Ольга Морозова - Цветок папоротника

Дома легла на диван, глаза закрыла. Что делать с этим? Сказать? А вдруг хлопнет дверью и уйдёт? Обрадуется даже, что не нужно врать. Постылая… Ну, нет! Так просто она своего счастья не отдаст. Что же ребёночек, сиротой будет? Только не это… Она промолчит. Будет улыбаться и молчать. Будет ему хорошей женой, усмирит свою ревность, задушит обиду. Нельзя, нельзя сейчас допросы чинить, только хуже будет, чувствовала Ульяна. Поняла: на песке она свой домик выстроила, но и он, этот песчаный домик, ей дорог, и за него она бороться будет. А пока всё про учётчицу разузнает, что да как. Глядишь, всё не так страшно и окажется. Подумаешь, кровь молодая взыграла, чего не бывает… Оправдывала его, но на душе кошки скребли. Не в её характере – прощать.

Муж заявился поздно, и Ульяна горько усмехнулась про себя – знаю, чем занимался, работничек. В дверях прижалась к мужу, вдохнула запах. Нет ли чужого? Нет, ничего не почувствовала, только запах смолы и дерева. Обиду сдержала, на стол накрыла.

– Что это с тобой, Уль, хмурая ты какая-то… неласковая.

– Нездоровиться мне что-то, даже с работы отпросилась. Пойду, лягу.

– Иди, полежи, а я к соседу схожу, он помочь просил.

Ульяна собрала со стола остатки ужина, перемыла посуду, обрадовалась даже, что ушёл. Одной побыть захотелось. Легла в кровать, лежит, а слёзы сами собой по щёкам катятся. Нет счастья. Как не было, так и нет. Всё она сама себе придумала – и про семейное благополучие, и про любовь мужнину. Дурочка, правда, какая дурочка.

Услышала, как дверь хлопнула, вздрогнула. Гриша вошёл в комнату, она спящей притворилась, даже представить страшно было, что он к ней сейчас прикоснётся. Уйти бы куда, да заподозрит ведь неладное. Вытерла слёзы, уткнулась в подушку. Гриша рядом лёг, поворочался и захрапел, дыша лёгким перегаром. Выпил. Понятно, что жена ему не нужна, намилуется на работе, натешится невесть с кем. Но почувствовав рядом знакомое мужнино тело, немного успокоилась. Всё равно та любовь долго не продлиться, краденая она, пугливая, а значит, позорная. Но сколько ждать? А как все узнают? Пальцем на неё показывать станут, за спиной шептаться… А ну, как ещё жалеть начнут. Если Верка знает, так теперь и вся деревня скоро узнает. И ничего ведь не поделаешь теперь, как Верке рот заткнёшь? Эх, Вася, Вася! За бутылку друга продать готов. Во сне Гриша руку на Ульяну положил, прижался. Она притихла, засыпать начала. Утро вечера мудренее.

Про Марину Ульяна осторожно председателя спросила. Так, чтобы не догадался. Он частенько в леспромхоз наведывался по разным делам, почти всех там знал.

– Иван Демьяныч, что там в леспромхозе за учётчица новая?

– Новая? Да вроде старая была в прошлый раз… А что?

– Да так, в магазине бабы болтали, гулящая, мол…

– А ты слушай их больше, баб – о. Да и с каких пор ты сплетнями интересуешься? Не замечал за тобой такого. Марина баба хорошая, добрая. Замужем, между прочим. Это для тех, кто не знает. Муж в соседнем селе работает, механизатором. Нормальная семья. Всё этим бабам надо – кто, где, с кем. Делать, что ли, нечего?

Ульяна уткнулась в бумажки.

– Да я просто спросила. Пришло в голову, и спросила. Думала, новенькая…

– За мужа, что ли переживаешь? Думаешь, уведут? Как я сразу не догадался, дурак старый. – Демьяныч засмеялся. – Не бойся. Гришка твой парень крепкий, на всех хватит.

– Да ну вас, Иван Демьяныч! – Ульяна покраснела.

– Да не обижайся ты, девка! Шутки у меня такие, солдатские. Пора бы привыкнуть. Замужем она, сказал же, замужем.

