Ирина Глебова - Выкуп

– Но что-то он тебе всё-таки рассказывает? Отчитывается перед заказчиком?

– Нет, он просто спрашивает о том, что считает нужным. О некоторых моих друзьях и коллегах.

– Он что же, кого-то из нас в чём-то подозревает?

– Скорее всего нет, объяснил, что должен знать как можно больше о моём окружении, что любая мелочь может оказаться нужной подсказкой… О тебе, кстати, тоже спрашивал. О том, как часто ты ездил в зарубежные командировки, в частности в Берн.

Костя просто физически ощутил, как бледнеет, потому быстро спросил:

– Ты что же, сказал ему для чего я ездил к Штрасселю?

– Сказал, но не вдаваясь в подробности.

– Но разве можно!

– Если понадобится, Костик, я обо всём расскажу! Мне ничего не жаль, и за себя я не боюсь! Лишь бы этих мерзавцев найти!

Именно после этого разговора и вселилась в Костю лихорадка страха, не отпускающая, не дающая расслабиться. Не помогали даже загулы в казино и ночных клубах.

Барков так же, как и сыну Олегу, вручил Косте пистолет с документами, оформленными на него. Костя взял и постоянно стал носить с собой. Ему не было смешно: мол, сам от себя отстреливаться! Ощущение оружия не возвратило ему уверенности, но прибавило злости и агрессивности. И эти два чувства прикрыли его, словно бронежилетом: саму опасность не ликвидирует, но позволит выжить…

В последние дни особенно сильно стал раздражать Костю Олег. Кузена он никогда не любил. Когда Олег ещё постоянно жил рядом, считал его папенькиным сынком и мямлей с кучей комплексов. И хотя мальчишка занимался восточными единоборствами, стрельбой, фехтованием, гонял, как бешенный, на своём мотоцикле, Костя прекрасно видел, как за всем этим внешним совершенством прячется неуверенность, незащищённость, дурацкая доверчивость и вера в идеальную дружбу. Костя был циничен, гордился этим, а брата презирал. Теперь, когда Олег пожил два года самостоятельно за границей, Костя конечно же сразу понял, что мальчишка сильно изменился. Особенно злило его, что Барков-младший остался таким же открытым, доброжелательным и склонным верить людям. Но при этом в нём чувствовалась сжатая, как пружина, сила: как будто он верил, что можно прожить вот так – спокойно, прямолинейно, делая своё дело и ничего не боясь! Сам Костя был убеждён в другом: если не ловчить, не интриговать, не быть умелым притворщиком, – тебя съедят другие, более ловкие хищники. Жизненная хватка – вот главное! Олежке можно быть спокойным – он ведь наследник! Костя же втайне – не от себя, конечно, а от других! – всегда надеялся, что он со временем сумеет перехватить всё барковское дело, легко отодвинув недотёпу Олега. Теперь он чувствовал угрозу и с этой стороны: когда ловил взгляды Олега, казалось, – тот видит его насквозь…

А тут ещё, приехав, причём не просто, а на похороны мачехи, он сразу подцепил себе какую-то девчонку! Костя и сам не мог понять, почему это так бесило его. Ведь не моральная же сторона дела! Может, оттого, что сам он лишился Инги – женщины, которую единственно любил. Что с того, что он сам её и убил? О, он знал, что совершенно в этом не виноват: Инга поставила его перед выбором – погибнуть или спастись. Любой на его месте выбрал бы спасение! Но он всё равно её любил, глупую мерзавку, так всё запутавшую! Да, любил и страдал, а тут, на его глазах, баловень судьбы Олежка, ходит повсюду с этой девчонкой, держит её за руку, смотрит счастливыми глазами… Девочка, правда, хороша: высокая, гибкая, всё при ней, тёмные волосы, подстриженные каре, блестящие глаза… Господи, да она же на Ингу похожа – тот же тип! Вот ещё почему так злит Костю эта влюблённая парочка! Но есть и другая причина: он заметил, что девушка поглядывает на него слишком пристально, словно что-то знает… Да что она может знать! Просто Олег что-то наплёл… А она, похоже, умная стервочка: окрутит Олега со всеми барковскими капиталами. И уж тогда к ним ему, Косте, не подступиться…

В эти дни Косте несколько раз приходила в голову мысль: «Вот бы убрать Олега! Убить! Ещё одна жертва террористов!» Несерьёзно, конечно, – так, мелькала, словно шутка или парадокс. От безысходности, от ощущения затравлености. В романах, в детективах Костя встречал расхожее утверждение: тот, кто один раз убил – второй раз идёт на убийство уже легко. Нет, это было неправдой! Ему хватило одного раза, он ни за что не хотел бы повторить подобное! Не мог представить, как душит, топит, бьёт камнем или ножом Олега, или даже нажимает на курок – стреляет тому в голову! О, нет! Но ведь есть и другие варианты: совсем не обязательно самому убивать, это могут сделать другие люди – по заказу. А сказать: «Убей!» – совсем не то, что убивать самому. И, если уж на то пошло, среди его знакомых есть один человек… Костя слышал разговоры о том, что под ним – целая организация, занимающаяся экстремальным бизнесом – рэкетом, выбиванием долгов. А такие наверняка и за дела покруче тоже берутся…

Однако, Костя прекрасно понимал: это теоретические размышления. А за мысли и даже мысленные планы – не судят. В конце концов, попробуй найди хотя бы одного человека на земле, который мысленно не расправлялся жестоко со своими обидчиками, недругами или просто не симпатичными ему людьми! Пока мысли остаются мыслями – это не преступление. Вот когда они начинают воплощаться… Да и то, на стадии подготовки – это тоже ещё не преступление… Костя вспомнил роман писателя Теодора Драйзера «Американская трагедия». В своё время его поразил парадокс этого романа: совершил главный герой преступление или только готовил его? А в самый последний момент передумал убивать девушку, но тут – случайность, лодка переворачивается, она тонет. И получается, что его судят не за преступление, а за его задумку и разработку. Или, всё-таки, убил? Как его звали? Кажется, Клайд… Вот так и он сейчас – думает, что хорошо бы убить Олега, даже знает к кому за этим обратиться. Но он ведь не дурак: если смерть Инги вон как взбудоражила Вадима – на всё готов, даже в ущерб себе, то уж смерть сына… Нет, это ни к чему!

Нескончаемый круговорот всех этих воспоминаний, проектов, попыток мысленно переиграть прошлое и вообразить будущее, оправдать себя и обвинить всех вокруг, изматывали Костю. Но он держался – врождённая артистичная натура. Конечно же он думал, и не раз, о том, что можно взять и уехать к отцу – в любой момент. Но он прекрасно понимал – это вариант на самый критический случай. Ведь на последней встрече отец ясно и недвусмысленно дал ему понять: он должен проявить себя! Только тогда он сможет стать равноправным партнёром и отца, и Рудольфа Портера. Сбежать сейчас – только опозорить себя! Его никогда не станут считать равноправным партнёром, так и останется на всю жизнь мальчиком на побегушках. Он словно бы наяву представил разочарованный взгляд отца и снисходительно-удивлённый Руди Портера: что за паника, ведь человек, претендующий на звание «акула безнесса», постоянно попадает в сложные ситуации. Его отличие от мелких рыбёшек как раз в том, что он не бежит, всё бросая, а находит выходы, «съедает» противника! Вот если бы суметь «съесть» Вадима!.. Но куда там! Он, Костя, даже не сумел вытащить из Баркова миллион, всего лишь четверть этой суммы! Нет, думать о побеге слишком рано.