Майкл Коннелли - Револьвер для адвоката

Я прошелся дальше по видеозаписи до того момента, когда Уиттен, извинившись, выходит из комнаты, чтобы принести моему клиенту газированной воды, которую сам и предложил. Я поставил на паузу кадр, когда Лакосса оставили в комнате одного.

– Детектив, а что случилось бы, если бы мой клиент решил воспользоваться уборной и встал, чтобы выйти?

– Не понимаю. Мы разрешили бы ему воспользоваться уборной. Но он не просил.

– Но что бы случилось, если бы он решил встать из-за стола и открыть дверь? Вы заперли за собой дверь? Да или нет?

– Здесь сложно ответить, да или нет.

– Сложно ответить?

Форсайт заявил протест, назвав мой вопрос травлей. Судья приказала детективу ответить на вопрос так, как он посчитает уместным. Уиттен собрался с мыслями и вновь прибег к стандартной заготовке: есть правила.

– Таковы правила: не допускать граждан к рабочим местам в полицейских участках без сопровождения. Дверь ведет прямо в сыскное бюро, и я бы нарушил правило, если бы позволил ему бродить по отделу без присмотра. Да, я запер дверь.

– Спасибо, детектив. Итак, давайте проверим, все ли я правильно понял. Мистер Лакосс не был подозреваемым в вашем деле, однако его заперли в комнате без окон и он находился под постоянным наблюдением. Верно?

– Не думаю, что это можно считать наблюдением.

– Тогда как это можно расценивать, по-вашему?

– Мы всегда включаем камеру, если кто-то находится в одной из комнат для допросов. Это стандартная…

– Процедура. Да, понятно. Давайте дальше.

Я промотал двадцатиминутный отрывок видео к моменту, когда Уиттен встал со своего места и, сняв пиджак, перекинул его через спинку стула. Потом он отодвинул стул и встал позади, опершись руками на стол.

– Итак, вы говорите, что об убийстве вам ничего не известно? – спросил он Лакосса на экране.

Я тут же остановил запись.

– Детектив Уиттен, зачем вы сняли пиджак именно в этом месте допроса?

– Вы хотите сказать «беседы»? Я снял пиджак, потому что становилось душно.

– Ранее вы засвидетельствовали, что камера была спрятана во входном отверстии для кондиционера. Разве кондиционер не был включен?

– Понятия не имею, включен он был, не включен. Я не проверял.

– Правда, что так называемые комнаты для допросов детективы кличут «термокамерами», потому что там подозреваемых заставляют хорошенько пропотеть, надеясь склонить к сотрудничеству и выбить признание?

– Нет, я об этом никогда не слышал.

– А вы разве сами никогда так не называли эту комнату?

Указав на экран, я задал вопрос удивленным тоном, в надежде, что Уиттен решит: у меня в рукаве имеется неизвестный ему козырь. Но я блефовал, и детектив парировал с помощью стандартного ответа:

– Нет, не припоминаю, что когда-либо так говорил.

– Хорошо. Итак, вы сняли пиджак и теперь стоите, возвышаясь над мистером Лакоссом. Для чего? Чтобы его запугать?

– Нет, просто мне захотелось встать. Мы уже довольно долго сидели.

– Детектив, вы страдаете геморроем?

Форсайт мгновенно запротестовал, обвинив меня в попытке поставить детектива в неудобное положение. Я сказал судье, что просто пытаюсь занести в протокол свидетельства, которые помогут суду понять, почему детектив почувствовал потребность встать после двадцатиминутной беседы.

Судья поддержала протест, попросив больше не задавать свидетелю вопросы столь личного характера.

– Итак, детектив, – сказал я. – А мистер Лакосс? Он смог бы встать, если бы захотел? Он смог бы стоять над вами, пока вы сидели?

– Я бы не возражал, – ответил Уиттен.

Я надеялся, что судья заметит, что ответы Уиттена были по большей части притянуты за уши и составляли ту линию поведения, которую детективы проводят каждый день в каждом участке. Они искусно балансировали на грани конституционных прав, насколько возможно пытаясь ускорить ход событий до того момента, как придется проинформировать злополучного олуха, сидящего перед ними за столом, об этих правах.

Нужно было представить происходящее на экране как допрос лица, находящегося под стражей, и объяснить: в подобных обстоятельствах Андре Лакосс понимал, что не может просто так встать и уйти. Если судья в это поверит, то вынесет заключение, что Лакосс действительно оказался под арестом, когда вошел в комнату для допросов, и ему следовало зачитать «предупреждение Миранды». А потом она исключит из дела эту видеозапись, тем самым заваливая дело окружного прокурора.

Я снова указал на экран:

– Давайте обсудим вашу одежду, детектив.

Специально для протокола я полностью описал плечевую кобуру и «глок», который у него имелся, а потом перешел к поясу, описав висевшие на нем наручники, запасную обойму, значок и перцовый баллончик.

– С какой целью вы демонстрировали оружие мистеру Лакоссу?

Уиттен тряхнул головой, словно я его уже достал.

– Никакой цели не было. Я снял пиджак, потому что там было жарко. Я ничего не демонстрировал.

– Итак, вы утверждаете, что показали моему клиенту пистолет, значок, запасную обойму и перцовый баллончик не для того, чтобы его запугать?

– Именно.

– Тогда как вы объясните это?

Я промотал еще минуту записи к моменту, когда Уиттен, вытащив из-под стола стул, поставил на него одну ногу. Теперь он и в самом деле угрожающе навис над крохотным столом и Лакоссом, который и так был ниже и меньше.

– Никого я не запугивал, – сказал Уиттен. – Мы просто разговаривали.

Просмотрев свои заметки в блокноте, я убедился, что затронул все моменты, которые хотел занести в протокол. Я не думал, что Лего вынесет решение в мою пользу, но получилась неплохая попытка подать апелляцию. К тому же я снова встретился с Уиттеном в качестве свидетеля. Мне это только на пользу, так как на суде за него придется взяться основательно.

Не завершая пока перекрестный допрос, я наклонился и посовещался с Лакоссом в порядке общепринятой любезности.

– Я ничего не упустил?

– Не похоже, – прошептал в ответ Лакосс. – Думаю, судья знает, к чему вел Уиттен.

– Будем надеяться.

Выпрямившись, я обратился к судье:

– Ваша честь, у меня все.

По предыдущему соглашению после свидетельских показаний мы с Форсайтом должны были в письменном виде утвердить изложение доводов по ходатайству. По предварительному слушанию я понял, что именно станет говорить Уиттен, поэтому уже подготовил документ. Я предоставил его на рассмотрение судье Лего и раздал копии секретарю суда и Форсайту. Обвинитель сообщил, что ответ будет к завтрашнему дню, а Лего подчеркнула, что планирует разобраться со всем быстро и по существу до начала суда. Она не собиралась нарушать судебный график, и это прямо указывало на то, что ходатайство летит в тартарары. В свете последних вынесенных решений Верховный суд США издал новые законы по поводу дел, связанных с «предупреждением Миранды». Полиции предоставили более широкую свободу действий: когда и где подозреваемым должны быть зачитаны их конституционные права. Я подозревал, что Лего не станет затягивать дело, чтобы и оно не затягивало.