Джон Локк - Прощай, любимая!

Бегущие за мной люди в ошеломлении останавливаются, разворачиваются и мчатся прочь, словно косяк рыбы, натолкнувшийся на грозного хищника. Слышится исполненный ужаса женский крик. Парни, лежащие между мной и лимузином, судя по всему, мертвы. Меня охватывает ужас, но я все-таки нахожу в себе силы, чтобы перепрыгнуть через их тела и подбежать к лимузину, который, похоже, ждет меня.

Когда я уже наполовину влезаю внутрь салона, мистер Клин направляет ствол пистолета мне в лицо и щелкает затвором. Я застываю на месте.

Отступившие было преследователи останавливаются и, повернувшись, смотрят на меня. Их намерения не сулят мне ничего хорошего. Мистер Клин кладет указательный палец на спусковой крючок. Этот жест более чем красноречив.

– Вы хотите, чтобы мы вас подвезли? – спрашивает гангстер.

– Да, – поспешно отвечаю я.

Я чувствую, как сзади надвигается толпа – сначала медленно, как в «Ночи живых мертвецов», затем все быстрее, проникаясь уверенностью, что им удастся преодолеть завесу огня.

– Так вы позволите мне сесть? – спрашиваю я.

Молчание.

И тут до меня доходит.

– Тридцать два В, – произношу я. – Размер бюстгальтера Рейчел.

– Садитесь, – говорит гангстер.

Заводится двигатель, взвизгивают шины, и лимузин с ревом мчится прочь из Сенека-парк. Выехав на шоссе, мы на скорости девяносто миль направляемся обратно в центр города, к отелю, где я и Карен Вогель занимались сексом меньше тридцати минут назад.

К горлу у меня подкатывает комок, я рыгаю и едва сдерживаю рвотный позыв. Вновь обретя способность говорить, я принимаюсь кричать, выплескивая все, что у меня накопилось за это время:

– Вы убили Мэри! О боже! И других тоже! Что, черт возьми, происходит? Что вам от меня нужно? И какое отношение к этому имеет Рейчел?

Гангстер сохраняет абсолютную невозмутимость.

– Сами виноваты. Возможно, если бы вы ответили на мой вопрос десять минут назад…

Он разводит руки и качает головой:

– …ничего этого и не случилось бы.

Клетки моего мозга снуют взад и вперед, подобно тумблерам игрального автомата, пока я пытаюсь вникнуть в суть его слов. Если мне не изменяет слух, этот гумба [2]пытается уверить меня в том, будто нежелание раскрыть тайну размера маленьких грудей моей жены явилось причиной гибели ее сестры. Если бы он сказал, что каждый вторник играет в пинокль [3]с баклажаном, в этом и то было бы больше смысла.

– Вы просто спятили! – кричу я. – Это черт знает что!

У меня дрожит голос – как и все тело.

Гангстер пожимает плечами.

– Помолчите хотя бы минуту, – говорит он. – Вам пришлось нелегко. Сделайте глубокий вдох и поразмыслите о чем-нибудь. Например, о том, что вы никому не расскажете, как мы с вами провели сегодня время.

Я смотрю на него так – и уже не впервые, – словно он лишился рассудка. Разумеется, я расскажу! Расскажу об этом всем, кто захочет меня слушать! Я готов дать объявление в газете, развесить афиши, создать сайт…

– Вижу, что у вас на уме, – говорит он. – Может быть, вас пристрелить прямо сейчас?

Эти слова возвращают меня в реальность, и я как могу стараюсь продемонстрировать парню, который несколько минут назад убил сестру моей жены и еще трех человек, включая полицейского, что на уме у меня ничего нет. Черт возьми! До меня только сейчас дошло. Эти люди убили полицейского!

– Лучше держать язык за зубами, чем расстаться с жизнью, – говорю я, пытаясь успокоиться.

Некоторое время мы едем молча, пока я, наконец, не спрашиваю:

– Что вам от меня нужно?

– Чтобы вы прислушивались к себе, продолжая задаваться вопросами, – ответил гангстер. – В скором времени мы с вами опять поговорим. Вы позвоните мне, когда придет время.

– Позвоню вам? Но я даже не знаю, с кем разговариваю. Вы дадите мне номер вашего телефона?

– В скором времени вы снимете трубку. Я буду на линии.

Я уверен только в одном: он не знает, как функционирует телефон.

– Передай мне сумку, – говорит гангстер водителю.

Водитель протягивает сумку «Викториа’с Сикрет» назад, мистеру Клину, а тот, в свою очередь, передает ее гангстеру.

– Говорю вам в последний раз, – произносит гангстер размеренно и твердо. – Никому об этом не рассказывайте, даже Рейчел. Скажите: «Да, сэр».

– Да, сэр.

Он протягивает мне сумку.

– Кстати, о Рейчел. Я хочу сделать ей небольшой подарок. В качестве – как эта называется? – компенсации.

Я открываю сумку и вытаскиваю из нее сверток в бело-розовой оберточной бумаге. Надпись на этикетке гласит: «Совершенный, всеохватывающий бюстгальтер, ТМ, на подкладке, уровень 1, размер 32 В».

Я смотрю на гангстера.

– Как вы думаете, ей это понравится?

Они высаживают меня в квартале от отеля, и я задаюсь вопросом: сколько красных «Ауди R8» может быть в Луисвилле, штат Кентукки? В этот момент мне приходит в голову проверить, в кармане ли ключи. Они отсутствуют.

Я бреду в сторону гаража отеля, прикидывая, сколько пройдет времени, прежде чем в средствах массовой информации появятся мое имя и фотография. Очевидцы наверняка уже завалили полицию своими свидетельствами, не говоря о видеозаписях на мобильных телефонах, выложенных на «Ю-тьюбе».

Какие последствия это может иметь для меня? Я ни в кого не стрелял, и никто из очевидцев не может утверждать обратное. Однако многие видели, как я приближался ко всем четверым погибшим перед тем, как те были застрелены. Два выстрела произведены из зоны, где стоял автомобиль, на котором я приехал, два других произвел мистер Клин, вместе с которым я потом покинул место преступления. Таким образом, хотя никто не может возложить на меня единоличную ответственность за убийства, для полиции я нечто большее, нежели «лицо, представляющее интерес», как они любят говорить.

Я понимаю, что известие о происшествии еще не достигло центра Луисвилла, но тем не менее не могу избавиться от ощущения, будто каждый встречный смотрит на меня с подозрением. Завернув за угол, вхожу в гараж и вижу свой автомобиль на том самом месте, где его оставил. Распахнув дверцу, ныряю в салон, инстинктивно сую руку под водительское сиденье и нащупываю там два предмета: ключи и фотографию. Я не ожидал обнаружить никакой фотки, и поэтому мне требуется полсекунды, чтобы отметить это в сознании.

Взглянув на фотографию, я едва не задыхаюсь от неожиданности, не веря своим глазам. Никакой надписи на обратной стороне нет. На дисплее компьютера, включившегося в моей голове, появляется сообщение о том, что сегодняшняя дата напечатана в нижнем правом углу вместе со временем: 8:46. У меня учащается дыхание, а пальцы трясутся так, что я роняю фотографию. Задев краем мое колено, она падает рядом с педалью тормоза. Меня охватывает приступ тошноты. Я быстро нагибаюсь и поднимаю фото. От увиденного меня начинает бить дрожь. Какими бы напряженными ни были наши отношения, как бы мы ни отдалились друг от друга за последние несколько месяцев, нас все еще связывает очень многое, и нужно немедленно ехать домой. Я должен спасти Рейчел во что бы то ни стало.