие раскрыть это дело целиком и полностью. Он был хорошим другом силам полиции, и мы ему благодарны».

После публикации материала я позвонил Мэнди, чтобы поблагодарить за столь положительное освещение моей роли. В попытке зарыть топор войны я даже поддразнил ее: «Подумать только, когда-то я думал, что ваше полное имя Мэнди Долбаная Марис».

«Забавно, – ответила она. – А Фитцсиммонс говорил мне, что ваше второе имя Отморозок».

Хорошо, что она этого не напечатала.

Впрочем, может статься, что Фитцсиммонс и Маммерт уже не успеют помочь Лайле. Ущерб уже причинен. Когда мы с Лайлой закончили разговор, я целиком согласился с ее оценкой. Разве что «я в полной жопе» – преуменьшение проблемы.

Я не юрист. Большинство известных мне законов позаимствованы из шестой колонки «Уолл-стрит джорнел». Однако насколько я слышал, уничтожать документы, имеющие отношение к надвигающемуся расследованию, – монументальная глупость.

В 2002 году Закон Сарбейнза – Оксли сильно ужесточил федеральное законодательство в отношении хранения документов. Уничтожать все текстовые ракеты, посылаемые нами туда-сюда «в ожидании» федерального «расследования» или «управления имуществом какого бы то ни было рода», – уголовное преступление. А наказание предусматривает штрафы, тюремное заключение на срок до 20 лет или и то, и другое. Электронные письма числятся во главе списка документов, не подлежащих уничтожению, даже если вы не сделали ничего пагубного. Юристы называют это уничтожение «неопровержимо презюмируемой помехой». Это смахивает на обвинение, пахнущее солидным сроком.

Сомневаюсь, что штрафы волнуют Лайлу хоть сколько-нибудь. Я знаю, что над деньгами она не трясется. Если Кэш ублажит остальных дилеров, совокупный ущерб семьи составит 14,25 миллиона долларов. Это огромные деньги. И я вовсе не намерен недооценивать эту сумму. Но деньги – наименьшая из забот этого семейства.

Двадцать лет заставили их задуматься. Время немалое. Я ужасно боюсь за Лайлу. Я ужасно боюсь за ее дочь. Если Лайла отправится в тюрьму, как ее отсутствие скажется на бедной девочке? Она уже пережила развод матери с С-усами Бен Кучей Накладеном.

Надеюсь, семейство сумеет выкрутиться, но оптимизма по тому поводу, что тут сможет помочь Фитцсиммонс или я, я не испытываю.

Но попробовать стоит.

Однако в каком-то смысле наследие «Келемен Груп» кажется мне полным мрачной иронии. Годы назад Чарли спас Лайлу от побоев Херли и лиловых синяков на ребрах. А недавно втянул ее в схватку с мрачным, тревожным будущим. Ближайшие лет пять Лайла может потратить на судебные разбирательства. И они вполне могут завершиться реальным сроком заключения, как бы хороши ни были ее адвокаты.

Так что она в полной жопе.

Мой мир преобразился в тот день, когда Энни, Мэнди и я поглощали ленч в «Ле Бернардине». Во время десерта он стал существенно радужнее. Мэнди ушла с блокнотом, заполненным пометками, предоставив нам с Энни исследовать новую территорию.

Энни больше не зовет меня «боссом», и это замечательно. Этот ярлык тревожил меня. На мой вкус, он звучит нагло и властно, слишком разит карьерной лестницей. Кроме того, и сам титул больше неуместен. Отныне Энни работает на Клиффа Халека. И по всем правам «босс» теперь он.

Вчера Клифф заявил:

– Я предпочитаю что-нибудь более туземное. «Вождь» звучит вполне приятно.

Ага, конечно.

Но реальный титул Халека не заменит никакой другой, даже «вождь». Он «Суперинтеллект СКК».

Уход Энни означает, что мы можем встречаться без проблем. Никакого психолепета кадровиков, а мне никакой нужды тревожиться о враждебном рабочем окружении. Все свое свободное время мы проводим вместе.

Я тревожусь о наших отношениях. Дело не в восьми годах разницы с Энни. Дело в моем багаже. Меня порядком измочалило, и я до сих пор не оклемался. Моя жена, моя дочь – в общем, есть вещи, над которыми мне еще придется поработать.