Джон Локк - Смертельный эксперимент

Теперь вам уже пятнадцать лет, и вы становитесь все красивее и красивее, но вам на это наплевать. Вы начинаете колоться и флиртуете с отцами ваших бывших подружек, и некоторые из них спят с вами и платят вам деньги, которые вы тратите на наркотики.

В конце концов вас арестовывают за проституцию и отправляют в больницу на обследование. У вас начинается ломка, и вы не в силах себя сдерживать, поэтому вам делают укол и связывают. Когда вы приходите в себя в первый раз, то понимаете, что вы привязаны к кровати за руки, за ноги и за пояс.

Когда вы приходите в себя во второй раз, вы чувствуете, как двое санитаров вас лапают. Вы начинаете кричать и выть, и они убегают, а вы думаете, что выколотите из них всю душу. Но все, что вы делаете, – это договариваетесь, что в следующий раз они дадут вам дозу побольше.

Несколько недель вы проводите в этой палате, а к тому моменту, как вас выписывают, вы узнаете, что ваш коэффициент интеллекта [33]равен 182, что на сто пунктов выше, чем вам нужно для того, чтобы вести ту жизнь, которую вы для себя выбрали.

Итак, вы возвращаетесь домой и возвращаетесь к другим делам, таким, как торговля наркотиками и своим телом. К восемнадцати годам у вас появляются новые занятия – например, воровство автомобилей. Вы обожаете машины, обожаете форсировать их двигатели и лететь на них во весь опор, с открытыми окнами и включенными на полную динамиками, когда басы стучат глубоко и ритмично.

Как ваше сердце.

И вот, в один прекрасный день, вы летите на «Супер би» с форсированным двигателем, и вы настолько обдолбаны, что вам приходит в голову расколотить машину, чтобы ощутить, как это выглядит, когда вы врезаетесь в припаркованную на обочине тачку, недалеко от того места, где полностью поменялась ваша жизнь. Удар очень сильный, но вы остаетесь живы. И опять возвращаетесь в вашу палату и препаратам, которые сносят у вас крышу, и позволяете санитарам, на которых вы в обычные дни не обратили бы внимания, насиловать вас по ночам.

И так продолжается несколько недель или месяцев, пока не происходит нечто новое. Во второй раз в вашей жизни появляется мужчина и полностью меняет вашу жизнь. Просто этот мужчина понимает вас и знает, что вам нужно. Его зовут Донован Крид, и он действительно знает, что вам нужно.

Вам нужна цель.

Вы не можете превратиться в восемнадцатилетнюю Калли, не испытав тяжелейшей душевной травмы. И вы не можете превратиться в пустую, изломанную машину для убийства, в которую Калли превратилась сейчас, не имея цели в жизни.

Поэтому я дал Калли эту цель. Я взял ее под свое крыло и научил ее всему, что знал сам. Учить ее было легко, потому что она была неутомима и потому что ей все было по барабану.

Целью Калли была месть.

Именно поэтому для нее не составляет труда пристрелить абсолютного незнакомца или хладнокровно прикончить молодого подонка, который насилует девушек при помощи наркотика. И именно поэтому иногда это становится для Калли чем-то очень личным.

Я посмотрел на нее, сидящую откинувшись напротив меня в салоне «Гольфстрима».

Храни ее Господь, она была и есть самая красивая и изысканная женщина на земле.

И самая опасная.

Я не мог представить себе, почему она попросила меня поехать с ней в Вегас, но если у нее появился вкус к лицедейству, то я хотел быть рядом, чтобы испытать это вместе с ней.

Однако ее слова о жизни и смерти никак не давали мне покоя.

Считалось, что постановка цирка дю Солей «О» была столь важна для отеля «Белладжио», что сначала была построена сцена для этого представления, а уж сам отель и казино строились вокруг этой сцены. Сцена действительно потрясала! Она вмещала в себя бассейн с полутора миллионами галлонов воды! [34]В бассейне плавала платформа с десятками тысяч крохотных отверстий, которые позволяли ей всплывать и уходить под воду за считаные секунды, не вызывая при этом никаких волн. Это позволяло участникам представления нырять в воду с большой высоты, а уже через минуту бегать по поверхности на ногах.

Все билеты были распроданы на месяцы вперед. Я не стал спрашивать Калли, как ей удалось достать билеты на первый ряд балкона, да в этом не было никакого смысла. Калли всегда получала то, что хотела.

Само шоу очень трудно описать, но говоря общими словами – это был праздник воды. Никакого содержания, как такового, не было, да оно и не было нужно. «О» – это потрясающий дивертисмент атлетов, акробатов, синхронных пловцов и всяких сказочных персонажей, которые все выступают на «жидкой сцене».

Музыкальное сопровождение описывали как запоминающееся и лиричное, легкое и меланхоличное – и в этом не было ни слова лжи: музыка была великолепна. По мне, так соединение музыки и хореографии подчеркивало красоту и зрелищность происходящего на сцене. Естественно, что это был не первый цирк в моей жизни, который произвел на меня впечатление. Но никогда раньше у меня не возникало такой эмоциональной связи с артистами на сцене. Сидя рядом с Калли и наблюдая «О», я вдруг почувствовал, что полностью захвачен грацией, силой и искусством актеров. Я наслаждался каждой минутой перформанса.

В представление входило семнадцать номеров, которые шли без всякого перерыва. Несколько раз я украдкой поглядывал на Калли, но на ее лице было не больше эмоций, чем на лице Джоан Риверс [35]после курса уколов ботокса.

Так было до семнадцатого номера: «Соло на трапеции».

Именно тогда я заметил, что правая рука Калли напряглась, совсем чуть-чуть. Я внимательнее посмотрел на нее и увидел, что она не плачет, но находится на грани эмоционального срыва. Удивительно, но одна-единственная слеза появилась на кончиках ее ресниц и медленно стекла до середины ее щеки. Она не чувствовала, что я смотрю на нее, и не попыталась ее вытереть. В этом театре «О» посмотрели более девяти миллионов зрителей, но ни один из них не был тронут так, как Калли. Я знаю, что говорю, потому что наблюдал за ней в ситуациях, в которых разрыдался бы самый «крепкий орешек». Так вот, если сложить вместе все те ситуации и это представление, за все время она пролила всего только одну слезинку.

Я открыл программку и заметил, что сегодня на трапеции выступала девушка из второго состава. В ее имени было что-то знакомое.

А потом меня как обухом по голове ударило.

Это была Эва Ле Саж.

Сам я ее никогда не встречал, но знал, что Калли, по поручению «Сенсори ресорсез», контролировала Эву в Атланте. Обычно вы привязываетесь к людям, которых контролируете и хотите, чтобы они добились успеха в жизни. Оказывается, Калли была гораздо более сентиментальна, чем можно было подумать. А с другой стороны, когда она убивала Чарли и его дружков несколько дней назад, то лишь слегка нахмурилась, поэтому матерью Терезой ее никак нельзя было назвать.