Ирина Глебова - Выкуп

– Начнём с того дня, когда Охлопин погиб. А маршрут… – Кандауров помолчал немного, потом улыбнулся. – Швейцарский, на Берн! Я уже один раз проверял подобные списки с надеждой найти в них того же человека. Правда, безрезультатно. Кто знает, может быть и теперь так же… И всё же!

Из городского аэропорта прямые рейсы на Берн производились только один раз в неделю. И как раз в нужный им день. Когда Кандауров услышал это, сердце его на миг сбилось с ритма. Он уловил взгляд Ляшенко, кивнул:

– Да, капитан, волнуюсь.

Он быстро просмотрел небольшой список улетевших пассажиров, сразу понял, что фамилии Охлопина в нём нет. Но взгляд его словно споткнулся о другую фамилию.

– Герхард Клаузер, 29-ти лет, швейцарец, – произнёс он вслух, и от возбуждения стукнул кулаком по столу, за которым сидел в кабинете главного диспетчера аэропорта. – Чёрт возьми!

Он прекрасно помнил эту фамилию – Герхард Клаузер прилетел в Гонолулу за день до гибели Инги Барковой, улетел в Берн вечером, в день её гибели. В его рабочем сейфе и сейчас лежат списки, привезённые из Гонолулского аэропорта, вернувшись, он непременно сверится с ними. Но и сейчас Кандауров был уверен – он не ошибается, не путает фамилию. Нет, такие совпадения не бывают случайными! Где остров Оаху, а где город Харьков! Но и там, и там в Берн улетает некий Герхард Клаузер – сразу после смерти одного из членов семьи банкира Баркова. И он, Кандауров, знает, кто такой этот Клаузер!

Костя не раз в своей жизни убеждался: всё, что ни делается, всё делается к лучшему! Вот его всегда раздражало, что у него нет во дворе гаража. Когда он купил квартиру, ездил ещё на «Ладе», и сразу стал пробивать вопрос о гараже. Но в ЖЭКе упёрлись: во дворе есть несколько гаражей, давно построенных, а для нового – нет места. Детская, площадка, волейбольная площадка, цветочный газон – и всё, места нет! Он начальнику ЖЭКа прямо сказал: «Отстегните мне кусочек волейбольной площадки, я хорошо заплачу!» Видел, что хочется тому взять деньги: мялся, мялся, но так и не решился. Мол, площадка и так маленькая! А стоило заикнуться Косте насчёт газона, так начальник прямо руками замахал: «Что вы, что вы! Тут до вас один хотел там лоток поставить, так все жильцы дома на дыбы поднялись! Нет, я не буду даже и связываться…» Костя пожаловался Вадиму, но тот пожал плечами: «Ставь на платную стоянку, у тебя там недалеко есть приличная».

Через некоторое время Костя смирился, понял, что у стоянки свои преимущества. Он приплачивал сторожу и механику, так те всегда ставили его машину под тент, отлично мыли, осматривали и вовремя устраняли мелкие неисправности. Когда недавно он поменял «Ладу» на «Мерседес», то те удвоили своё старание, правда, за удвоенную и плату. Всё-таки мысль о своём гараже, прямо во дворе, не давала покоя. Он пытался купить уже построенный, но никто из владельцев даже за хорошие деньги не захотел уступить. Так и приходилось ходить, поставив машину на стоянку, в себе домой пешком через два квартала. А если бы не ходил, то не увидел бы этого бомжа…

Костя скашивал дорогу через большой проходной двор. Там асфальтовая дорожка огибала мусорный киоск и стоящие рядом баки. В них постоянно рылись какие-то существа неопределённого возраста, обтрёпанные, с замызганными сумками, в которые они совали выуженные из мусора тряпки, бутылки, банки… Не то, чтобы Костя их рассматривал, но мимоходом, краем глаза всё же видел. Ещё года два-три назад немыслимо было представить, чтобы кто-то, днём, на глазах у всех не стесняясь рылся в мусорных баках! Такое можно было увидеть лишь в документальных фильмах об Америке. Потому, наверное, Костя всё-таки поглядывал с любопытством на это не слишком эстетичное, но доказательство перехода от социалистического строя к капиталистическому…

Молодой бомж трудился у баков всегда в одиночестве: может быть он был индивидуалистом, а может всё-таки стеснялся. Костя отметил этот факт, увидев его раза три или четыре. И даже разглядел бомжа – тот был высок, худ, сутул, в замызганных брюках, куртке с полуоторванным рукавом и разбитых башмаках. Однажды они встретились: Костя шёл по асфальтовой дорожке, а бомж – ему навстречу, тащил уже набитую барахлом сумку. От него жутко воняло специфическим запахом отбросов, и Костя отступил подальше, пропуская. В этот момент бомж поднял на него глаза и неловко улыбнулся, словно извиняясь. Блеснули на удивление ровный, все целые зубы. Немного отойдя, Костя невольно оглянулся, подумал: «Надо же, почти как у меня!» И вдруг понял, что этот лазающий по мусоркам бомж и по возрасту ему, наверное, ровесник, и даже чем-то похож на него. Ну да, волосы густые и светлые, если их отмыть от грязи, рост такой же, если заставить распрямиться, фигура тоже похожа, если откормить… «Мы могли бы учиться в одном классе. – Костя покачал головой. – И кто знает, не будь у меня богатого дяди…» Но он тут же отверг эти дурацкие мысли: он, Костя, не мог бы опуститься ни при каких обстоятельствах!

Когда подполковник Кандауров стал всё больше и больше сужать свои круги вокруг него, лихорадочное ожидание развязки стало невыносимым. «Всё! – сказал он сам себе. – Пора рвать когти!» Он мог это сделать легко, в любой момент – спасибо отцу! Паспорт на имя швейцарца Герхарда Клаузера был при нём, Костя – вот умница! – даже сделал в нём соответствующие отметки о прибытии и прибывании в стране. Ничего не стоило взять билет на прямой авиарейс до Берна и улететь. Если раньше мысль о такой возможности просто грела его, то теперь пришёл момент сделать это. Главное – исчезнуть так, чтобы его не стали искать. Когда ищут, могут и найти, даже если это почти невероятно! К тому же, было одно желание: Косте очень не хотелось, чтобы дядя узнал о его роли во всей этой истории. Да, он испытывал неловкость, а возможно и стыд, представляя, что Вадим узнаёт о том, как племянник воспользовался смертью родственников, что он был любовником Инги, а потом и убил её… Пусть лучше Вадим думает, что всё делала неизвестная террористическая организация, пусть считает и Костю жертвой! И вот тогда он вспомнил молодого бомжа.

Из местного аэропорта самолёт на Берн летал раз в неделю. Сначала Костя думал улететь из Киева или даже из Москвы, но потом решил: чем сложнее, тем больше шансов появиться каким-нибудь неожиданностям. Не нужно ему осложнений! Никому в голову не прийдёт заподозрить в швейцарце Герхарде Клаузере Константина Охлопина, особенно если в момент отлёта самолёта уже обнаружится его мёртвое тело! А то, каким образом себя «убить», он уже придумал и продумал в деталях. Но прежде ему нужно было организовать ещё одно дело – нападение на Олега. Да, раньше он мечтал об этом, но считал, что всё ограничится мечтами. Теперь всё изменилось: если приходится исчезать – значит можно эту заветную мечту воплотить без всякого риска для себя.