Маша Халикова - Цветок папоротника. Стихи, 2014

Ещё один – последний – тёплый день.
И всё же плащ, пожалуйста, надень.
Люблю его за бежевость, крылатость.
И мы с тобой отправимся гулять,
В кафешках пить горячий шоколад.
Жаль, что от жизни много не брала ты.

Боль обжигает горло, дуй – не дуй.
Не отпустить случайный поцелуй
На целый миг, который станет веком.
Ты и сама ещё не поняла,
Кем ты была. Глядеть из-за стекла
На город, в дождь – и никуда не ехать.

Болтать, смеяться… Пальцы, кукла, нить.
Мне ничего тебе не объяснить.
Смотрю, как смотрят в зеркало – не в лица.
Лишь ненадолго станет тяжелей
От жёлтых листьев парковых аллей.
Но вскоре всё забудется, простится.

Морская гладь, набросок корабля,
Пустой дворец чужого короля.
А мне бродить, с небрежностью одетым.
Опять один, ничем не обогрет.
Нарисовать бы в строках твой портрет —
И пропитать горячим южным летом.

Ты снилась мне, а я желал всерьёз.
Лежи себе, мечтай под стук колёс
И ожидай обещанного рая.
Уже черна прибрежная трава.
И нужно быть, искать в себе слова,
Земную жизнь из памяти стирая…

Я видела сон – коридоры, залитые светом,
Детишки, скамья, через форточку ласковый ветер
И ты – словно лето. Счастливые мысли об этом
Проклюнулись в сердце на сером дождливом рассвете.

С тех пор я блуждаю среди разлинованных комнат,
Ловлю в зеркалах романтический собственный профиль,
Пытаюсь стереть всё, что нужно, напротив, запомнить.
Ломаются ногти о крышку от баночки с кофе.

На юг улетают тревожные резкие птицы,
Уходят в лесные чащобы пугливые лани,
Чернеет трава. Впрочем, всё это нам возвратится,
А беглые сны – отражения тайных желаний.

Ты следуешь чьим-то запретам – и мы одиноки.
Пусты коридоры, томительно тусклое солнце.
Ночами же страшно уснуть, я пишу эти строки.
Они тяжелы – только что мне ещё остаётся?..

Проститься со шляпой из серого фетра,
С полуденным солнцем, играющим пылью,
С сапфировым морем. Мне шлют лишь конфеты
(Сладки, но от них не становишься сильной) —

Не письма. Летят пожелтевшие листья,
Сентябрь обретает причудливый привкус
Индийского кофе. Не став тебе близкой,
Зависнув без риска, ни в чём не открывшись,

Я буду жить дальше. Пусть боль утихает,
И жук улетает, и капли по стёклам
Устало стекают. Спасаться стихами.
В бессмысленных снах с освещением блёклым

Всё так же мелькают забытые лица,
Пустые перроны условленных станций.
Нет мига печальней, чем время проститься.
Особенно если хотелось остаться…

Мне всё это кажется невыносимым,
Как неотвратимо грядущая скоро
Прозрачная осень, ведущая в зиму
С ветвями и белым звенящим фарфором,

С какой-то бессмысленной радостью в лицах —
В угоду традиции, а не от сердца.
И ты навсегда перестанешь мне сниться,
Застрянешь поломанным ключиком в дверце

От шкафа, где жили старинные куклы,
Спасались медведи из ветхого плюша.
А чувства и строчки – да нужно, мой друг, ли?
Под чепчиком букли. Старею, не слушай.

Уже через год мне исполнится тридцать.
Сынишка подруги зовёт меня тётей.
Пора бы, наверное, освободиться
От праздных желаний: садиться напротив,

Смотреться в глаза, будто в чашки с какао,
Носить эти платья из лёгкого крема,
Ласкать твои тонкие пальцы – какая
Нелепость, наверное, в наше-то время.

До судорог сладкой болезненной муки,
До клейкой истомы, до тяжести в веках —
Касаться щеки, целовать твои руки,
Рассказывать сказки, куда-нибудь ехать

Под грохот колёс и огней переливы,
Смеяться. Я знаю, что дорого стóю,
Что мы непременно всё это могли бы.
А впрочем, конечно: обряды, устои.

Хотелось излиться как можно скорее —
Так легче бы, но не хватило листа лишь.
К тому же, затянутых стихотворений,
Как и большинство, ты – боюсь – не читаешь…

Взрослея, сложней оставаться поэтом —
Приличней пылиться картиной под рамой.
Но я никогда не жалела об этом,
Тем более что оказалась упрямой.

И между готовкой, прополкой, прогулкой
С собакой, учёбой и правкой (куда мне?!)
Находится время расслышать, как гулко
Стыкуются яблоки, звёзды и камни.

Закончатся листья с дождями. Зима и
Настанет, но можно спасаться стихами
И снами, где вновь я тебя обнимаю —
И страх отпускает, а боль утихает.

Мне грезятся вечное тёплое лето,
Бездонное небо, лазурное море,
Шарманщик (увы, не припомнить куплета,
Которому очень хотелось бы вторить).

И взгляд твоих сладких, кофейных, коньячных
Пленительных глаз в обрамлении сада
Пушистых ресниц. Умоляешь: не плачь – мы
Наследуем Вечность, прощаться не надо.

Резвиться детьми на ракушечном пляже,
Бросаться на сине-зелёные волны,
Глядеть на медуз… Ты мне силы придашь, и
С утра возвращаюсь видением полной

К реальности серой, тягучей и вязкой —
Но кто заточит мою душу в темницу?
Я буду стареть, укрываться под маской,
А ты… Ты всю жизнь так и будешь мне сниться,

И переливаться причудливым светом,
И распространяться грохочущим валом.
О, если бы я не случилась поэтом —
Не ведаю, чем бы тогда выживала…

Есть сны, стихи и пачка сигарет —
Вот тем поэт и будет обогрет.
Всё остальное – откровенный бред,
Одно позёрство и пустые фразы.
О, ничего другого в мире нет,
Хотя он бесконечно много лет,
Стремясь оставить в древних душах след,
Пытается пленить разнообразьем.

Кто б в сотый раз мучительно влюблён?
Мне снова снится этот странный сон.
Ты надеваешь близкий к телу лён
И волосы расчёсываешь гребнем.
Мне кажется, что ты мой младший брат.
На лёгкой блузе вышит виноград.
В стекло струится солнце – ты и рад,
Стучатся птицы – мелко крошишь хлеб им,