Мария Жукова-Гладкова - Ненависть начинается с любви

Политика с четвертой супругой в каюту повел один из помощников капитана.

Следующим на борт взлетел живчик – сухощавый старый еврей с редкими волосенками, огромным носом, очень живыми, яркими темными глазами, густыми бровями, которым позавидовал бы и Леонид Ильич Брежнев. Я затруднилась с определением возраста, но ему явно было не меньше семидесяти. Да и Галтовский мне говорил, что будет дедушка-писатель, первая книга которого увидела свет задолго до моего рождения. Дедушка был одет в шорты, из которых торчали тоненькие ножки синюшного цвета, но покрытые густой шерстью, правда, по большей части седой, и белую футболочку с надписью «Против всех!». Руки тоже были волосатыми. И почему голова теряет волосы первой, а на теле они растут и растут, независимо от того, как ты с ними борешься? Правда, Семен Маркович, наверное, не заморачивался по этому поводу, как современные женщины. Похоже, его совершенно не интересовало, как он выглядит. Не исключаю, что это его не интересовало никогда и женщин он привлекал своим обаянием. Да и, говорят, евреи сильны в постели.

Старика Гительсона сопровождало юное чудо. Несмотря на то что я была предупреждена Галтовским о том, что во время этого плавания мне придется присматривать за тремя беременными, я не ожидала увидеть такую разницу в возрасте и не ожидала, что старый еврей выберет себе такую подругу. Я на самом деле удивилась.

Девушке было слегка за двадцать. Половину волос она выкрасила в ярко-красный цвет, вторую половину – в иссиня-черный и уложила при помощи геля так, чтобы получились острые пики. Наверное, ими нельзя было ранить, но зрелище впечатляло. В одной ноздре блестел «гвоздик», также была проколота одна бровь и нижняя губа. Про уши вообще молчу. Я не стала считать, сколько там проколов. Молодую набухшую грудь размера где-то четвертого обтягивала желтая маечка-топ размера на два меньше, чем нужно, со стразами, которыми на фоне черного сердца, растянутого по пышной груди, было выложено «I love SEX!». Надпись блестела и переливалась на солнце. Там, где маечка заканчивалась, можно было насладиться видом проколотого пупка, выделяющегося на сильно выпирающем животе. По моим прикидкам, девушке предстояло рожать месяца через два. Нижнюю часть живота и то, что идет под ним, слегка прикрывала полоска ткани (я не могу назвать это юбкой) кислотного цвета. Думаю, что эта полоска вполне могла в случае необходимости выполнять роль банданы. На плече и на бедре у девушки я увидела цветные татуировки, отдать должное – очень хорошего качества. Она была сильно накрашена – не пожалела черного цвета на обводку глаз. Девушка жевала жвачку и периодически выдувала пузыри.

– Семен Маркович, – представился мужчина нашей компании встречающих. – А это – Алиса, – кивнул он на спутницу, которая не обратила ни на кого из нас никакого внимания и разглядывала яхту, продолжая усиленно работать челюстями. У француза при виде Алисы глаза полезли на лоб, и он чуть не выронил хлеб с солью.

Когда Семен Маркович пожимал руку мне, я уловила его мысль: «Очень миленькая женщина». Спасибо большое. Но неужели и за мной приударит? Бывают такие неугомонные, которые и в девяносто лет не успокаиваются.

Шеф-повар протянул очередному гостю каравай с солью, Семен Маркович отказался, Алиса же выплюнула жвачку в руку, отломила хлеба, обмакнула в соль и съела. Она не произнесла ни слова, Семен же Маркович сразу принялся расспрашивать второго помощника капитана о яхте. Он и повел пару в отведенную им каюту. Я слышала, как Семен Маркович выстреливает вопрос за вопросом, пока они не скрылись из вида. Алиса молча шла за мужчинами и поворачивала голову то направо, то налево. Перед тем как отправиться в каюту, она отломила еще один кусок хлеба.

Когда мой взгляд снова упал на трап, я увидела процессию. Женщина и мужчина фактически тащили на себе еще одного мужчину – известного телеведущего Владимира Сумрачного, который что-то мычал себе под нос. Или он это так петь пытался? Я не поняла. Когда они оказались на палубе, я увидела, что по лицу правозащитницы Ксении Ивановой и помогавшего ей мужчины струями течет пот. И дело тут не только в жаркой погоде. Владимир Сумрачный был крепким высоким мужчиной и явно весил под девяносто килограммов. В целом он выглядел не как популярный теле– и радиоведущий, а как русский крестьянин. Почему-то он у меня сразу сассоциировался с лесом, костром, полной грибов корзиной. А потом я вспомнила одного отличного дядьку, которого давно уже нет в живых. Мы, дети, сидели у костра, а он вышел из темноты и долго развлекал нас рассказами. Вообще был классным рассказчиком, но его сгубил зеленый змий.

По лицу Владимира, в отличие от тех, кто его нес, пот не тек. Известный телеведущий не смог сфокусировать на мне взгляд, вообще, пожалуй, ни на чем не мог, но пытался осматриваться по сторонам. В жизни он выглядел гораздо старше, чем на телеэкране. Но ведь там его явно гримируют. Хотя его лицо не было испитым. Или это дело времени?

Я поприветствовала гостей, получила в ответ два кивка (Сумрачный никак не отреагировал), француз с остатками хлеба-соли шагнул вперед.

– Вовик, закуска! – сказала Ксения таким тоном, каким обращаются к дрессированному псу.

И Вовик на самом деле отреагировал на слово «закуска»! Ему удалось сфокусировать взгляд на нужном предмете, он вытянул вперед руку, которую отпустила Ксения, очень ловко оторвал (не отломил, а именно оторвал) кусок хлеба от растерзанного каравая и приступил к закуске. После нескольких жевательных движений и звука, подобного довольному хрюканью, Сумрачный, вероятно, смог немного сконцентрироваться. По крайней мере, во взгляде появилась какая-то осмысленность.

– Блин, а где это я? – наконец родил он.

И просто на глазах стал приходить в себя!

Признаться, я никогда не видела таких быстрых протрезвлений. Но от хлеба с солью так не трезвеют!

Владимир Сумрачный столкнул с себя руки Ксении и второго мужчины, которого я видела впервые в жизни (кто же это?), покачнулся. Ксения помогла ему удержаться на ногах, но он снова столкнул ее руку.

– Вовик…

– Заткнись.

Сумрачный наконец заметил меня.

– Ты кто? – спросил он.

– Врач, – честно ответила я. – Меня зовут Варвара Николаевна.

– Нарколог?

– Нет. В данном случае я – судовой врач. Моя задача – оказывать помощь всем гостям и членам команды в случае, если она потребуется. Вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи.

– А вообще нарколог? – не унимался известный телеведущий. Он что, собрался наконец лечиться от алкоголизма? И как все-таки он так быстро протрезвел?

– Вообще терапевт. Я много лет отработала на «Скорой». Так что можно считать, что врач по всем болезням.