Мэри Стюарт - Лунные прядильщицы

«Стратос Алексиакис? Как ты… о, конечно, я описы­вала тебе обстановку, я забыла. Он кажется очень сим­патичным. Послушай, Фрэнсис».

«М-м-м».

«Не хотела бы ты пройтись по берегу? Здесь очень рано темнеет. Я… я бы хотела сама побродить». Это было неправдой, но что мне оставалось говорить под окнами, где подслушивают?

«Хорошо, – сказала она дружелюбно, – когда за­кончу эту чашку чая. Что ты сама делала в Хании, если ты именно так произносишь это название?»

«Не „ч“, как у нас. Нужно говорить вроде „к“ с придыханием… Кхания».

«Ну и как он выглядел?»

«О… это… это очень интересно. Там есть турецкие мечети».

Есть еще одна черта у Фрэнсис, которую следовало упомянуть. Ее нельзя обмануть. По крайней мере, я не могу. Полагаю, у нее слишком много опыта в том, чтобы выявлять малейшую мою ложь с самого детства. Она взглянула на меня, вынимая из пачки другую сигарету. «Правда? Ну и где ты останавливалась?»

«О, в самом большом отеле в центре города, забыла название. Ты без конца куришь, у тебя будет рак».

«Несомненно. – Ее голос заглушил окутывающий ее дым сигареты. Она посмотрела на меня, затем подня­лась. – Тогда пойдем. А почему именно берег моря?»

«Потому что там пустынно». Она обошлась без ком­ментариев. Мы пробрались сквозь яркие кустики ледя­ных маргариток и нашли грубую тропинку вдоль низ­ких, сухих скал, которые граничили с вытоптанным каменистым полем. Дальше по твердому песку мы мог­ли идти рядом. Я сказала: «Есть кое-что, о чем я хочу поговорить».

«О пребывании прошлой ночью в Хании?»

«Остроумно, не так ли? Да, более или менее».

«Вот почему ты засмеялась, когда я сказала, что твои увлечения когда-нибудь ввергнут тебя в неприятно­сти? – Так как я молчала, она лукаво взглянула в мою сторону. – Я не судья, но, кажется, Хания – довольно странное место, чтобы дурно себя вести».

«Вчера ночью я даже и не была в Хании! И я не… – взорвалась я и вдруг хихикнула. – В действительно­сти, я действительно провела ночь с мужчиной, а теперь случайно подумала об этом. Забыла».

Фрэнсис спокойно сказала: «Кажется, он произвел на тебя сильное впечатление. Ну, продолжай».

«О, Фрэнсис, дорогая, как я тебя люблю! Нет, это не грязная любовная неразбериха… разве я?.. Это… я по­пала в беду… это не моя беда, а кого-то еще, и я хотела сказать тебе и спросить, есть ли что-нибудь в мире, что бы я могла сделать».

«Если это не твоя беда, нужно ли тебе что-нибудь делать?»

«Да».

«Сердце, как теплая замазка, – сказала покорно Фрэнсис, – да к тому же и соответствующие мозги. Хорошо, как его зовут?»

«А откуда ты знаешь, что это лицо мужского пола?»

«Всегда так. Кроме того, я допускаю, это тот мужчи­на, с которым ты провела ночь».

«О. Да».

«Кто он?»

«Гражданский инженер. Его зовут Марк Лэнгли».

«А…»

«Это совсем не „а“… По существу, – очень отчетливо сказала я, – я питаю к нему отвращение».

«О Боже, – сказала Фрэнсис. – Я знала, что когда-нибудь это случится. Нет, не смотри так свирепо. Я дразнюсь. Ну, продолжай. Ты провела ночь с инжене­ром, который вызывает у тебя отвращение, по имени Марк. Это поразительное начало. Рассказывай все».

Ее совет, когда я наконец обо всем рассказала, был предельно кратким: «Он сказал уйти и не появляться, и у него есть Лэмбис, чтобы за ним смотреть. Они кажутся способной на многое парой, и сейчас твой Марк, воз­можно, уже очень хорошо себя чувствует. Они оба вер­нулись в лодку, можешь быть уверена, и у них все под контролем. Я бы не вмешивалась».

«Д-д-да. Полагаю».

«Кроме того, что ты можешь сделать?»

«Ну, очевидно, могу рассказать ему, что обнаружила. Я имею в виду, что я абсолютно уверена, что это Тони, Стратос Алексиакис и София».

«Вполне возможно. Согласимся, что твой Марк по­мнит точно, что видел и слышал, и что на месте убийст­ва действительно был англичанин вместе с мужчиной в одежде критянина, еще один грек и женщина… – Она минуту помолчала. – Да, раз ты допускаешь, что заме­шан Тони, другие неизбежно тоже замешаны. Это замк­нутый круг. Тони, Стратос, София, Джозеф и незнако­мец, либо англичанин, либо грек, которого определенно знал Тони и с которым разговаривал».

Я остановилась и смотрела на нее, разинув рот. «Он? Но как? Он там не был. Там был только грек и критянин, и…»

«Дорогая, – нежно сказала она, – ты так увлеклась точкой зрения Марка, что забыла, как все началось».

«А как все началось?»

«Был убитый», – сказала она.

Молчание нарушал только шорох гальки на берегу моря. Я нагнулась, подняла плоский голыш и запустила по поверхности воды. Он сразу пошел ко дну. Я выпрямилась и отряхнула руки. «Я глупа», – сказала я по­корно.

«Ты была в самой гуще событий, дорогая, и напугана. Мне же, подключившись на половине, легко спокойно разобраться. Отчетливо все вижу. Кроме того, я не замешана тут с моими чувствами».

«А кто сказал, что я?»

«А разве нет?»

Я все еще смотрела на то место, где мой голыш ударился о воду. «Фрэнсис, Колину Лэнгли только пят­надцать».

Она нежно сказала: «Дорогая, вот в этом вся суть. Вот почему я советую держаться в стороне, пока точно не узнаешь, что с ним случилось. Иначе ты, возможно, только навредишь. Послушай, не думаешь ли ты, что лучше сейчас вернуться? Солнце почти село, и прогулка становится ужасно неудобной». Чистая правда. Пока я рассказывала мою историю, мы прошли вокруг залива до подножия больших скал на дальнем конце. То, что издали казалось полосой гальки, оказалось узкой от­мелью из больших валунов, нагроможденных ветром и морем. Над ними, между самыми верхними валунами и скалой, пробегала узкая тропинка, крутая и неудобная. Она огибала мыс, затем круто ныряла вниз к полукруг­лому берегу маленького песчаного залива. «Здесь все выглядит очень мило, – сказала Фрэнсис. – Интерес­но, это твой залив Дельфинов?»

«Думаю, он дальше, здесь у края очень мелко, а Георгий говорил, что вдоль скал можно добраться до глубокой воды и нырять. Посмотри, это, должно быть, за следующим мысом, по-моему, видно нагромождение камней. Солнце за ними садится, и они выглядят как тени».

Мы молча постояли несколько минут, прикрывая гла­за от мерцания алмазного моря. Затем Фрэнсис отверну­лась. «Пойдем, ты устала. Судя по твоему виду, перед обедом тебе надо выпить что-нибудь покрепче».

«Это идея». Но голос мой звучал печально, даже я сама это заметила. Я повернулась и пошла за Фрэнсис обратно к отелю.

«Не подумай, что я не понимаю твоих чувств. – Ее тон был сухим и забавно успокаивающим. – Предлагаю держаться в стороне от Марка не только потому, что хочу оградить тебя от беды. Могу объяснить причины. Если ты пойдешь бродить здесь и искать его, тебя, возможно, увидят, последуют за тобой и тому подобное, и ты можешь привести их к нему. Или, если ты дашь повод подозревать, то можешь, и это важно, напугать их, а они убьют Колина… это если он еще жив».