Андрей Анисимов - Сыскное бюро Ерожина

– Я бы хотел побывать на месте просшествия. – Попросил москвич. Начальник райотдела дал каманду вихрастому капитану.

– Серега Сударкин вас проводит.

Капитан Сударкин с нескрываемым сожалением отложил кулек с семечками, которые поглащал с удивительной сноровкой, нехотя уселся в милицейский «оазик», и махнув Ерожину, чтобы тот двигал за ним, рванул с места… Они покатили по улице с битым, изрезанным ямами и трещинами асфальтом. За жилезными заборами частных домов, в тени садовых деревьев пристекала неспешная жизнь провинциального южного райцентра. Вдоль дороги висели плакаты из которых приезжий мог узнать обо всем величии города с веселым названием Большой Мамон. От года его основания, до колличества школ, детских садов и поликлиник. Выехав за горордскую черту, Петр Григорьевич знал, что в Мамоне живет около десяти тысяч граждан и город славен их доблестным трудом. «Неплохо, чтобы трудолюбивые жители Большого Мамона» еще и заделали дыры в асфальте» – Объезжая рытвины и трещины, подумал сыщик. Городок закончился. Капитан миновал шлагбаум и вырулил на бетонку. Покрытие узкой шоссейки оказалось куда лучше, чем асфальт городских улиц и Ерожин придавил, чтобы не отстать от лихого капитана. По бокам бетонки начался лес из окаций, кленов и дубков. Сударкин включил левую мигалку и свернул на лесную дорогу. Низкая посадка шведской машины заставила Ерожина притормозить. Переползать песчаные ухабы пришлось медленно, чтобы не бить днище машины об грунт. Оазик сперва оторвался вперед, но поняв «ущербность» иномарки, остановился, дождался московских гостей и поехал потише. Песчаный проселок резко пошел под уклон. Через несколько минут лесок закончился и Ерожин увидел Дон. Небо понемногу начало проясняться. Облака рвались, освобождая путь солнечным лучам. От блеска реки Петр Григорьевич и Люба невольно зажмурились. Некоторое время они ехали по берегу Дона, затем, обътекая овраг с ручьем, проселок опять уходил вверх. На повороте «оазик» притормозил и вихрастый капитан вылез из машины. Петр Григорьевич последовал его примеру. Капитан кивнул вниз. Ерожин заглянул туда и увидел на дне оврага сгоревший остов грузовика. Трава и кустики вокруг тоже обгорели и являли глазу печальное зрелище недавней катастрофы. Подполковник быстро спустился вниз. Люба тоже вышла из машины, но вниз не пошла, а осталась стоять возле обрыва. Петр Григорьевич медленно обошел черный остав. С растояния пяти шагов он легко заметил пулевые отверстия в искареженных дверцах. Ни о каком пьяном водителе речи быть не могло. Сомнеий больше у Ерожина не осталось. Перед ним обгорелая фура Михеева. Через пол часа картина трагического пришествия сыщику была ясна. За «Мерседесом» гнались, его обстреляли и в результате абстрела грузовик загорелся. Почему все это отсутствовало в акте осмотра места присшествия, Ерожин мог только догадываться. Скорее всего, райотдел не захотел вешать на себя столь неприятное ЧП и списав все на несчастный случай с пьяным водителем, дело прикрыли. Теперь майор Черемушкин мог спокойно есть свои груши и не волновать уютный местечковый мирок следственными действиями. Записав в блокнот, все, что его интересовало, Петр Григорьевич вернулся к своей машине и спросив капитана, как добраться до ближайшей деревни, пожал ему руку.

– В деревне ничего нового не скажут. Там слышали взрыв, и детвора ходила глядеть на пожар. Если и были какие следы, то гороховцы их плотно претоптали. – Сообщил капитан на прощанье и, усевшись в «оазик», круто повернул назад.

– Что там? – Спросила Люба, когда Ерожин занял водительское место.

– Там плохо. – Ответил подполковник и медленно двинул по проселку. Они объехали овраг и вдали на холме показались крыши деревни. Справа, на фоне очищающегося неба Петр Григорьевич заметил полуразрушенную церковь. Люба тоже ее увидела и в ее глахзах Ерожин отметил необычайное оживление.

– Покосившаяся церковь. Из ее стены должна расти береза – Прошептала Люба.

– Ты, о чем девочка? – Его худшие опасения насчет рассудка Любы подтверждались. Подполковник решил, что у молодой женщины начался бред.

