Питер Аспе - Убийцы Мидаса

– Я слышала, что у этого Вандекерхове весьма сомнительная репутация, – сообщила Ханнелоре.

– Значит, мои подозрения действительно не лишены основания. Раз даже эти судейские крысы в чем-то подозревают Вандекерхове, – возликовал Ван-Ин.

– За глаза его называют фламандским крестным отцом, – дополнила информацию Ханнелоре.

– Так же как и этого парня Виэна. Он нефтяной магнат и держит сеть автозаправок, – язвительным тоном сказал Ван-Ин. – Ему удалось украсть у государства три миллиарда. И как ты думаешь, какое он понес наказание?

– Его посадили в тюрьму на три месяца, – смущенно произнесла Ханнелоре.

– И это не удивительно, – продолжал Ван-Ин. – Все знают, что работники суда покупают на его заправках бензин со скидкой.

– Ну да, это действительно так, – подтвердила Ханнелоре. – И я тоже заправлялась у Виэна. Ну и что? После этого ты будешь считать меня коррумпированным работником суда?

– Нет, я совсем не считаю тебя коррумпированной. Ты порочная и слишком чувственная женщина. – Ван-Ин попытался ее поцеловать, но она отстранилась от него.

– Умерь свой пыл, Питер.

Ханнелоре, нахмурясь, посмотрела на Ван-Ина. Он тяжело вздохнул.

– Ну, не такая уж я и порочная, – с притворной обидой протянула она. – И если ты не перестанешь называть меня порочной, то сегодня ночью я буду спать на диване. И не думай, что сможешь умилостивить меня коньяком.

– Ну, вообще-то я предлагал тебе коньяк с горячим шоколадом, – сказал он. – И потом, разве я не дарил тебе истинное наслаждение во время нашей близости?

– Ах ты самонадеянный нахал! – со смехом воскликнула она. – В прошлый раз ты был совсем не на высоте. Забыл об этом?

Ван-Ина уязвили слова Ханнелоре. Неужели он несостоятелен как мужчина? Неужели даже в этой области он не преуспел? Но потом вспомнил последнюю встречу с Вероникой и совершенно успокоился. Нет, он еще не разучился доставлять женщинам удовольствие в постели. Комиссар улыбнулся, словно кот, которого собирались кастрировать, но в последний момент у ветеринара случился сердечный приступ.

– Ты лжешь, – сказал он. – Ты специально меня дразнишь.

В притворном негодовании Ханнелоре отодвинулась от него в самый дальний угол дивана.

– Твою вину может искупить только фунт шоколада, – хихикнув, заявила она.

Ван-Ин вскочил и побежал на кухню, крикнув на бегу:

– Это я могу устроить, мадам!

Ханнелоре поправила платье и тоже отправилась на кухню.

– Но одного горячего шоколада будет недостаточно, – предупредила она.

Ван-Ин ничего ей на это не ответил. Он молча налил в кастрюлю молока и принялся крошить туда шоколад. Он стоял у плиты, выставив перед собой деревянную ложку, словно оружие. Брызги от кипящего шоколада летели во все стороны. Одна капля попала на щеку Ханнелоре. Ван-Ин подошел к ней и слизнул шоколадную каплю. В эту минуту у него было такое же выражение лица, как у шимпанзе, которого посадили в клетку.

– Вкусно? – лукаво улыбнувшись, спросила она.

Ван-Ин застонал от вожделения, но сразу же отстранился от нее. Он боялся зайти слишком далеко. Комиссар знал, что Ханнелоре терпеть не может быстрого, спонтанного секса.

– Ты говорила о каком-то странном совпадении, – перевел он разговор на деловую тему, чтобы отвлечься от опасных мыслей.

– Да, я имела в виду скульптуры, – сказала Ханнелоре. – Они похожи одна на другую, как две капли воды.

– Дорогая Ханне, когда ты говоришь о подобных вещах, ты выглядишь так соблазнительно… – игривым тоном проговорил он.

После этих слов она почувствовала, как по всему ее телу разлилось сладостное тепло. Мысль о том, чтобы заняться сексом прямо на кухонном столе, уже не казалась ей такой отталкивающей.

Ван-Ин с меланхоличным видом разлил шоколад по чашкам. Его самообладанию можно было позавидовать. Эта его нарочитая холодность почему-то возбудила Ханнелоре еще больше. И, как только что поступил Ван-Ин, она поскорее перевела разговор на деловую тему.

– «Трэвел инк.», Крейтенс и скульптуры. Все это звенья одной цепи. Я хотела сказать тебе об этом раньше, но ты не желал принимать мои слова всерьез и совершенно меня не слушал, – обиделась Ханнелоре.

– Прости меня, дорогая. Расскажи мне, пожалуйста, о своих соображениях по этому поводу. Я тебя внимательно слушаю.

Ван-Ин налил в разлитый по чашкам шоколад остатки «Отара», любимого коньяка Ханнелоре.

– Ты хочешь, чтобы я уснула в самый неподходящий момент? – с притворным негодованием спросила она. – Ты налил мне слишком много коньяка.

От ее нежного, мелодичного голоса Ван-Ин чуть не потерял голову. Ему снова захотелось заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас. Наброситься на нее, как дикий зверь. Без объятий, поцелуев и прелюдии. Двадцать лет назад он, не раздумывая, пошел бы на поводу у своих желаний. Но секс с Ханнелоре без предварительных ласк казался ему немыслимым. И потому он сдержал рвущееся наружу вожделение, хотя это давалось ему с большим трудом.

– Мне кажется, тут каким-то образом замешаны власти, – заметил Ван-Ин. – И эти люди сделают все, чтобы их темные дела не вышли наружу, Ханне. Так было всегда. Уверен, этот случай не станет исключением.

Ханнелоре поставила чашки на поднос. В окно задувал холодный ветер, и ей захотелось вернуться в теплую гостиную, где горел камин и было так уютно.

– Я не могу понять, почему мы до сих пор не получили никакого ответа от немецкой полиции, – негодовал Ван-Ин. – Я послал им несколько сообщений по факсу.

Ханнелоре уютно устроилась на диване, и Ван-Ин сел рядом с ней.

– Ты думаешь, что в этом замешан Крейтенс?

– А по-твоему, кто еще может быть в этом виноват?

– Если ты намекаешь на комиссара Круса, то его положение незавидно. Он тоже находится в крайне затруднительной ситуации. Сегодня он почти ничего не сказал мне о ходе расследования. Мне кажется, что Крейтенс не знает, что ты занимаешься делом Фиддла.

– Вчера я послал ему записку, где все подробно описал, – улыбнувшись, проговорил Ван-Ин.

– Что?! – вскричала Ханнелоре.

– Я написал ему, что Френкель, возможно, является главным свидетелем. Сколько еще он собирается скрывать от всех информацию об этом человеке?

– Но ты мог бы сам связаться с голландской полицией. Зачем было делать это через Крейтенса? – удивилась Ханнелоре.

– Я уже связался с ними, дорогая, но Крейтенс ничего об этом не знает, – сказал Ван-Ин.

Ханнелоре положила голову ему на плечо. Горячий шоколад почему-то совершенно ее не согрел.

– Остерегайся Крейтенса, – предупредила его Ханнелоре, – он очень опасный человек.

– Мне на него наплевать. Пусть хоть сам себя трахнет в задницу. Меня гораздо больше беспокоит мэр.

И Ван-Ин рассказал ей о своей тайной встрече с мэром.