Кен Фоллетт - Буран

ЭТОТ ВИРУС СМЕРТЕЛЬНЕЕ ЭБОЛЫ. И ТОЛЬКО СЛЕПЯЩИЙ БУРАН НЕ ДАЕТ ЕМУ ПОПАСТЬ В РУКИ ПРЕСТУПНИКОВ.

Двое усталых мужчин угрюмо и зло смотрели на Антонию Галло. Им хотелось домой, но она их не отпускала. Они знали, что она права, и от этого злились еще больше.

Все трое сидели в помещении отдела кадров компании «Оксенфорд медикал». Антония, которую все звали Тони, была техническим директором компании и отвечала за работу службы безопасности. «Оксенфорд медикал» проводила исследования смертоносных вирусов, и к безопасности здесь относились крайне серьезно.

Тони провела внеплановую проверку и обнаружила в одной из лабораторий пропажу двух доз экспериментального лекарственного препарата. Препарат — противовирусное средство — был строго засекречен, а его формула — бесценна. Конечно, его могли украсть, чтобы продать конкурирующей фирме. Но лицо Тони омрачилось тревогой из-за другой, куда более пугающей перспективы. Вор мог украсть препарат для личного пользования, а этому могла быть единственная причина — кто-то заразился одним из смертельных вирусов, имеющихся в лабораториях Оксенфорда.

Лаборатории размещались в просторном особняке XIX века — бывшей летней резиденции какого-то миллионера. За двойной забор, колючую проволоку, охранников в форме и суперсовременную электронную систему безопасности особняк прозвали Кремлем, несмотря на то, что стрельчатые арки, башня и ряды горгулий по карнизу делали его более похожим на церковь.

Тони и двое мужчин обзванивали всех, кто имел допуск в лабораторию самой высокой секретности. Существовало четыре уровня биологической безопасности. При самом высоком, УББ4, сотрудники работали в скафандрах, поскольку имели дело с вирусами, против которых не существовало вакцин. Образцы экспериментального препарата хранились в лаборатории УББ4 — самом защищенном месте в здании.

Допуск в УББ4 был строго ограничен. Чтобы попасть туда, было необходимо сдать зачет по технике безопасности. Сама Тони могла входить в лабораторию в любое время.

Только двадцать семь сотрудников компании из восьмидесяти имели туда доступ, и многие уже уехали на рождественские каникулы. Пока трое ответственных за безопасность упорно их разыскивали, понедельник уступил место вторнику.

Тони дозвонилась до отеля на Барбадосе и уговорила администратора разыскать молодую лаборантку Дженни Кроуфорд. Дожидаясь ответа, она посмотрела на свое отражение в оконном стекле. Несмотря на поздний час, она выглядела хорошо — коричневый в узкую белую полоску костюм еще не утратил приличествующий офису вид, а лицо не выдавало усталости. Ее отец был испанцем, но белая кожа, зеленые глаза и светло-рыжие волосы достались ей от матери-шотландки.

— У вас там, должно быть, полночь, — сказала Дженни, наконец подойдя к телефону.

Она немного выпила.

— Мы обнаружили неувязку в журнале регистрации посещений УББ4, — отчеканила Тони. — Когда вы в последний раз входили в лабораторию?

— Во вторник, по-моему. Разве нельзя посмотреть в компьютере?

Можно, но Тони хотела знать, совпадет ли ответ Дженни с записью в компьютере.

— А когда в последний раз открывали сейф?

Сейфом называли холодильник с замком в УББ4.

В тоне Дженни зазвучало недовольство:

— Я и правда не помню, но все записано на видеопленку.

Сенсорный цифровой замок сейфа при открывании подключал видеокамеру, записывавшую все, пока дверца оставалась открытой.

— Вы помните, когда в последний раз использовали Мадобу-2?

Так назывался вирус, с которым сейчас проводили исследования в УББ4.

Дженни была потрясена:

— Черт побери, так это его недосчитались?

— Нет. Тем не менее…

— Никогда не имела дела с вирусами. Я работаю в лаборатории тканевых культур.

Это совпадало с имевшейся у Тони информацией.

— Спасибо, Дженни. Вероятно, в журнале регистрации просто ошибочная запись, но мы должны все проверить.

Тони повесила трубку и сообщила:

— Дженни Кроуфорд отпадает.

Руководитель лаборатории Говард Макалпин откинулся на спинку стула:

— Почти наверняка кто-то использовал недостающий материал абсолютно законно и просто забыл внести запись в журнал.

— Надеюсь, вы правы, — сказала Тони.

Она встала и подошла к окну. Окна отдела кадров выходили на пристройку, где находилась лаборатория УББ4. В новом здании имелось три уровня. Лаборатории размещались на первом. Над ними была установлена аппаратура подачи воздуха, а под ними — сложное оборудование для обеззараживания отходов. Лаборатории живыми покидали только люди.

Тони обратилась ко второму мужчине — заведующему отдела кадров:

— Сколько еще человек осталось в вашем списке, Джеймс?

Джеймс Эллиот поднял глаза от компьютерного экрана:

— Мы переговорили со всеми сотрудниками, имеющими доступ в УББ4, кроме одного.

— Кого именно?

— Майкла Росса, лаборанта. Он работает здесь восемь лет.

Макалпин пробежал пальцем по распечатке:

— Последний раз он входил в лабораторию в позапрошлое воскресенье, проводил текущую проверку животных.

— Что он делал после этого?

— Ушел в отпуск. Должен был выйти на работу сегодня. — Эллиот посмотрел на часы. — Вернее, вчера. Но не появился и не позвонил.

Тони подняла брови:

— И мы не можем его найти?

— Он не отвечает ни по домашнему телефону, ни по мобильному.

— Вам это не кажется странным? — спросила Тони Макалпина.

Руководитель лаборатории встревожился:

— Он человек в высшей степени обязательный.

— Кто был с Майклом, когда он входил в лабораторию? — спросила Тони.

Из соображений безопасности в УББ4 входили по двое.

Макалпин сверился со списком.

— Моника Ансари, биохимик.

Тони подняла трубку:

— Какой у нее номер?

Судя по голосу, Моника Ансари крепко спала.

— Знаете, Говард Макалпин уже звонил мне.

— Извините за беспокойство. Я звоню по поводу Майкла Росса. Мы не можем его найти. Насколько я знаю, две недели назад, в воскресенье, вы были с ним в УББ4.

— Да. Подождите минуточку, включу свет. — Повисла пауза. — Боже, уже так поздно?

Тони не отступала:

— На следующий день Майкл уходил в отпуск.

— Он говорил мне, что поедет к матери в Девон.

— Это может нам помочь, — заметила Тони. — Подождите секундочку. — Она обратилась к Джеймсу: — У нас в файле есть координаты его матери?