Андрей Анисимов - Ураган для одуванчика

Кристина стояла в гостиной у окна и наблюдала за супругом. Василий устроился под яблоней, прихватив с собой бутылку виски. Стакан наполнил, но пить не торопился. Она заметила, что он уже четверть часа сидит неподвижно, а напитка в стакане не убавилось. «При мне храбрится, а у самого на сердце кошки скребут», – с грустью подумала молодая женщина. В последние дни они оба не находили себе места. Сердце сжимало, как бочку обручем, то ли от страха угодить в тюрьму, то ли от чувства вины. Кристина еще на студенческой скамье штудировала «Преступление и наказание» великого анатома человеческих душ. Сколько требовалось пережить самому Федору Михайловичу, чтобы так тонко ощущать переживание человека, переступившего черту? Неужели он сам стоял возле старушки с топором за пазухой, борясь с желанием треснуть ее по голове и бежать с ворованной денежкой в ближайший игорный дом. Скорее всего, он с себя и моделировал поступки героев будущих романов, а потом сам же маялся раскаяньем. Все это Кристина осознала только теперь. Раньше ей все эти душевные муки персонажей классика казались скорее литературными изысками больного воображения гения, нежели чувствами реальных людей. И снова вспомнилась русская поговорка о суме и тюрьме…

Она еще раз взглянула в окно. Василий продолжал сидеть в той же позе, не прикасаясь к спиртному. Ей захотелось быть с ним рядом. Но в то же время она понимала его желание побыть в одиночестве. Все, что можно было сказать друг другу, они уже сказали. Слова кончились, как кончаются монеты в кошельке бедняка. Но сообразительная женщина всегда найдет способ тактично побыть рядом, не грузя мужа своим присутствием. Кристина вышла в сад, прошла к калитке и вытянула из почтового ящика местную газету. Уже несколько лет управа поселка печатала ее для своих жителей. Василий газету не читал, поскольку ее издавали на эстонском языке, а Кристина просматривала каждый номер. Поселковая пресса несла много полезной информации, подробно сообщая жителям о всем происходящем. В том числе и о ремонте водопровода или электричества. Властям куда проще предупредить владельцев коттеджей об отключении какой-нибудь системы через газету, чем развешивать объявления на столбах. Пресса попадала в каждый дом поселка трудами почтальона Илло, и это не требовало затрат – распространялась за счет бюджета управы.

Опустошив почтовый ящик, Кристина направилась к яблоне, уселась напротив Василия и, развернув газету, углубилась в чтение. На первой странице власти напоминали жителям Мустикат о большой ярмарке, намеченной на следующие выходные. Такие торговые дни раз или два за лето проводились в каждом поселке, где имелось достаточно жителей, чтобы продавцы не тратили впустую время и бензин. Мустикат с его населением в двести душ по праву попадал в этот список. Лотки и прилавки разворачивали в парке барона, прямо перед его дворцом и в окружавшей здание дубовой роще. Дальше в газете сообщалось об очередном подорожании воды, средствах для борьбы с садовыми вредителями и ремонтных работах на трассе, ведущей в столицу, и потому потребуется объезд, о чем водителям сообщалось заранее. В разделе происшествий назывались злоумышленники, оштрафованные за разведение костров. Костры в республике запрещались во избежание лесных пожаров. Василий, не меняя позы, спросил у жены:

– Что пишут твои чухонцы?

– Воду придется экономить. Дорожает на пять крон.

– Зато живем в Евросоюзе, – проворчал супруг и посмотрел на дорогу. У забора остановилась полицейская машина. Капитан Вельт подошел к калитке и жестами попытался привлечь внимание Муравиных к своей персоне.

Кристина сразу поскучнела и отложила газету:

– Встречай, раз приехал.

– Там не заперто. Сам войдет.

Вельт так и поступил. Кристина указала ему на свободное пластиковое кресло. Вельт уселся, снял форменную кепи и протер платком лоб. Кристина для порядка спросила:

– Что скажете?

– Еще два часа назад я делал намерения брать ордер на ваш арест и обыск в доме.

– Обыскивай, чего сидишь?

– Ордера не дали.

– И что ты хотел у нас искать? – спросил Василий, кривя губы в улыбке.

– Труп Фрау Литхен.

– И где же, если не секрет? Полицейский указал на розы возле крыльца:

– Я имел подозрение, вы делали могилу под теми цветов. Там есть свежий земля.

Василий тут же поднялся, проследовал в гараж, вышел с лопатой и направился к розам:

– Иди, копай, капитан. Я тебе позволяю рыть без ордера.

Кристина подбежала к мужу:

– Вася, ты сума сошел. Розы жалко!

Но Василий жену не слушал. Мощными движениями землекопа он выворотил несколько кустов и вместе с грунтом отбросил в сторону. Кристина нагнулась, стараясь прикрыть оголенные корни землей. Вельт поднялся с кресла и бегом устремился к супругам.

– Я не побуждал тебя делать так…

Муравин протянул ему лопату:

– Рой, капитан, вдруг я специально не там копаю.

– Без ордера это есть нарушение.

– Хрен с тобой, сам отрою тебе любую яму. Показывай – где?

Вельт ногой указал чуть правее. Василий стянул с себя рубашку, поплевал на руки и снес еще один розовый куст. Не замедляя темпа, начал углубляться в грунт. Скоро справа от клумбы выросла гора земли, а яма зияла все глубже. Неожиданно лопата ударилась о что-то железное.

– Смотри туда капитан. Слышишь, это кости Берты звенят.

Вельт заглянул внутрь и увидел трубу.

– Курат, это же есть водопровод.

Василий бросил лопату, вернулся к столу и залпом осушил стакан, что до сих пор оставался нетронутым. Вельт медленно последовал за ним. Василий снова нацедил в стакан виски и подвинул его полицейскому:

– Дерни с горя.

– Я, курат, на службе…

– Время семь вечера. Какая служба?

Капитан посмотрел на часы и… выпил. Покрутив головой, сорвал с дерева маленькое зеленое яблочко, надкусил, поморщился и аккуратно выложил огрызок на край стола. Василий ухмыльнулся:

– Еще налить?

– Сразу не могу. Зачем цветы губил?

– Не переживай, капитан. Я куплю жене новые.

Кристина вернулась к столу со слезами на глазах:

– Не надо мне ничего покупать. Я посажу эти обратно, но поливать придется два раза в день, а вода подорожала…

Василий налил в стакан еще порцию виски, выпил и снова налил капитану. Тот некоторое время смотрел на стакан, борясь с сомнениями. Поборол, влил виски в глотку, взял свой огрызок яблочного зародыша, надкусил и поморщился еще сильнее.

Кристина, глядя на него, и сама поморщилась:

– Мужчины, может быть, вам закуску организовать?

– Все и так тип-топ, – заверил полицейский. Однако его лицо все еще кривилось от горечи недозрелого плода, что утверждению «тип-топ» едва ли соответствовало.