Гилберт Адэр - Убийство в стиле

— Эви, — терпеливо ответил Трабшо, — я прослужил в Ярде сорок лет, и я вел расследования уж не знаю скольких, а вам и неинтересно, преступлений, и кое-какие — точно как это — с пятью-шестью разными подозреваемыми, и могу заверить вас, что ни разу — ни разу, слышите? — не случилось, чтобы у каждого подозреваемого было алиби. Просто так не бывает. Люди не припоминают, где они были в такой-то день, или в такую-то ночь. Или же они отправились за покупками, но предпочли никого с собой не приглашать, а почему бы и нет? Или они пошли прогуляться, чтобы освежить голову перед сном. Или решали кроссворды, или занимались уж не знаю чем. И просто ненормально, чтобы все пятеро подозреваемых смогли месяц с лишним спустя сообщить о своем местонахождении и занятии не только с полной точностью, но и со свидетелями, все это подтверждающими. Вот что, Эви: будь у меня ваша задница, она сейчас чесалась бы вовсю.

В задумчивом молчании Эвадна следила за дорогой впереди, некруто петлявшей между холмами, густо поросшими лесом.

— Ну, и что это за алиби, которые довели вас до такой точки?

— Дайте сообразить. Филипп Франсэ был у себя в отеле — в Блумсбери, — писал заметки для последней главы своей книги.

— Не очень похоже на несокрушимое алиби, по-моему.

— Боюсь, оно именно такое. Он был в баре отеля, а не у себя в номере. Оказывается, он так привык писать в кафе — нет, мне этих лягушатников никогда не понять! — что предпочитает работать среди суеты и шума. Бармен хорошо его запомнил. Клянется, что он весь день из-за столика не вставал. Обслужил его тремя черными кофе и сандвичем. Сыр с пикулями.

— Хенуэй?

— Присутствовал на дворцовом приеме в саду, не больше и не меньше. И кого, по-вашему, он сопровождал туда?

— Леолию Дрейк?

— В точку с первой попытки, — сказал Трабшо. — И их не просто видели там, а и сфотографировали. И они были представлены их величествам. Правда, действо продолжалось почти три часа. Тем не менее мне что-то не верится, чтобы он или она могли ускользнуть из Букингемского дворца, поехать в Кукхем, поджечь виллу Фарджиона и вернуться вовремя для обеда в «Капризе», где их также видели и фотографировали.

— Ну, а Гарет Найт?

— В клубе в Сохо с его так называемым секретарем. Он был в маске и не снимал шляпу — вроде бы очень широкополую и закрывавшую значительную часть его лица, но вроде бы нет ни малейших сомнений, что он был там.

— В маске? Что это за клуб?

— Клуб для одиноких мужчин — собственно, его давно уже следовало бы закрыть. Thé dansant [56] Вечерний чай с танцами ( фр .). Айвора Новелло, хотите верьте, хотите нет. Вроде маскарада. Гостей просили одеться персонажами «Танцующих лет» и «Чарующей ночи». Когда владелец клуба усек, о ком мы наводим справки, он до того обрадовался, что Колверт прицеливается упрятать за решетку не его, что продал не только нашего чарующего Найта, но и парочку других киноактеров.

— Ах так? — сказала Эвадна, чьи глаза пылали нечистым любопытством. — Кто же это?

— Не важно кто. Будем держаться нашего собственного дела, ладно?

— Ну, хорошо. Выведаю это у вас попозже, глупая старая вы перечница. Ну, а Летиция Морли?

— Была в больнице.

— Что? Она захворала?

— Нет. Как раз в тот день ее мать легла под нож хирурга. Весь день Летиция провела у ее постели. Хотя медсестры не отрицают, что почти все время были на ходу, они все готовы поручиться за нее.

— Ну, и в каком же положении вы теперь?

Он покачал большой тяжелой головой.

— На пресловутой мели. У нас есть пять подозреваемых в одном преступлении, совершить которое у них у всех был удобный случай, но никакого мотива. И мы имеем тех же пятерых, подозреваемых в другом преступлении — по крайней мере я в этом искренне убежден, — совершить которое у них у всех был мотив, но не было удобного случая. Мне тяжко признать это, Эви, но опровергнуть одно, несколько или все их алиби под силу только Алексе Бэддели.

— Очень мило слышать это от вас. Не забывайте, однако, что в том, чтобы оказаться перед пятью разными алиби, есть одно преимущество.

— И какое же?

— Вам достаточно опровергнуть только одно, чтобы получить виновного.

Этот логический вывод, который Трабшо и в голову не приходил, очень его подбодрил. И пока они продолжали приятно катить в Элстри.

Уютно тесная, со стенами, обитыми звукопоглощающими панелями, просмотровая вмещала в целом только три ряда с четырьмя креслами в каждом. Когда Эвадна и Юстес вошли, слегка опоздав, Том Колверт и Летиция Морли уже были там и пытались поддержать разговор. Позади них находился кинопроектор в будке, а за проектором — киномеханик, готовый включить его по кивку Летиции. В самой глубине в одиночестве пребывал неизбежный вездесущий сержант Уистлер.

Как только остальные разместились в первом ряду, Колверт сказал Летиции:

— Может быть, мисс Морли, вы захотите объяснить, что именно собираетесь показать нам?

— Хорошо, инспектор.

Летиция встала перед белым экраном.

— То, что вы сейчас увидите, то, что мы профессионально называем «потоками», это разные кадры, дубли, иногда целые эпизоды, которые печатают ночью после съемки, чтобы режиссер мог просмотреть их на следующий же день. Чтобы получить хотя бы самое примерное представление, как продвигается фильм. Вам сразу же следует понять, что до прекращения съемок по сценарию «Если меня найдут мертвой!» было отснято крайне мало. И надеюсь, никто из вас не ожидает увидеть эпизод, когда Кора Резерфорд пьет из фужера, поскольку ни один кадр этого эпизода отпечатан не был.

— Мы прекрасно это понимаем, мисс Морли, — сказал Колверт. — Правду сказать, я уже просил мистера Леви отпечатать упомянутый вами эпизод — он может очень помочь мне в расследовании, — но мы знаем, что собрались здесь сегодня не ради него.

— Очень хорошо. Теперь, на случай, если кому-то из вас он неизвестен, разрешите мне кратко суммировать сюжет фильма. Все начинается в одном из театров Вест-Энда, и в самом же первом кадре две зрительницы, молодые женщины, одна из которых, указывая на мужчину в трех-четырех рядах впереди них — я должна подчеркнуть, что только его затылок виден, как ей, так и зрителям самого фильма, — шепчет подруге: «Если меня когда-нибудь найдут мертвой, вот человек, который это сделает». Едва эта фраза выстреливает, следует монтировка на квартиру этой женщины в Белгравии, где полиция уже расследует ее убийство.

— Выстреливает? Монтировка? — не удержалась неукротимая Эвадна. — До чего же убийственным языком пользуетесь вы, киношники.

Однако, сразу заметив, как мало успеха снискал ее выпад, она притворилась, будто съежилась в своем кресле, бормоча:

— Извините… Извините.

После секунды — выждав, чтобы тишина подобно аплодисментам замерла — Летиция продолжила: