Екатерина Ракитина - Подробный отчёт о колченогом Риколетти и его ужасной жене

Леди Ианта прервалась и взглянула на меня. Она была так бледна, что я встревожился.

— Скажите, мистер Холмс, — неожиданно спросила она, ещё крепче стискивая руки, — как вы относитесь к спиритическим явлениям?

Признаюсь, на мгновение я опешил. Когда леди Ианта заговорила о беде, постигшей семью, я ожидал чего угодно: рассказа о пристрастии к игре, алкоголю или опиуму, о любой невоздержанности и пороке, но подобный поворот был для меня полной неожиданностью.

— Миледи, — честно ответил я, — я полагаю, что эти явления ещё недостаточно изучены, чтобы можно было вынести о них сколько-нибудь обоснованное суждение. Если же вы спрашиваете, верю ли я тем, кто утверждает, что общался с потусторонним миром, то скажу прямо, каждое подобное заявление вызывает у меня настороженность и недоверие, поскольку случаи мошенничества в этой области, увы, нередки. Скорбь по ушедшим и человеческое стремление постичь тайны вселенной — необычайно питательная среда для обмана и злоупотреблений.

— О, так вы скептик, — отозвалась леди Ианта со слабой улыбкой. — Хотела бы я смотреть на всё это вашими глазами!.. Мой отец, как вы уже, должно быть, поняли, не в силах смириться со своей утратой, увлёкся учением спиритуалистов. И если поначалу их труды давали ему некое философское утешение, то потом его понемногу захватила почти болезненная потребность установить связь с потусторонним миром. Он вступил в переписку с мистером Синнетом и полковником Олкоттом, с мистером Харрисом из Калифорнии, искал встречи с мистером Хьюмом, посещал сеансы мисс Кук, мисс Фокс и миссис Дженкен. В нашем доме побывали, должно быть, все проходимцы, фокусники и душевнобольные Лондона, объявлявшие себя медиумами. К несчастью, отец нашёл поддержку у нашей тётки, леди Олтенбридж, сестры моей покойной матери. Она состоит в обществе спиритуалистов и держит у себя на Хэмилтон-плейс нечто вроде салона для единомышленников и, как они это называют, «одарённых». Именно у леди Олтенбридж отец два года назад на беду всем нам встретился с четой Риколетти. Мадам Риколетти — медиум, по словам леди Олтенбридж и её кружка, один из самых сильных, что появлялись в последнее десятилетие. Мистер Риколетти, чьи способности несколько слабее, состоит при супруге кем-то вроде импресарио и, временами, переводчика, поскольку мадам Риколетти в состоянии транса бывает столь захвачена посещающим её духом, что изъясняется не вполне понятно, как и пристало пифии. На первом сеансе, который посетил мой отец, мадам Риколетти передала ему послание из иного мира, послание, столь безошибочно касавшееся наших семейных дел, что сомнения быть не могло — говорила моя мать.

Леди Ианта снова несколько принуждённо улыбнулась и подняла на меня исполненный смущения взгляд.

— Мистер Холмс, я сознаю, как нелепо звучит всё это для человека рационального и скептически настроенного. Не так давно я сама была такой. Я не легковерна и не отличаюсь излишней впечатлительностью, свойственной моему полу. Но Риколетти очень отличаются от других «одарённых», которых мне во множестве случалось видеть прежде.

Голос моей собеседницы пресёкся, и я поспешил ей на помощь.

— Миледи, прошу вас рассказать о них как можно подробнее.

Секундной паузы было довольно для того, чтобы к леди Ианте полностью вернулось самообладание. Она кивнула и продолжила.

— Они представляют собою крайне странную пару. Мистер Риколетти — человек весьма артистической наружности. Он довольно высок, одевается с латинской вычурностью, и держится несколько театрально, словно оперный Мефистофель. У него жгучие чёрные глаза, взгляд необычайно пронзительный и цепкий, черты лица крупные и резкие. К тому же он сильно хромает, что придаёт ему особенно демонический вид. Но главное, он словно знает, о чём думает каждый из нас в любое мгновение. Так, он часто отвечает на вопрос, который ему ещё только собирались задать. Я видела, как он находил спрятанные в комнате вещи, а однажды он заставил двигаться кольцо, лежавшее на столе, просто посмотрев на него.

