Юрий Кунов - Спроси у реки

– Ну, да.

– Жена была дома?

– Раиса? Была дома. Где ей еще быть?

– Вы в тот вечер с ней поссорились, наверное? Да?

Квасов несколько раз громко шмыгнул носом.

– Она первая начала.

– И…

– Я ей ответил.

– Как? Вербально?

– Чего? Как обычно ответил. Послал… на три буквы.

– То есть в суд?

– В какой суд? – непонимающе уставился на Посохина Квасов. – Матом я ее послал.

Посохин подался назад. Спинка офисного кресла под весом его крепкого торса противно заскрипела.

– Ладно, общенародные шутки в сторону. Идем дальше.

– Дальше я пошел спать, – потупил голову Квасов.

– Куда?

– В дом. Куда еще?

– А где вы до этого с женой находились?

– Во времянке.

– Она не сказала тебе, что собирается куда-либо пойти?

– Нет. Только обзывалась. Это у нее хорошо получается.

Квасов говорил ровным тоном, глядя на пустой стакан и лишь время от времени тяжело вздыхал.

– Ты проспал весь вечер?

– Сначала я смотрел телевизор. Спать лег часов около двенадцати.

– По телевизору что показывали?

– Кино какое-то. Комедию.

– Название помнишь?

– Что-то американское. С неграми. Дурь несусветная. Мне не понравилось.

– Этот фильмец по какому каналу шел?

На некоторое время Квасов задумался.

– Не помню, – мотнул он головой и тотчас скривился.

– А жена где в это время была?

– Не знаю. В тот вечер я ее больше не видел. И потом не видел.

– Я понял. А ночью ты вставал? Водички попить, например? Пописать?

– Компот пил.

– Во сколько это было?

Квасов снова шмыгнул носом и потер грязной пятерней лоб.

– Не знаю. Я на часы не смотрел.

– Жены дома не было?

– Я не обратил внимания. Летом она обычно спит во времянке.

– Так. Не обратил внимания. А утром?

– А утром я заметил, что на веревке нет ее купальника. Она летом вечером почти всегда ходит на пляж, а мокрый купальник после этого вешает во дворе на веревку. И полотенца ее банного тоже не было.

– И ты сразу понял, что жены нет дома?

– Нет, я сначала все осмотрел. Времянку, баню. Гараж еще. Душ. Все облазил. В погреб даже спустился. Подумал, может она туда грохнулась. Женщина она упитанная. Объемы, габариты и все такое… Могла оступиться.

– Во сколько ты утром проснулся, помнишь?

– Часов в шесть. Я так думаю.

– Кровать, на которой обычно жена спала, была разобрана?

– Нет.

– Точно? Не ошибаешься.

– Нет, говорю вам. Она, по-моему, на ней и не спала в ту ночь. Кровать была застлана покрывалом.

– Во сколько жена обычно вставала по утрам?

– Во сколько вставала? Ну, в неторговые дни часов в девять. Иногда немного позже.

– А в те дни, когда вы торговали?

– В пять, если надо было ехать в Битюгово или в Новолиганьск. Если торговали у нас, то в шесть. Когда ездили за товаром, бывало по-разному.

– Не заметил где-нибудь от нее записки в тот день? Я имею в виду 31 мая. Или ты записку позже нашел?

– Не было никакой записки. Я же не слепой. Увидел бы рано или поздно, наверное.

Посохин взял стакан, из которого пил Квасов, повертел его в руке и, налив из чайника немного воды, пополоскал. Воду он выплеснул через открытое окно на газон.

– Не вспомнишь в чем твоя жена, ну, в какой одежде в тот день пошла на пляж?

Квасов сделал глотательное движение.

– В тот день не знаю. А обычно она ходила в махровом коротком таком халате, чтобы ляжки были видны как можно больше. Она их еще с молодости любила показывать, да и сиськи тоже. Красивая была. Потом так и не отвыкла. У нее два халата пляжных было. Один белый, а другой голубой.

– В понедельник какого цвета халат она надела? – спросил Посохин. Наполнив стакан на треть водой, он сделал несколько глотков, а остатки снова выплеснул за окно.

– Не знаю. Я же говорю, что не видел, в чем она пошла. Надо посмотреть какой дома остался.

– А что за обувь на ней могла быть?

– Босоножки белые. С тонкими такими ремешками.

– Не сланцы?

– Она в итальянских босоножках всегда на пляж ходила. Любила понты всякие.

– Брала она с собой обычно часы или телефон на пляж? Может еще что-нибудь? Сумку, там?

– Телефон брала, но она его почти всегда выключала, когда на пляж шла. Включала только, когда назад возвращалась. Часы не брала. Ключи еще от калитки и от дома брала. У нее на связке все домашние ключи висели. А, на ней еще очки солнечные могли быть.

– Серьги она постоянно носила? У нее уши проколоты, но сережек на ней не было, когда мы ее нашли.

– Она, когда шла купаться, сережки всегда снимала. Дома, скорее всего, лежат. Надо посмотреть. Она как-то купалась, давно уже, и сережку одну потеряла. Золотую. После этого стала их снимать, если на пляж собиралась идти.

– Кошелек брала?

– Зачем? Что у нас на пляже можно покупать? У нас не курорт. Я ее кошелек на следующий день на веранде на столе нашел.

– Когда? Время.

– Утром. – Квасов немного помолчал. – А, нет! Получается тогда, не на следующий день, а в среду, первого числа. Во вторник мне не до этого было.

– Твоя жена его всегда на веранде оставляла, если шла на пляж?

– Не знаю, где она его оставляла. Но в ту среду я его на веранде нашел.

– Деньги в кошельке были?

– Были. На глаз девять тысяч с копейками. Точно не скажу. Я все не пересчитывал.

О деньгах Квасов говорил, как и обо всем остальном, с полнейшим равнодушием. Может причина крылась в его тяжелом самочувствии? Но выглядело все очень естественно. Посохин не ощущал никакого наигрыша.

– Она в сумку или в пакет все складывала, когда на пляж шла? Телефон, ключи…

– Нет. В халате карманы были. Два больших по бокам.

– У нее какой телефон был? Марка.

– «Нокиа».

– Модель?

– Не знаю. Говорила, что он почти тысячу баксов стоит. Большой такой, в алюминиевом корпусе.

– Ладно, Николай. Не буду скрывать, следователь склонен считать гибель твоей жены несчастным случаем. Повезло тебе, что этим делом Александр Петрович занимается. Человек он гуманный. Будешь сегодня спать в собственной постели.

– Спасибо, – безучастно поблагодарил Квасов.

– Не мне спасибо. Я пока еще над этим делом размышляю. Да и Карельский, между прочим, в твою невиновность до конца не уверовал. Человек он, конечно, добрый, но не лох. Хватка у него бульдожья.

– Дочка моя не приехала? – Николай второй раз за время допроса поднял глаза на майора. – Вы ей позвонили насчет матери? У меня в телефоне номер ее забит был. – Квасов стал ощупывать карманы. – Башка совсем никакая… Не помню…

– Успокойся. О смерти матери мы ей сообщили. Пока не приехала. Но, наверное, уже скоро будет. Телефон свой и ключи возьмешь на выходе у дежурного. Кстати, у жены в понедельник ты на ладонях не заметил никаких порезов?

– Нет. А что?

– И ладони у нее не были перебинтованы или пластырем заклеены?