Наталья Калинина - Секрет черной книги

«…Так вышло, что вы для меня вдруг стали родной, как дочь. Мне бы хотелось дать вам многое в знак благодарности за ту заботу и любовь, которой вы окружили меня, за те минуты радости, которые подарили мне наши небольшие разговоры, но, к сожалению, мой подарок слишком скромен. Но это все, что осталось у меня ценного. Эта вещь долгие годы была со мной. Досталась она мне от матери, а той – от ее матери. Семейная легенда говорит, что получила эту ладанку моя прабабка-знахарка Лукерья. И хоть этот оберег должен был охранять другой род, так получилось, что оказался он в нашей семьей. Когда я впервые увидела вас, моя Верочка, мне подумалось, что эту ладанку я непременно должна отдать вам. Почему – не знаю, но будто она сама «выбрала» вас. Даже родному сыну я решила ее не оставлять. Да он и забыл об этой ладанке, так как я ее не носила, а хранила среди своих личных вещей.

С подарком вы можете поступить так, как вам будет угодно. Можете продать: эта вещь старинная и имеет цену. Ниже я укажу вам телефон человека, который может ее купить по хорошей цене. Это один мой старинный друг, который занимается скупкой и продажей старых вещей. Он вас не обманет. А можете оставить эту ладанку себе. И тогда пусть она хранит вас так, как оберегала меня».

Вера прервала чтение и взяла в руки лежащую на коленях цепочку с ладанкой. Была она изготовлена в виде прямоугольного сосуда из почерневшего от времени серебра. Одна сторона, та, которой ладанка прилегала к телу, была гладкой, вторая же – с выпуклыми узорами, украшенная несколькими разноцветными камнями, которые, как Вера смела предположить, были драгоценными. Девушка любопытства ради легонько попыталась открыть крышечку, но та не поддалась: то ли оказалась запаянной, то ли от времени настолько притерлась к резьбе, что открыть ее уже не представлялось возможным. Вера оставила свои попытки, дабы ненароком не сломать что-то в этом обереге.

«…Я знаю, моя дорогая, что вы – необычный человек, хоть и считаете свой дар проклятием. Откуда я узнала об этом – пусть останется моим маленьким секретом, слишком долго рассказывать. Скажем так, мне намурлыкал это наш кот Гаврила в мой последний день. Вы, верно, удивлены. Еще бы, но не волнуйтесь, ваш маленький секрет я унесу с собой. Почему я не заговорю с вами об этом с глазу на глаз? Ну, во-первых, чтобы не разрушить возникшее между нами доверие, ведь вы так тщательно скрываете от всех свои способности. Во-вторых, это открытие наверняка повлекло бы за собой вопросы, на которые ответить я не могу. И, в-третьих, думаю, у меня уже осталось слишком мало времени, гораздо меньше, чем могло бы понадобиться на этот разговор. Я не знаю, что за история скрывается в вашем прошлом. Возможно, у вас есть веские причины скрывать свои способности, но я надеюсь, что в какой-то день вы перестанете отрицать их и примете как некий дар. Прощайте, Верочка. И будьте счастливы».

Вера перечитала письмо дважды, затем аккуратно сложила его и убрала в карман. Сложно описать, что она чувствовала в этот момент: здесь было все – от печали до недоумения и даже немного злости на Кузьминичну за то, что многие вопросы так и останутся без ответа. Что-то подсказывало ей, что подарок старушки, ее письмо, а также украденная записная книжка – это лишь верхушка айсберга. А самое главное так и останется скрытым. И как может Кузьминична говорить о ее «способностях» как о даре?

…То страшное черное марево, которое Вера впервые увидела в шесть лет, не возвращалось к ней долго. Она уже и забыла почти о старой истории, помнила лишь, что были у них счастливые и добрые соседи, с которыми дружили родители, но вспоминалось это уже нечасто: в опустевшую квартиру въехала новая пара с сыном-подростком, отношения между соседями остались на уровне нейтрально-вежливых, так и не перешли в дружеские. И о «мареве» Вера постепенно забыла, пока оно вновь не напомнило о себе спустя три года.

Каждое лето в их дворе появлялась ровесница Веры Алина. Алина приезжала к бабушке на летние каникулы, а бабушка девочки жила в соседнем с Верой подъезде. Детишек в их пятиэтажке на три подъезда было не так уж много, и в основном мальчишки, которые сбивались в стайки и играли в свои игры, чаще всего в «войнушку». Иногда Веру тоже брали на роль медсестры – оказывать помощь «раненым». Девочка бегала по двору и пустырю, который простирался за их домом, в сбитой набок белой косынке и с перевешенной через плечо тряпичной сумкой-конвертом с красным крестом. Эту сумку сшила ей мама по ее просьбе. Вместе с «воинами» Вера пряталась за брошенными на пустыре старыми покрышками, баками, отсиживалась в канаве – «окопе», пригибая голову, когда летели «гранаты» – комья земли. Когда требовалась ее помощь, она оказывала ее как «своим», так и «немцам», так как больше «медсестер» не оказывалось. Иногда ребята играли в казаков-разбойников, и Вера тоже с ними. Но участвовать в обсуждениях мальчишеских забав, лазать с ними по деревьям, играть в кладоискателей на пустыре ей было скучно, поэтому она всегда радовалась приезду Алины. Конечно, в школе у Веры были подружки, но те летом разъезжались из столицы: кто к морю, кто – просто к бабушке в деревню. У Веры же не было бабушек ни в деревне, ни тем более живущих в приморских городах.

Алина жила с родителями и старшим братом на Севере. Где именно, в каком городке, никто не знал, даже взрослые, потому что никогда в разговорах название не упоминалось. Бабушка Алины так всегда и говорила: «Вот приедут мои с Севера…» Или: «Отправила вчера посылку своим на Север…» Так и все в доме стали говорить о приезжих «эти с Севера». Или – Медведихины, так как фамилия старушки была Медведева. «Медведихины внуки». Вера долго думала, что фамилия Алины тоже Медведева, а когда узнала настоящую фамилию, не запомнила ее.

В то лето родители привезли к бабушке только внучку, а старший брат Алины, то ли Антон, то ли Артем, остался «на Севере»: он окончил школу и готовился к поступлению в местный институт. Вера помнила, что взрослые в доме тихо гадали на тему, почему родители не привезли мальчика поступать в московский вуз. Но, видимо, у «северной» семьи на этот счет были свои мысли. Алину привезли позже обычного, тогда, когда Вера уже загрустила в долгом ожидании подруги и решила, что та не приедет. Она даже как-то набралась смелости и подошла к старухе Медведевой спросить, прилетит ли Алина. «Та куда она денется!» – махнула рукой Медведиха. Но когда – не сказала. И вот в один особо грустный день, когда за окном лил дождь и жизнь рисовалась скучающей на подоконнике девочке в таких же серых и размытых красках, как пейзаж за окном, во двор въехала белая «Волга» с «шашечками». «Такси!» – радостно закричала Вера и слетела с подоконника. Она выскочила во двор прямо в домашних шлепанцах и халатике. Мама закричала ей вслед: «Куда?! Там же дождь!» Но Вера уже бежала через двор прямо по лужам, счастливая, раскинув руки для объятия, к такси, возле которого суетились с чемоданами и корзинами взрослые, а в сторонке стояла одетая в клетчатое платье светловолосая и бледнокожая девочка, похожая на чахлый цветочек, росший в тени.