Константин Столяров - Однажды в России

Таким образом, основная задача следствия была решена, преступники арестованы и уличены, похищенное найдено, так что требовалось лишь уточнить некоторые обстоятельства.

Работать со Смирновым было для Судакова сплошным удовольствием. Этот плотно сбитый, налитой силой здоровяк, по всей видимости, принадлежал к тем, кому на свободе абсолютно нечего делать, но держался с достоинством, выгодно отличаясь от слизняка ювелира.

- Ушлый вы, гражданин майор, - небрежно сказал он после серии очных ставок. - Живо размотали дельце.

- Зачем вы душили потерпевшую? - допытывался Судаков, окончательно не решивший вопроса о юридической квалификации преступного деяния: если Неаполитанский навел Смирнова на кражу - это одно, а если на грабеж - другое.

- Никто ее не душил. - Смирнов ухмыльнулся. - Тоже мне - Дездемона! Кикимора нагло врет, а вы уши распустили. Да захоти я придушить, - он выложил на стол пудовый кулак, - я бы ее, пархатую, двумя пальцами...

- Еще раз спрашиваю: при обсуждении плана шел разговор о применении насилия?

- А я еще раз говорю - такого не было! - стоял на своем Смирнов. - Дядюшка у вас сомлел и все путает. Вы, гражданин майор, не разводите тут разную мутоту, а подбивайте бабки и направляйте дело в суд. Надоело болтать языком я по третьей ходке иду, в колонию охота ...

Спустя две недели все было закончено. Судаков приготовился к упражнениям с дыроколом, но прежде решил еще разок съездить в следственный изолятор "Кресты", чтобы допросить Неаполитанского.

- Григорий Евсеевич, у меня остался единственный факт, нуждающийся в разъяснении, - начал он. - При обыске среди других ценных предметов у вас изъяли бриллиантовую брошь в форме звезды. Чья это брошь и каким образом она к вам попала?

- Брошь моя, - еле слышно сказал Неаполитанский, в чьих глазах заплескались волны страха. - Клянусь мамочкой!

- Не клянитесь, - посоветовал Судаков. - Сперва хорошенько подумайте. Брошь проходит по розыску. Я узнал ее по обломанному лучу. Вы же обещали говорить только правду и в основном сдержали слово. Вам нет резона напоследок менять поведение. Пугать вас я не собираюсь, но вешать на шею дополнительный груз не рекомендую. Не такая она крепкая, может не выдержать.

- Брошь моя, - повторил Неаполитанский.

- Тогда нам с вами еще работать и работать. Давно она у вас?

- Максим Демьянович, неужели брошь краденая? - Кровь отлила от лица Неаполитанского, отчего на коже проступили рыжие веснушки. - Я вас правильно понял?

- Если вещь объявлена в розыск, значит, с ней связано преступление. Так ваша она или не ваша, Григорий Евсеевич?

- Откуда у меня деньги, чтобы купить такое сокровище? Мне поручили отремонтировать ее, обещали четыреста рублей за работу. Там нужно не только нарастить кончик, а целиком перебрать три луча из восьми. Вещь старинная, от частой носки стерлись крапана, поэтому...

- Что-что? - переспросил Судаков.

- Крапана, - пояснил Неаполитанский дрожащим голосом. - Лапки, которые держат каждый бриллиант. Их надо разгибать и напаивать, чтобы заново крепить камни. Заказчик требовал...

- Кто он? Быстро! - нажал Судаков.

- Ба... Баронов... Савелий Ильич Баронов! Поверьте, Максим Демьянович, это страшный человек, стервятник! Мамочка! - Неаполитанский в панике кусал пальцы. - Он меня убьет, из-под земли достанет! Максим Демьянович, вы меня не оставите, защитите? Попросите начальника тюрьмы, чтобы меня перевели в одиночку, он вас послушает! А-а-а!

- Ну что вы! - Судаков покачал головой. - Прямо как баба!

- Баронов ни перед чем не остановится! Он очень стар, но опаснее сотни молодых! Мамочка, что же будет?!

- Чем занимается ваш Баронов?

- Раньше он был гангстером, а теперь - на пенсии... Но чем-то промышляет, не может не промышлять! У него страсть к стяжательству, он слишком предприимчив, чтобы просто так дышать воздухом...

23. ЧЕТВЕРТЫЙ ИНФАРКТ

Затуловский собрал данные о Баронове и с нахальной усмешечкой прокомментировал их Судакову. Недавно Савелию Ильичу Баронову стукнуло восемьдесят лет. В ранней молодости он занимался лакировкой кожи, в период нэпа имел собственное дело, позднее работал техноруком в разнопромартелях и большую часть сознательной жизни не ладил с законом. Во всяком случае, гражданин Баронов до войны дважды судился за хищение социалистической собственности в крупных и особо крупных размерах, за что удостоился чести внести посильный трудовой вклад в сооружение Беломорканала. Военное лихолетье занесло Баронова в Ташкент и в Баку, где его до сих пор сравнивают с Карлом Марксом, после войны Савелий Ильич опережающими темпами возрождал из праха промкооперацию в Ленинграде, Пскове и Новгороде, а в 1963 году наконец оставил в покое социалистическую собственность, удалился на заслуженный отдых и безбедно проживает в трехкомнатной квартире на Черной речке вдвоем с третьей женой на пенсию в 72 рубля 50 копеек. Его последняя подруга жизни до вступления в брак с Савелием Ильичем служила провизором в гомеопатической аптеке, а по выходе замуж целиком посвятила себя неустанным заботам о благоденствии супруга. Затуловский заинтересовался ею только потому, что звалась она - как бы вы думали, товарищ майор? - Кларой Сигизмундовной! Короче говоря, он выяснил, что Клара Сигизмундовна Баронова не кто иная, как старшая сестричка Марии Сигизмундовны Тартаковской. Вот какие интересные шляпки носит буржуазия!

После этой информации многие вопросы сразу же отпали. Поскольку Неаполитанский находился под стражей около месяца и, по всей видимости, Баронов не мог не знать об этом. Судаков приказал Затуловскому вызвать старика на допрос обычной повесткой.

Савелий Ильич Баронов оказался маленьким, высохшим старичком, едва передвигавшим ноги с помощью палочки. Его желтоватый выпуклый лоб обрамляли редкие волосы, окрашенные в очень странный цвет, вызвавший у майора Судакова не до конца им понятую ассоциацию с красным стрептоцидом. Под подбородком Баронова свисали обширные складки морщинистой кожи, а тонкие бесцветные губы четко повторяли очертания зубных протезов. Если бы не живые, проницательные глаза, Савелия Ильича можно было бы принять за восковой манекен.

Провести допрос Баронова, по их договоренности, должен был Затуловский, а Судаков пристроился в сторонке, на стуле у окна. Шестое чувство подсказывало майору, что с полудохлым стариком лучше не связываться.

- Чему обязан? - проскрипел Баронов после заполнения установочных данных в протоколе допроса свидетеля и подписки о том, что он ознакомлен с ответственностью за дачу заведомо ложных показаний.

- Исключительно заботе нашего государства о личном имуществе его граждан, - ласково ответил Затуловский, протягивая пачку сигарет "Феникс". - Не желаете?