– Петр Григорьевич, скорее поедем туда. Галя мне сказала, что Глеб рядом с этой церковью. – Возбужденно попросила Михеева.

– Какая Галя, с какой церковью. – Вопрошал испуганный сыщик.

– Неважно, какая Галя, важно, чтобы там в стене росла береза. – Ответила Люба и, от нетерпения, салфетку, что держала всю дорогу в руках, порвала на мелкие кусочки. Заявление насчет «березы» окончательно убедили Ерожина, что перед ним сумасшедшая. Он покачал головой, но поехал быстрее. Через пять минут они подкатили к церкви и увидели, что из ее кирпичных развалин, примерно в трех метрах от земли, проросла береза и ее веселый белый ствол странно контрастировал с тягостным запустеньем разрушенного храма.

– Вот и береза! – Радостно воскликнула Надя.

«Может, это я спятил?» – Подумал сыщик и погляделся в зеркальце своего «Сааба». Выражение, отразившегося там лица, интеллектуальным назвать было трудно.

Владельца галлереи на Остоженке Илью Самсоновича Цыганкова из камеры выпустили. Он назвал имя человека сдавшего на комиссию украденную картину Шагала и из похитителя превратился в свидетеля. Подписав бумагу о невыезде за пределы столицы, Илья Самсонович получил свои личные вещи и вышел на свободу. Оказавшись на улице, освобожденный узник, опасливо огляделся и, почти бегом, захромал от казенных дверей. Никакой радости на лице недавнего зека не наблюдалось. Цыганков дрожал от страха.

Владлен Шмаков, фамилию которого Илья Самсонович назвал следователю Абашину, скорее всего, по его милости, пребывал уже на нарах Ворованную картину Шагала сдал в галлерею именно он. Работал Шмаков не один. Это была целая команда добытчиков во главе с братом Владлена, Толей. Добывали они все, что имело спрос на антикварном рынке, но специализировались на русской иконе и живописи. Владлен Шмаков не всегда прибегал к разбою. Если удавалось скупить несколько вещиц по дешевке у наивных старичков или старушек, то он им платил, доставая из своего бумажника потрепанные десятки, четвертаки и полтинники. Больше сотни он не давал никому. Когда купить подлинник не удавалось, а имелась возможность его стянуть, Владлен долго не раздумывал. На такие подвиги он вызывал брата Толю.

Картину Шагала Владлену показали в доме реставратора. Тот получил ее из музея и через несколько дней должен был, закончив работу, вернуть полотно в хранилище. Реставратор, что довольно обычно в среде художнической братии, частенько выпивал. Просчитав это, Шмаков и высвистал своего умелого родственника. Толик подпоил мастера, и проводил его до мастерской. Стоило тому отпереть дверь, как налетели добытчики Толи, избили художника и картину уперли. Илья Самсонович Цыганков всех подробностей этой операции не знал, но о существовании Толи Шмакова догадывался. И теперь больше всего на свете опасался встречи с ним. Поэтому решил ни в свою галлерею, ни домой не ехать. Заглянув в бумажник и обнаружив там три купюры по пятьсот рублей, бывший зек порадовался, что «менты» его не обчистили, выскочил на презжую часть, еще раз беспокойно огляделся и вытянул руку. Серебристая «девятка», чуть не зацепив краем капота нетерпеливого пассажира, с визгом притормозила рядом. Илья Самсонович плюхнулся на заднее сидение и приказал везти себя на Поворскую. Владелец галереи намеревался перехватить немного денег у Марыси и отсидеться неделю другую в квартире своей подружки Светы Чепоревой. Илья Самсонович понимал, что две недели маловато, но позволить себе длительный отдых он не мог во первых потому, что дал подписку о невыезде, а во вторых оказался без наличных средств. Крупный навар, полученный от коллекции Марыси, Илья Самсонович давно просадил. Среднюю живопись покупали от случая к случаю. На содержание галлереи деньги давал заокеанский компаньен Цыганкова Майкл. Илья зарабатывал только на себя, но денег все равно не хватало. Илья Самсонович очень наделся на новый удар Марыси. Подлинники Бакста, Малевича и Лентулова могли опять на несколько лет решить все его проблемы. Илья уже разослал копии снимков с картин профессора Мюллера западным коллекционерам. Ответы от них превзошли самые радужные мечты владельца галлереи. Ему предлагали огромные деньгми. Вспомнив об этом, Илья разволновался. «После истории с Шагалом, не испугается ли Марыся иметь с ним дело?»