Ирина Глебова - Выкуп

Кандауров с бригадой выехал в Люботин, на помощь местным розыскникам: надо было действовать быстро, а то ведь сколько ещё старушек порешит убийца – в таком-то темпе! Да и жители округи были сильно напуганы жутким маньяком, слухи ходили один страшнее другого… На подозреваемого вышли быстро – дважды судимый 36-летний житель Люботина. Но дома он не жил – приблизительно со времени первого убийства, и это косвенно подтверждало подозрения. Викентий первый предположил: прячется в лесу, благо он близко подступал к округе – обширный, густой. Установили круглосуточное патрулированние района. Но через два дня Кандауров принял решение: надо прочёсывать лес. Попросили помощи у двух воинских частей и нашли-таки землянку, а в ней – самого преступника и вещи, отобранные им у старушек. Он, оказывается, соорудил себе логово заранее, и перебрался в него сразу после первого нападения. Убивал по-звериному, и скрывался, как зверь, в своей «волчьей яме»… Позже врачи обследовали его и признали психически здоровым. Обыкновенный озверевший алкоголик…

Кандауров и Ляшенко, по-свойски кивнув дежурному, прошли вертушку на проходной управления, и расстались. Кандауров зашёл в свой кабинет – стол Лоскутова стоял опустевший и необычно аккуратный: Викентий сам наводил на нём порядок. А вот у себя… Он стал перебирать бумаги, сортировать их, раскладывать в папки. В конце концов, пора и в отпуск пойти. Как раз за это время Миша и в самом деле поправится. Он же сам, наконец, съездит в Крым с Катюшей. А, может быть, и с Ольгой…

Когда-то бывшая жена Кандаурова уехала и увезла их восьмилетнюю дочь. Несколько лет Викентий даже не знал, где они. А потом Катюша написала ему письмо, он ездил к ней, один раз проводил с дочкой отпуск. И на этот раз они сговорились в письмах: Катя сдаёт школьные экзамены, приезжает, и они едут в Крым.

Викентий, разведясь с женой, долгое время жил один, встречи с женщинами были эпизодичны и несерьёзны. Свою мужскую энергию он сублимировал в работу. А потом влюбился. Поначалу даже не осознал этого: просто очень понравилась женщина – мать одного парнишки, проходившего по делу свидетелем. Он посидел у неё вечерок, поговорил откровенно о многом, попил чаю, послушал её игру на пианино. Вот, собственно, и всё. Но время шло, а он Ольгу не забывал, думал о ней чаще и чаще. И хотя знал, что она одинока, и чувствовал, что тоже понравился ей, но целых два года не мог заставить себя поехать к женщине просто так, ни с того, ни с сего! Однажды увидел афишку на доске объявлений: «Экспериментальный театр Тимофея Романова «Маска» приглашает на спектакль…».

Тимоша Романов был сыном Ольги. Когда Кандауров расследовал убийство известной в городе писательницы, этот парень очень помог ему. Викентий пошёл на спектакль, а после за кулисами отыскал Тимофея. Поздравил, поговорил и, между прочим, передал привет для его мамы – Ольги Степановны. Через время вновь зашёл в театр и, как и ожидал, услышал ответный привет и приглашение: «Мама была бы рада вас видеть». Так начались их встречи. Но Ольга всё не соглашалась переехать жить к нему: сначала болела её старенькая мать, нуждался, по её мнению, в заботе Тимоша. Потом мать умерла, а Тимофей, крепко став на ноги, стал жить отдельно – снимать квартиру в центре города. Ольга почти готова была отказаться от своего отшельничества и выйти замуж за Викентия. Он мечтал: она поедет с ним и с Катей в Крым, подружится с его дочерью, а через год Катюша окончит школу, приедет сюда, поступит в институт, и они станут жить втроём…

Зазвонил телефон. Приятный мужской голос, почему-то смутно знакомый, спросил:

– Это подполковник Кандауров? Викентий Владимирович? Вас беспокоит Барков. Наверное, вы скорее вспомните моего сына, Олега Баркова, и его друга Серёжу Лунёва…

Не выдавая удивления, Викентий ответил:

– Я, конечно, помню и Олега, и маленького Лунёва. Но и вас, Вадим Сергеевич, помню хорошо.

У Кандаурова была отличная память на имена, на события… Впрочем, дело «угличского упыря» кому угодно забыть было бы трудно.

– Слушаю вас, – сказал он телефонному собеседнику. – Если не ошибаюсь, вы ко мне по делу?

– Да… Уважаемый Викентий Владимирович, я хочу с вами переговорить. Скажите, когда и куда прислать за вами машину?..

Когда Кандауров положил трубку, он уже почти точно понимал: отпуск, скорее всего, придётся отложить. Ещё не было о деле сказано ни слова, но он догадывался: речь пойдёт о смерти жены Баркова. О её похоронах и загадочной смерти где-то на Гавайях, писали городские газеты. Викентий, правда, смутно представлял – а чем же может помочь он?

Кандауров был рад вновь встретиться с Олегом Барковым. Он не видел Олега минувшие два года и сразу отметил, что тот возмужал. На первый взгляд – такой же высокий, спортивный, но… Тогда, в свои восемнадцать лет, он только перешагнул границу от подростка к юноше. И хотя в том памятном деле «угличского упыря» вёл себя достойно и мужественно, всё же чувствовалась в нём и хрупкость, и неуверенность, и уязвимость. Ведь во время следствия, уточняя все подробности дела, Викентий не раз встречался и разговаривал с Олегом – как со свидетелем. Кстати, именно тогда он познакомился и с отцом юноши – Вадимом Сергеевичем… Теперь же Олег предстал перед ним взрослым молодым человеком – со спокойным взглядом, искренней улыбкой, твёрдым рукопожатием. «Повзрослел, повидал свет, стал самостоятельным… – Кандауров улыбнулся. – Что ж, в этом возрасте два года – расстояние большое».

Они немного поговорили, потом Барков-старший представил ещё одного молодого человека, находящегося в комнате:

– Мой племянник и помощник Константин Охлопин.

Племянник несколько картинно склонил голову, улыбнулся приветливо. Двоюродные братья оба были интересными молодыми людьми, но очень разными. Матовая, подсвеченная скрытым румянцем кожа Олега, большие, восточной глубины глаза, тёмные кольца волос… Константин был так же высок, но в нём не было тренированной силы и грации младшего брата, а была своя, особая гибкость и кошачья пластика движений. Густые русые волосы, серые глаза, очень обаятельная улыбка. И ещё: Кандауров в первые же пять минут уловил главную разницу между братьями. Олег был открыт и прост, как это бывает у по-настоящему интеллигентных и доброжелательных людей. А вот Константин словно играл в приветливость, искренность, подчиняя этому спектаклю и красивые модуляции голоса, и своё обаяние… Впрочем, всё это Викентий отметил мимолётно.

– Мальчики, – сказал Барков, обращаясь к молодым людям. – Мы с Викентием Владимировичем поговорим наедине. Займитесь чем-нибудь.

Олег сразу кивнул:

– Да, папа… Костя, пойдём, я там привёз видеокассеты, очень интересные!