Ульяна перебирала бумаги. Дура, зачем спросила. Хотя лучше у него, чем у кого-то ещё. Он хоть не скажет, а бабы сразу догадаются, сплетни пойдут. Даже он догадался, хоть и не понял, что к чему.

Через неделю председатель засобирался в леспромхоз, по делам. Ульяна с ним напросилась.

– Тебе-то зачем?

– Бумажки они передали, там подписи не хватает.

– Так давай я поставлю. Скажи, где, и всё сделаю.

– Вы забудете, а мне отчёт сдавать. Самой, что ли, потом ехать?

– И то правда, могу и забыть. Ну, поехали. Заодно увидишь, где муж работает. Да и мне веселее будет.

Старенький ГАЗик трясся по ухабам, буксовал в грязи, и Ульяне казалось, что голова её привязана на тонкой ниточке, которая вот-вот оторвётся.

– Иван Демьяныч, а помедленнее нельзя? Всю душу сейчас вытрясете…

– Некогда, Уля, некогда. Да и зачем медленнее? Дорога пустая… Сейчас на шоссе выйдем, легче будет.

В леспромхозе Демьяныч оставил Ульяну, а сам побежал по своим делам.

– Ты, Уля, иди, делай, что хотела, а потом жди меня возле машины.

– Хорошо.

Ульяна прошла в контору – небольшое кирпичное здание на кромке леса. Открыла дверь и растерялась. В большой комнате сидело несколько женщин. Они пили чай и болтали.

– Вам кого? – Одна из них, чернявая, молодая, заметила Ульяну и обратилась с вопросом.

– Мне учётчицу.

– Я учётчица.

– Марина?

– Она самая. Что хотела?

– Подпись на бумаге поставить.

– Что за бумага?

Ульяна протянула бумажки, прихваченные для оправдания своего посещения. Чтобы не было подозрительно.

– Да тут же всё есть – и директор наш, и бухгалтер расписались… Я-то вам зачем?

– Не знаю… – Ульяна пожала плечами. – Проверка приезжала, велели подпись поставить… Мне что велят, то я и делаю. Наш председатель меня привёз, сказал, чтобы сделала.

– Ну, как знаете, мне не трудно, особенно после начальства. – Девушка размашисто расписалась. – Пожалуйста.

– Спасибо. – Ульяна взяла у неё из рук бумажку и вышла.

И что Гриша в ней нашёл, непонятно? Чернявая, маленькая, сиськи, правда, отрастила, как у дойной коровы. Но это и все её достоинства. Разве что на Галину чуть смахивает. Но и то самую малость. Грудями, что ли, она Гришу к стенке припёрла? Сучка похотливая… Муж есть, так ещё и любовника подавай. Ульяна кипела от ненависти.

Чтобы остыть, вышла на улицу, расстегнула пальто. Гришу, что ли, поискать? Пусть знает, что она в любой момент приехать может… Огляделась по сторонам, нет никого. Работают. Ладно, что людей беспокоить? Домой надо ехать, подальше от этой сучки, пока в волосы ей не вцепилась. Демьяныч издалека рукой махнул:

– Погуляй, Уля, ещё минут сорок, мне вопрос решить надо. Погода вон какая хорошая.

– Ладно, в лес схожу, пройдусь, воздухом подышу.

– Осторожнее только, далеко не ходи!

– Я с краешку!

Демьяныч убежал, а Ульяна пошла по тропинке. Снег уже таять начал, солнышко припекало, Ульяна втянула ноздрями свежий запах хвои и талого снега. Всё в природе по своим законам идёт, и нет ей дела до человеческих горестей. Прошла вперёд, и вдруг голоса услышала. Замедлила шаг, спряталась за пышную ёлку. Сердце забилось, беду учуяло. Выглянула осторожно, чтобы не увидели. Господи! Гриша! Да не один… Телку эту неподъёмную к дереву прижал, груди её расплющил, жарко в шею целует… Никого и ничего не видит перед собой. А та разомлела, отворачивается, будто и не хочет вовсе…