Карл Вадасфи - Пропавшая без следа

– Нет, – восклицаю я. – Чертов телефон, нет!

Через пару минут в трубке снова раздается голос офицера.

– Мистер Симмонс?

– Прошу вас, – говорю я, – приезжайте скорее. У меня разрядился телефон…

– Мистер Симмонс, заставляя полицию отвлекаться по пустякам, вы совершаете уголовное преступление. Я собираюсь заняться этим вопросом вплотную.

– Так займитесь, – говорю я. – Прошу вас, займитесь. Приезжайте сюда и займитесь расследованием. Арестуйте меня, если хотите. Тогда вы, по крайней мере, окажетесь здесь и сможете начать поиски Дженни. И выяснить, кто скрывается в ее чертовом доме!

– Мистер Симмонс, по этому адресу не проживает никто по имени Дженни Майклз.

Я чувствую себя так, будто он ударил меня ногой в живот. Не ослышался ли я?

– Но это невозможно, – говорю я ему. Должно быть, он лжет, ведь сегодня утром я забирал ее отсюда.

– Мистер Симмонс, я предлагаю вам сейчас же повесить трубку или…

– Нет! – кричу я. – Вы лжете! Я был здесь сегодня утром. Я был здесь. Вы ошибаетесь. Ошибаетесь! Зачем вы так со мной? Зачем? Кто-то сводит меня с ума. Почему полиция против меня? Зачем вы все это говорите? Зачем она так со мной поступает?

– Если только ее фамилия не Вон, мистер Симмонс, то вы сами ошибаетесь. – И он бросил трубку.

Телефон издает прощальный писк, и экран гаснет.

Кто такие эти Воны? Где же Дженни?

В моей голове все перепуталось, я больше не знаю, где Дженни и кто она такая, и я лишился своего единственного средства связи. Мне хочется с размаху разбить телефон о землю, но я беру себя в руки. Я понимаю, как сильно он мне сейчас нужен, необходимо только поскорее зарядить эту проклятую батарею.

Я отступаю назад, застигнутый врасплох. У меня начинают сдавать нервы, но я понимаю, что должен держаться, несмотря ни на что. Всему этому должно быть какое-то объяснение. Я знаю Дженни. Она не сбегала от меня и не лгала, ее похитили, я в этом абсолютно уверен.

Надо вернуться домой, пока мне больше некуда ехать. Я иду обратно по дорожке от дома Дженни, не обратив внимания на неожиданно раздавшиеся у меня за спиной голоса. Поворачиваю, чтобы выйти из калитки, и замечаю пару китайцев. Им около сорока лет, но женщина выглядит старше мужчины. Она пухленькая, в то время как ее спутник отличается невероятной худобой, напоминая скелет. Кажется, он уже долгие годы не ел досыта, а она ни в чем себе не отказывала. Я застываю на месте, не сводя с них глаз, ничего не говорю, просто смотрю на них умоляющим взглядом.

Наконец, мужчина заговаривает со мной.

– Я могу вам помочь? – спрашивает он. Несмотря на азиатскую внешность, он говорит без акцента.

– Дженни? – говорю я, но он, похоже, не понимает, о чем речь.

Я иду дальше. Они смотрят мне вслед. Пройдя несколько шагов по тротуару, я останавливаюсь и оборачиваюсь к ним.

– С вами все в порядке? – спрашивает он, потому что я по-прежнему молчу.

Я качаю головой. С трудом подбирая слова, произношу единственное, о чем в состоянии думать, надеясь получить ответ, отличающийся от того, что мне сообщил полицейский. Я должен убедиться, что тот не обманул меня. Я не поверю, пока не услышу те же слова от этого человека.

– Дженни здесь живет? – спрашиваю я.

– Дженни? – недоумевает он.

– Дженни Майклз, – говорю я, теряя терпение.

– Здесь живем мы, – отвечает он, качая головой. – Только мы вдвоем.

Я жадно хватаю воздух ртом.

– Сколько… как долго вы здесь живете? – с трудом выдавливаю из себя. Это невозможно. Я не хочу слышать его ответ.

И вот он ударяет меня словами:

– Два года.

Вторая часть плана будет гораздо проще. У него больше не осталось надежд. Теперь он хотел лишь причинять боль.

Следующие шесть лет после ухода матери он провел со своим стариком, слушая его ворчанье и жалобы, ругань и попреки. Отец не пытался утешить сына, который испытывал невероятные душевные страдания. На самом деле он занимался лишь тем, что заставлял сына смотреть, как его отец поглощает бутылку за бутылкой, отключается, а протрезвев, снова принимается за уже привычное занятие.

Прошло шесть лет, и он попытался начать новую жизнь, но в ней не оказалось места ни для целей, ни для желаний. В семнадцать лет он пошел работать на завод, собирать коробки. Он понимал, что это никудышная работенка, но ему было наплевать. Для него имело значение лишь то, что теперь он мог уходить из дому, от своего вечно пьяного старика, изводившего его неудержимыми приступами ярости и вечным брюзжанием. Он получил шанс на спасение, на побег от унылой реальности родного дома.

Каждый день он стоял у конвейера, автоматически двигая руками и ни с кем не разговаривая. У него появился интерес к противоположному полу, и, соединяя стенки коробок, он украдкой посматривал на стройные загорелые ножки девушек, проходивших мимо. Он желал их, но не представлял, как вести себя с женщинами. Вскоре его короткие пугливые взгляды сделались долгими и нескромными.

Он ждал, когда одна из них первой заговорит с ним. Но никто не обращал на него внимания.

Ненависть, которую он сначала испытывал к бросившей его матери, а теперь к каждой девушке, не удостаивавшей его вниманием, никогда не покидала его. И хотя он долгие годы пытался противостоять этому разрушительному чувству, оно лишь неумолимо нарастало в его душе.

И вот, наконец, он причинил боль. Но все начиналось совсем иначе, он хотел отыскать и принять чистоту, страстно желая доказать самому себе, что красота и чистота могут идти рука об руку. Несмотря на то что видел. Сара Элсон должна была стать той единственной. Но она оказалась прямой противоположностью тому образу, который он себе придумал, и разрушила его надежды.

Он понял, что все, о чем думал все эти тридцать лет, оказалось правдой.

Рэйчел Прайс была прямой противоположностью той девушки, какой он сначала представлял себе Сару Элсон. Она выставляла напоказ свою броскую внешность и прекрасно знала, как мужчины реагируют на ее красоту.

Каждое утро, в шесть тридцать, она выскакивала из постели, полная сил и бодрости. Подпрыгивая, влетала в ванную своей квартиры с двумя спальнями, набирала две пригоршни ледяной воды и брызгала на лицо, затем добавляла еще немного воды на глаза и начинала ежедневную зарядку. Все так же подпрыгивая, устремлялась из ванной на кухню, открывала холодную воду, доставала из шкафчика над раковиной стакан и подставляла под струю. Ненадолго прекратив прыжки, эта двадцатитрехлетняя девушка отпивала из стакана. Затем снова начинала подпрыгивать на месте, но некоторое время спустя останавливалась и допивала воду. Таким был ее привычный ежедневный ритуал.

Допив воду, Рэйчел выходила из кухни, снимая пижамную майку. Под майкой скрывалось стройное и подтянутое тело, которому могла бы позавидовать любая женщина. Зайдя в спальню, она бросала майку на кровать и выполняла еще пару упражнений, закидывая руки за голову. Затем сбрасывала пижамные шорты. Она небрежным жестом отправляла их следом за майкой и наклонялась, чтобы растянуть коленные сухожилия.