— Это может быть трюком, — заметил я. — Мне случалось видеть, как фокусники на сцене поднимали предметы в воздух.

— Всё происходило в нашей столовой, мистер Холмс, — отозвалась леди Ианта. — Мистер Риколетти положил руки на стол и не шевельнул даже пальцем. А когда кольцо накрыли бокалом, оно продолжало двигаться, пока не упёрлось в стекло. Леди Олтенбридж говорила, что мистер Риколетти оказывает на людей магнетическое воздействие. Не знаю, так ли это, но отец полностью в его власти, как, увы, и Огастес.

— А мадам Риколетти?

— Мистер Холмс, — ответила леди Ианта, сцепляя пальцы в замок, — она — чудовище. Когда я впервые увидела эту женщину, меня охватил какой-то непостижимый ужас и отвращение. Она похожа на тень, говорит тихо, движется медленно и как-то сомнамбулически, неизменно опираясь на руку мужа, которому не достаёт и до плеча. Постоянно носит тёмное газовое покрывало, но даже под покрывалом видно, что она мертвенно бледна, а лицо её неподвижно, как маска, и искажено какой-то жуткой гримасой. А глаза, мистер Холмс!.. Мутно-белёсые, без ресниц, смотрящие в никуда…

Леди Ианта содрогнулась.

— Она похожа на существо из ночного кошмара. Но то, что она говорит, ещё страшнее. И, собственно, именно её слова и некоторые связанные с ними обстоятельства заставили меня обратиться к вам. За пару дней до нового года отец попросил меня присутствовать при «получении послания» — спиритуалисты не употребляют слово «сеанс», считая его уничижительным. Я стараюсь по возможности избегать их собраний, но в тот раз отец был настойчив и непреклонен. «Ианта, ваша матушка хочет, чтобы сегодня мы все выслушали её. Она собирается сообщить нам нечто важное», — сказал он, и мне пришлось покориться. Мистер Холмс, скажу честно, я не знаю, как относиться к этим беседам с духами. Всем сердцем я хотела бы верить, что моя мать пребывает в лучшем мире и смотрит на нас с любовью, но то, что она говорит с нами через эту отвратительную женщину!.. мой разум отказывается это принимать.

— Но что-то против вашего желания заставляет вас склоняться к этой мысли? — спросил я.

— Судите сами, мистер Холмс, — отвечала леди Ианта. — В тот день около шести в нашей малой голубой гостиной, где обычно устраивают эти встречи, — мистер Риколетти говорит, что голубой цвет облегчает общение с духами, — были леди Олтенбридж со своей нынешней протеже, мисс Фонтейн, доктор Стэвордейл, наш врач и давний друг семьи, мои отец и брат, и, разумеется, неразлучные Риколетти. Не знаю, насколько вы представляете себе, как проходит подобный сеанс…

— Очень смутно, миледи, — признался я.

— Как правило, приглушают свет: оставляют разве что свечу или тусклую лампу, не более того, а если всё происходит днём, задёргивают шторы. Участники садятся вокруг стола, — в голубую гостиную для этих целей нарочно перенесли большой круглый стол, который обычно стоит в белой, парадной, — и берутся за руки, чтобы создать единую духовную цепь и помочь медиуму установить связь с иным миром. Тогда я держала за руку брата, и, когда мадам Риколетти вошла в транс, почувствовала, какими ледяными стали пальцы Огастеса. Мой брат — крайне восприимчивый и чувствительный молодой человек, мистер Холмс. Он никогда не отличался крепким здоровьем, а с тех пор, как вернулся домой, совсем ослаб, почему и не отправился до сих пор в Оксфорд, как принято в нашей семье. Сеансы изматывают Огастеса, после он всегда выглядит едва живым, но в тот раз всё обернулось куда страшнее. Мадам Риколетти глухим, безжизненным голосом спросила, здесь ли Эмили, — это имя моей матери, духов принято называть по именам, — и вдруг осела в кресле. Если бы её не поддерживали за руки муж и мой отец, она бы, наверное, упала. Потом она выпрямилась, судорожно вдохнула, открыла свои жуткие глаза и заговорила. Клянусь, мистер Холмс, то был голос моей матери!.. С глубокой печалью он произнёс: «Огастес, бедное моё дитя… Эдвард… Эдвард скоро будет здесь. Он явится не один. С ним придёт смерть».