Питер Аспе - Убийцы Мидаса

– Если бы я собирался вас арестовать, то пришел бы не один, – сказал Ван-Ин, чтобы хоть немного разрядить обстановку. – По правде говоря, ваше прошлое нисколько меня не интересует.

Энзо сделал неопределенный жест рукой.

– Недавно я узнал, что взрыв памятника – дело рук общества «Туле». Члены этого общества собирались свалить преступление на Валлонское революционное движение, которое перестало существовать много лет назад. И им практически удалось убедить в этом жителей города и даже полицию. Я по чистой случайности узнал, что все это – хитроумный обман.

На Скаглионе упоминание общества «Туле», казалось, не произвело никакого впечатления.

– Чья это была идея? Фиддла? Вандекерхове? Бостоена? Или ваша, мистер Скаглионе? Интересно, каким будет ваш следующий шаг?

– Мистер Ван-Ин, – запротестовал Скаглионе. – Простите, но я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.

Сицилиец сделал вид, что слова Ван-Ина его расстроили. Ханнелоре, следившая за каждым его жестом, видела, что его поведение – сплошное притворство.

– Ну хорошо, тогда я перейду к главному, Энзо. – Комиссар намеренно назвал Скаглионе по имени, чтобы его смутить. – Если я не ошибаюсь, восемь лет назад вашу мать сбил пьяный водитель?

Скаглионе вскочил со стула. «Прекрасно! Кажется, мне удалось задеть его за живое и вывести из равновесия», – радостно подумал Ван-Ин.

– Сядьте, Энзо, и выслушайте меня внимательно, – строго произнес комиссар.

Скаглионе рухнул на стул, словно мешок с мукой. Ван-Ин знал, что одержал верх над Скаглионе, упомянув о гибели его матери. На лице Скаглионе показалась неподдельная скорбь. Хотя со дня гибели его матери прошло много лет, Энзо все еще остро переживал эту утрату.

– Убийца, – Ван-Ин намеренно упомянул это слово, – сбежал, его не смогли найти, и это дело так и не было раскрыто. Полицию подкупили, и преступника намеренно не стали искать. Вы знали об этом, Энзо?

Ван-Ин взглянул на Скаглионе. Энзо плотно сжал зубы, и его верхняя губа дрожала. Такая сдержанность была для итальянца необычным явлением. Обычно они бурно выражают свои эмоции, будь то гнев, печаль или радость. И часто эти состояния духа перетекают у них одно в другое без всякой видимой причины.

– Вы говорите ерунду! – закричал Скаглионе, вскочил со стула и принялся нервно ходить туда-сюда по комнате.

– Сядьте, Энзо. Я и сам узнал всю правду об этом преступлении только вчера, – признался Ван-Ин.

Да, ему удалось выбить Скаглионе из колеи. Он сильно нервничал. Из полицейских отчетов, которые ему прислали по факсу из Нойфшато, Ван-Ин узнал, что в тот день Энзо вернулся домой позже обычного. Он обещал своей матери пойти вместе с ней в магазин. По крайней мере, так он рассказал полиции. Она его не дождалась и решила пойти одна. И как только мать Энзо вышла из дома, ее сбила машина. Ван-Ин предполагал, что Энзо мог все эти годы чувствовать вину перед матерью. Ведь, если бы он пришел раньше, она бы осталась жива. И под влиянием этого чувства он мог чем-то выдать себя. Так оно и оказалось.

– Значит, вы знаете, кто убил мою мать, мистер Ван-Ин? – спросил Скаглионе.

– Да, и я могу это доказать, Энзо.

Скаглионе тяжело вздохнул и огляделся. Его скорбь вдруг каким-то чудесным образом улетучилась. Он взглянул на Ханнелоре. От его пронзительного взгляда ей стало не по себе.

– Значит, вы приехали, чтобы рассказать мне, кто убил мою мать? – абсолютно спокойным тоном спросил он. – Но сомневаюсь, что вы собираетесь сделать это просто так, по доброте душевной. Что вы хотите получить от меня в обмен на эту информацию?

– Это я и пытался вам объяснить, Энзо, когда вы меня перебили, – сказал Ван-Ин. – Я хочу, чтобы взрывы прекратились.

Скаглионе опять принялся ходить туда-сюда по комнате. С одной стороны, у него, как и у всех сицилийцев, был свой особый кодекс чести, запрещающий выдавать чужие секреты. С другой стороны, ему очень хотелось узнать, кто убил его мать восемь лет назад, к тому же он был наполовину бельгийцем. В конце концов желание услышать имя убийцы своей матери перевесило все другие факторы.

– Мне стало известно, что теракты как-то связаны с новым польдерным проектом, – сказал Ван-Ин.

Похоже, этот коп слишком много знал. Скаглионе сердито взглянул на Ван-Ина и сказал:

– Памятник Гвидо Гезелле взорвали, чтобы запугать мэра и тем самым заставить его подписать согласие на польдерный проект.

– Это было своего рода предупреждением мэру, не так ли? – спросил Ван-Ин.

Скаглионе кивнул. Он находился перед непростым выбором и не знал, как ему поступить. Промолчать и никогда не узнать о том, кто убил его мать? Или же выдать чужой секрет и узнать ответ на вопрос, который мучил его целых восемь лет?

– Отличное начало, Энзо, – одобрил Ван-Ин. – А теперь сядьте, и мы все спокойно обсудим.

Скаглионе неохотно сел на стул. В эту минуту он напоминал заключенного, который выполняет приказы конвоира, и при этом всей душой его ненавидит.

– Хорошо, я согласен. Я расскажу вам все. Но за это вы должны сообщить мне, кто убил мою мать, – сказал Энзо.

– Разве я похож на человека, который не выполняет своих обещаний? – притворившись, что сердится на недоверие Энзо, проговорил Ван-Ин. – Я всегда держу свое слово.

– Нет, – спокойно сказал Скаглионе.

Он встал со стула и подошел к старому шкафу, рядом с которым стояла печка. Ханнелоре опять начала нервничать. Ван-Ин тоже с подозрением наблюдал за Скаглионе. Не выкинет ли он какой-нибудь номер? Комиссар перехватил встревоженный взгляд Ханнелоре и подумал, что, наверное, повел себя слишком рискованно, но, услышав звон стаканов, они оба сразу же успокоились.

Когда Энзо повернулся к ним, в руках его была бутылка «Амаретто» и три стакана с золотым ободком. Он поставил все это на кофейный столик, пододвинул стул, сел и молча разлил «Амаретто» по стаканам.

– Следующей целью станет башня Белфорт, – начал свой рассказ Энзо. Он говорил так спокойно, словно сообщал результаты футбольного матча.

– Когда они собираются ее взорвать? – резко спросил Ван-Ин.

– На следующей неделе, – все тем же невозмутимым тоном ответил Энзо.

– На следующей неделе? В какой именно день?

– В среду. – Олимпийскому спокойствию Скаглионе в эту минуту можно было только позавидовать.

– Каким образом ее собираются взорвать?

– Я этого не знаю, мистер Ван-Ин.

– Кто это сделает?

– Я разговаривал с этим человеком по телефону, но никогда его не видел, – пожав плечами, проговорил Скаглионе. – Он звонил мне сам. Я не знаю, где он живет, как его зовут и где его найти.

Ван-Ин одним глотком осушил свой стакан. «Амаретто» оказался слишком сладким и терпким. Ханнелоре последовала его примеру. Она совершенно успокоилась и была рада, что Скаглионе не предпринял никаких неожиданных шагов. Но все-таки, на ее взгляд, Ван-Ин очень рисковал.