Константин Столяров - Однажды в России

Шел час за часом, Лена не появлялась, и к концу дня у Сергея упало настроение. Не придали бодрости ни ароматный кофе из термоса, ни предусмотрительно захваченные из дому бутерброды с югославской ветчиной, внутри нарастала обида. Не на Лену - насильно мил не будешь, какие к ней претензии? - а на себя самого: чего ради он ни с того ни с сего вообразил, будто дело в шляпе?..

Лена позвонила к нему на работу в понедельник.

- Сережа, здравствуйте! Узнаете меня?

- Леночка? Куда вы пропали?

- Раньше я никак не могла позвонить. Нас всем курсом с бухты-барахты послали в совхоз, убирать морковку. Сперва говорили - на неделю, а вышло - на три. Вы на меня очень сердитесь?

- Что вы! - воскликнул Сергей. - Как бы поскорее увидеть вас? Встретимся сегодня?

- Сережа, я тоже очень-очень соскучилась. Честное слово! - виноватым тоном произнесла Лена. - Я ведь звоню с вокзала... До полуночи буду отмываться, стирать, гладить. Может быть, завтра?

- В котором часу?

- Когда хотите.

- По такому случаю я досрочно вырвусь с работы и ровно в час дня буду под вашими окнами. Ладно?

- До завтра!..

Они начали встречаться и проводили вдвоем все свободное время. Во вторник Сергей без устали катал Лену на машине по самым красивым местам Карельского перешейка, в среду, снова улизнув с работы, сводил ее в Эрмитаж, в четверг - в Русский музей, а в пятницу перед вечером, когда только-только зажглись уличные фонари, привез на набережную Мойки.

- Ты когда-нибудь бывала здесь? - спросил Сергей, выходя из машины.

- Нет.

Лена подошла к парапету и стала рядом с Сергеем.

- Перед тобой Новая Голландия, - с чувством гордости объявил Сергей.- Мое любимое место... Тебе здесь нравится?

- Не торопи, дай осмотреться, - попросила Лена, зябко поеживаясь от сырости. - Почему его так назвали?

- Кругом вода. Это остров в форме треугольника, в основании у него Мойка, а по бокам каналы - Крюков и Круштейна. Свое название Новая Голландия получила еще при Петре Первом.

Ничего красивого, а тем более замечательного, как показалось Лене, здесь не было. Берег острова порос жухлой травой и полого спускался к воде, а высокая кирпичная ограда была ничем не примечательной, если не считать уродливых сторожевых будок, около которых, притопывая, чтобы согреться, взад-вперед прохаживались нахохлившиеся от холода охранники в синих шинелях.

- Больно мрачное сооружение, - с сомнением протянула она, рассматривая коричнево-красный фасад Новой Голландии.

- Оно очень старое, - объяснил Сергей. - Хочешь, прогуляемся вокруг Голландии?

Обнявшись, они медленно пошли по набережной в сторону Пряжки. Тонкий ледок, сковавший лужи, гулко похрустывал под ногами.

- Слева от нас Головин сад, когда-то носивший имя Демидова, вот то красивое здание - созданный архитектором Бове особняк великого князя Алексея Александровича, брата императора Александра Третьего.

- Откуда ты все это знаешь? - удивилась Лена.

- Архитектуру я изучал в институте, кое-что вычитал из книг.

- Вот видишь, у тебя отличная профессия, - заметила Лена. - Только ты почему-то избегаешь разговоров о твоей работе...

Сергей досадливо поморщился. Какой смысл рассказывать Лене о том, как он почти три года ишачил сперва мастером, а позднее прорабом на стройке, где вечно чего-то недоставало - то столярки, то бетона с раствором, то облицовочной плитки или унитазов, где можно было кое-как закрыть наряды рабочим лишь путем приписок и где трудяги и лентяи получали практически одинаковые гроши из-за навязшей в зубах уравниловки? Повсюду один и тот же бардак, разукрашенный лозунгами, социалистическими обязательствами и встречными планами, от которых с души воротит. Впрочем, в эту дребедень давным-давно никто не вникает, всем все обрыдло. Он, Сергей, поначалу рыпался, искал правду, но ему быстренько вправили мозги. И когда сверху спустили указание внедрять на производстве научную организацию труда, Сергей перешел в проектно-сметную группу на разработку сетевых графиков. Работенка непыльная, платят больше, а ответственности никакой. Где-то, кажется у Гюго, ему встретилось меткое выражение - "причесывать гриву бронзовому коню". У нас полстраны загружено этим, зато нет безработицы. Вслух это, понятно, не обсуждается, срабатывает у людей инстинкт самосохранения или, как выражается Вороновский, генетически перешедший от отцов к детям эффект поротой задницы.

- Как впечатление? - спросил Сергей, когда они шли вдоль Крюкова канала у здания Второго морского экипажа. - Понравилась Голландия?

- Не знаю, что сказать, - смущенно призналась Лена. - Когда ты говорил, что это твое любимое место, я ожидала увидеть что-то особенное...

- Пойми, Новая Голландия создает настроение, - перебил Сергей. - За это ее любили Достоевский и Блок... Правда, впервые я забрел сюда в мае, когда зазеленели тополя.

- Брр, от воды тянет жутким холодом, прямо-таки могильным.

- Поедем ко мне?

- Поехали! - радостно согласилась Лена. - А то я вся покрылась мурашками.

Сергей бережно усадил ее в машину, и через пять минут они уже вошли в его комнату.

- Вот мое логово, - сказал он, включая свет.

- Как у тебя уютно!

- Обычная стоянка холостого служащего, - небрежно бросил Сергей. Девятнадцать квадратных метров жилой площади в малонаселенной коммунальной квартире.

- Зачем ты так? - недоуменно спросила Лена. - Честное слово, мне здесь очень-очень нравится.

- Все познается в сравнении, - философски заметил Сергей и включил магнитофон с записью "Рапсодии в стиле блюз" Гершвина. - После общежития любое мало-мальски сносное жилье выглядит райской обителью.

- Какая у тебя замечательная библиотека!

- Ничего особенного. - Сергей махнул рукой. - Подписные издания классиков, доставшиеся от отца, и десятка три книг по истории архитектуры и искусства, которые я купил на трудовые доходы... Я держу курс на кухню и займусь чаем, а ты полюбуйся б+-мовскими силуэтами. Они действительно замечательные.

- Как ты их назвал?

- Б+-мовские... - Сергей подвел Лену к стене, где были развешены рисунки. Некогда жила-была в Петербурге художница Елизавета Б+-м, ученица Крамского, мастерски рисовавшая силуэты и получившая за них золотую медаль на Всемирной выставке в Париже. Они попались мне на глаза в букинистическом магазине. Я не удержался от соблазна, купил их, вставил в рамки, и вот...

Чай помог Лене согреться, а остальное довершил Сергей, чьи горячие руки сняли с нее одежду. Девушка растворилась в доселе неведомом ей блаженстве и не заметила, как пролетела ночь, а за ней и весь следующий день. С короткими перерывами они исступленно, без устали ласкали друг друга, Лена изо всех сил цеплялась за плечи Сергея и сквозь стоны, в сладостной горячке повторяла одни и те же слова: "Боже, как я люблю тебя!"