Стив Гамильтон - Кровь неба (в сокращении)

Я подошел к нему, отвел его руку, но он оттолкнул меня и показал на землю. Я увидел свои совершенно четкие следы. Найти нас труда не составляло.

— Сюда, — сказал я и повел Винни по ручью.

Прошли мы метров сто, не меньше. Вода была ледяная, но мне было плевать.

Мы вылезли из ручья и углубились в лес. Бежать сил уже не было. Мы пробирались между деревьями, перелезали через валуны и вышли наконец к скале. С другой стороны у нее был выступ. Я велел Винни залезть под него. Он привалился спиной к камню.

Я наконец рассмотрел его щеку и увидел длинную царапину — след от пули. Правой мочки уха не было совсем.

— Черт подери! — ругнулся я. — Давай руку, Винни.

Нужно было остановить кровь. Я задрал рукав его куртки, снял повязку и прижал ее к щеке и уху Винни. Он пытался вырваться, но я держал его крепко. Наконец он обмяк и привалился ко мне. Я приник к скале, закрыл глаза и прислушался.

Я слышал каждый звук, каждый шорох и пытался понять, нашли они нас или нет. Может, они ждут, когда мы высунемся. Мы погибнем, как Том и те люди из Детройта.

Те люди… Наверное, все дело было в них. Они, видно, во что-то впутались, а Тома убили так, заодно. А теперь пришел и наш черед. Я был настолько вымотан, что опустил голову и задремал, но мне казалось, что я бегу по лесу, и ветви хлещут меня по лицу, и легким не хватает воздуха.

Но тут откуда-то сверху донесся резкий звук, и я, вздрогнув, открыл глаза.

— Алекс… — позвал Винни.

— Что?

— Надо решать, что делать.

Он попробовал пошевелиться. Кровь потекла по шее.

— Держи, не отпускай, — сказал я. — Надо зажать рану.

Он снова прижал повязку к уху и подмигнул мне.

— Денек что-то не задался, — усмехнулся он.

И он еще может шутить? Но мне сразу стало легче.

— Вопрос, конечно, идиотский, — сказал я, — но зачем им было откладывать на завтра? Они могли и вчера нас прикончить.

— Алекс, в нас стреляли не Ги с Масквой. Ги с Масквой нас сразу бы нашли. И не стали бы стрелять издалека — они же знают, что у нас нет оружия. А все прочие должны действовать осторожно.

— Ну и кто это, по-твоему?

— Бог его знает… Тот, кто сделал это… — Он махнул рукой в сторону. Я сразу понял, о чем он. — Это те же самые люди.

— А где же тогда Ги с Масквой? — спросил я.

— Может, и до них уже добрались, — сказал он бесцветным голосом. — Сначала до них, теперь до нас. Хорошо бы встретиться с ними поскорее, пока у нас еще есть силы.

— Думаешь, они в хижине?

— Может быть. У нас один шанс — попытаться подобраться к ним незаметно. Нужно ждать темноты.

— И как это поможет? У них наверняка есть фонари.

— Есть, конечно, — ответил он. — И это нам на руку. Если будет как вчера ночью, нам хватит света луны. А они, привыкнув к фонарям, будут хуже видеть в темноте.

— Решено, — сказал я. — Как стемнеет, нападаем первыми.

— Посмотри на небо, — сказал он. Между ветками полыхал очередной закат. — Вчера я думал, что это небо Тома, «ласковое небо». И счел это добрым знаком. — Он закрыл глаза и долго их не открывал.

— Винни, с тобой все в порядке?

— Нам бабушка много рассказывала про наших предков. Очень хотела, чтобы мы знали свою историю. И чтобы передали это знание своим детям.

Он утер глаза одной рукой, а вторую держал у скулы. На руках его были подтеки крови.

— Войной идут не за землю и не за власть. Войной идут, когда нужно отомстить за смерть брата. Собираешь отряд, готовишь снадобья, потом устанавливаешь шест, танцуешь танец войны. Поешь песнь войны. Целиком этой песни я не помню, но там были строки, которые меня всегда поражали. Про то, как смотришь на небо, видишь, что оно красное, и понимаешь: кто-то умрет. «Кровь неба» — эти слова я запомнил. «Кровь неба».

Он окунул палец в грязь и прочертил на каждой щеке по полосе.

— Лицо нужно красить черным.

Он и мне нарисовал на щеках черные полосы. А потом над черным провел по красной полосе — кровью.

— И красным. — Он мазнул кровью и меня. — Теперь ты готов. Готов к войне.

Мы дождались захода солнца.

— Ну что, ты готов? — спросил наконец Винни.

— Конечно, — сказал я как можно увереннее. — А что, если они вышли нас искать?

— Без фонарей они не пойдут. И мы их увидим раньше, чем они нас.

— Ну ладно, пошли.

Встать оказалось непросто. Мы несколько часов просидели на холодной земле, под скалой. Я целую минуту пытался разогнуться.

Мы стали пробираться между деревьями. Ноги у меня окоченели.

Ветка хлестнула меня по лицу. Я отвел ее рукой, но меня тут же хлестнула следующая ветка.

— Не смотри вперед, — посоветовал Винни. — Боковым зрением видишь лучше.

Несколько минут я осваивал эту нехитрую премудрость. Когда мы вышли из леса, оказалось, что луна отлично все освещает.

— Впереди ручей, — сообщил Винни.

Ручей действительно был слышен, но добрались мы до него не сразу. Деревья снова расступились, и камни поблескивали в лунном свете. Мы подошли к ручью и, опустившись на колени, напились.

— До хижины еще далеко? — спросил я. — По-моему, мы бежали целую вечность.

— Думаю, она ближе, чем тебе кажется. Тропа должна быть там, ниже по течению.

Мы нашли тропу. Винни, нагнувшись, оглядел землю.

— Они здесь были, — прошептал он.

— А сколько их?

— В темноте не поймешь. Но кто-то здесь точно был.

Мы пошли по тропе, стараясь не шуметь. Когда я наступил на ветку, хруст ее показался мне оглушительнее выстрела.

— Тьфу ты! Извини.

Винни знал, как поставить ногу бесшумно. Я пытался идти по его следам. Через несколько минут он остановился.

— Что такое? — шепотом спросил я.

Он ничего не сказал. И тут я увидел, где мы. Перед нами была березовая роща, именно здесь мы нашли много следов. Тела были метрах в восьмистах отсюда.

Я положил руку Винни на плечо:

— Надо идти дальше, друг.

Он свернул с тропы и быстро зашагал в сторону. Шум его не заботил, он шагал тяжело, и ветки хрустели у него под ногами.

Я нагнал его и попытался удержать.

— Найди что-нибудь, чем можно отбиваться, — велел он и подобрал длинную палку, но, осмотрев ее, отбросил в сторону и взял другую.

— Винни, держи себя в руках! Они могут нас услышать.

— Я хочу их убить, Алекс. Впервые в жизни я хочу кого-то убить.

— Я с тобой, — ответил я. — Давай будем действовать сообща. У нас всего один шанс.

Он взвесил палку в руке:

— Эта подойдет.

Я выбрал толстую сосновую ветку. Ею можно было здорово кому-нибудь врезать. При условии, что такая возможность представится.

К хижине мы приближались чуть ли не ползком. Кругом было темно и тихо.

— Что скажешь? — прошептал я.

— Вряд ли они там. Но просто так туда идти нельзя.

— Окна выходят на одну сторону, — сказал я. — Обойдем дом сзади, встанем у двери, кинем что-нибудь и посмотрим, что будет дальше.