Татьяна Коган - Отпусти своего демона

– Улыбаешься? – Стефан хрустнул пальцами. – Вот и тот тоже улыбался, оскорбляя мою сестру после расставания. Пришлось сделать так, чтобы он больше не веселился. Никогда.

Джека пронзила догадка. Гретхен говорила, что гений скоропостижно скончался, и это могло означать…

– Ты убил его?

Стефан нахмурился и не ответил, повернувшись спиной. Судя по его напряженной позе, он о чем-то сосредоточенно размышлял.

Джек ощутил непреодолимое желание закрыть глаза и заснуть.

– Выключает? – Голос Стефана выдернул его из дремоты.

– Есть немного…

– Потерпи. Мне нужно сделать важный звонок. Потом я тобой займусь. – Стефан направился к двери. Прежде, чем она захлопнулась, Джек успел разглядеть знакомый узор на стенах. Это был коридор на первом этаже коттеджа. Иван находился в комнате рядом со спортзалом. Той самой комнате, которая раньше была заперта.

Стефан отсутствовал около тридцати минут, но Джеку показалось, что прошло несколько часов. Он даже успел вздремнуть. После короткого сна мысли в голове приобрели более упорядоченный характер. Действие отравы ослабевало, но все еще было достаточно сильным. Эмоции не поддавались контролю и не соответствовали ситуации. Возможно, это к лучшему – у Кравцова появился шанс проанализировать положение, не отвлекаясь на панические атаки.

Черт возьми, он же подозревал, что со Стефаном что-то не так. Интуитивно чувствовал, но не придавал значения. Какой стыд для профессионала не заметить характерное психическое расстройство. Все эти мелкие штрихи, недомолвки, нюансы. Да один танец с родной сестрой был настолько красноречив, что определенные сомнения напрашивались сами собой. Стефан испытывал к Гретхен болезненные, далеко не родственные чувства. Его влекло к сестре эмоционально и физически – теперь это казалось очевидным. Загадкой оставались два пункта: отвечала ли Гретхен на чувства брата, и что собирался делать Стефан.

Впрочем, нет. Загадок было куда больше. Откуда в коттедже взялась секретная операционная? Для каких целей? Джек внимательно осмотрелся и на этот раз не упустил из виду разложенные на столике хирургические инструменты и медицинские препараты в шкафу. Стефан осуществляет нелегальную хирургическую практику для криминальных элементов? Или же является доморощенным Декстером и разделывает жертв прямо в собственном доме? И снова вопрос: знает ли об этом Гретхен? Не могла же она постоянно проходить мимо закрытой двери и никогда не интересоваться, что за нею? Выводы следовали неутешительные.

Джек мысленно отметил, что размышляет абсолютно бесстрастно, словно рассматривает гипотетическую ситуацию. А может, все это происходит не на самом деле? Может, это лишь плод его воображения? Галлюцинации? Сновидения?

Дверь распахнулась, и Стефан – реальный, из плоти и крови – вошел в комнату.

– Как самочувствие?

Джек решил вести себя так, будто все еще плохо соображает. Он улыбнулся:

– Как вы с Гретхен похожи… Это, наверное, увлекательно, смотреть на родного человека и видеть собственное отражение…

Стефан подозрительно наклонил голову, но не заметив опасности в расслабленной позе жертвы, выдохнул:

– Да, это очень увлекательно.

– Вы с рождения были очень близки? – Иван говорил медленно, запинаясь. – А родители?

– Что родители? – не понял Стефан.

– Они не очень-то о вас заботились, да?

– С чего ты взял?

По тому, с какой нарочитой развязностью ответил Стефан, Иван догадался, что попал в точку. Он пожал плечами:

– Обычно равнодушие родителей очень сплачивает детей. Из-за недостатка любви и привязанности брат и сестра сближаются…

– Ты что-то пытаешься до меня донести?

Джек покачал головой:

– Вряд ли я скажу что-то, чего ты не знаешь…

Стефан вперил в него пристальный взгляд. Джек спрятал улыбку.

– Ты можешь мне признаться, я никому не скажу.

– Ты бредишь, – не очень уверенно проговорил Стефан.

– Когда ты смотришь на Гретхен, ты видишь свою проекцию? Любовь к сестре – это фактически любовь к себе самому. Самообожание. Невозможность провести различие между своим и чужим «я». Идентификационная путаница. – Джек перевел дыхание. – Ты обращался к психологам? Это корректируется. В этом нет ничего страшного…

Недоумение на лице Стефана сменилось заинтересованностью:

– Ты меня волнуешь, герр Иван. Ты и правда хорош.

Джек выдержал паузу. В горле пересохло, каждое слово давалось с трудом. Он в упор посмотрел на Стефана, надеясь, что делает правильную ставку.

– Ты пытался понять, что нашла во мне Гретхен? Хочешь выяснить?

В воцарившейся тишине стало слышно, как вкрадчиво гудит сплит-система. Стефан шумно поднялся со стула.

– На что ты намекаешь?

– Ты вроде говорил про высвобождение скрытых желаний. – Джек сглотнул, начиная ощущать неприятное беспокойство. Он постепенно возвращался в норму.

Стефан стоял неподвижно, и лишь участившееся дыхание выдавало его взволнованность.

– Ты правда этого хочешь? – хриплым голосом спросил он.

– Да.

Стефан неуверенно наклонился над скованным пленником, не сводя с него голодного взгляда. Иван оторвал затылок от кушетки и потянулся к нему. Отбросив последние сомнения, Стефан впился в его губы жадным поцелуем.

– Выключи лампу, – пробормотал Джек. – У меня сейчас глаза вытекут.

– О, я найду твоим глазам более практичное применение, – отозвался Стефан, дотягиваясь до выключателя. Его руки скользнули по обнаженной груди Ивана, слегка царапая кожу. Он не на шутку завелся.

Выгнувшись от особо чувствительной ласки, Джек прохрипел:

– Освободи мне руку!

Стефан проигнорировал просьбу, продолжая исследовать его тело. Джек выждал пару минут:

– Одну руку, пожалуйста… Я все равно не смогу вырваться. Я тоже хочу принимать участие…

Стефан отстранился, внимательно изучая пленника. Джек облизнул губы, демонстрируя нетерпение. В его глазах читалось явное желание, и Стефан с усмешкой расстегнул стягивавший запястье ремень. Джек тут же воспользовался освободившейся рукой, чтобы схватить его за затылок и привлечь к себе.

– Какой страстный. – Стефан не успел договорить, получив мощный удар лбом в переносицу. Он рефлекторно дернулся и схватился за нос, давая Джеку несколько секунд, чтобы дотянуться до второго ремня. Ему почти удалось справиться с застежкой, но Стефан с остервенением навалился на него, впечатывая кулак в челюсть. Джек ощутил во рту вкус крови и неожиданно почувствовал прилив ярости. До этого он не испытывал эмоций – лишь следовал здравому смыслу. Но теперь внутри что-то включилось. Он выкинул правую руку вперед и сдавил горло противника.

Не разжимал пальцы, даже когда их свело судорогой. Не обращал внимания на сыпавшиеся удары. Перед ним стояла единственная цель – спасти собственную жизнь, и он намеревался сражаться до последнего.