Олег Северюхин - Не будите спящую пантеру

Но больше всех страдала Наталья Николаевна. Уязвленное самолюбие и невнимание Севернина вызывали такую ненависть к этому человеку, что она была готова казнить его всеми известными способами, а потом лежать и плакать на его могиле, проклиная всеми проклятиями, которые только можно придумать, чтобы не дать ему забыть ее, чье сердце он разбил своей холодностью и невниманием. Подлец. А ведь он убьет и Николая Павловича. Убьет и ее. Но, что же делать?

Ранним утром она валялась в ногах Николая Павловича, пытаясь отговорить его от участия в дуэли, но он был человек чести, и не мог не поехать. Кроме того, он вызывал на дуэль, и к месту дуэли должен приехать первым. Подняв с колен безутешную женщину, он нежно поцеловал ее, сказал: «Прощай, Наташа» и вышел на улицу к поджидавшей его пролетке.

Весь город затаенно ждал известий. В девять часов не было никаких известий. В двенадцать тоже. Не было на службе ни Максимова, ни Севернина. В больницу не поступало известий о каких-либо ранениях. Город терялся в догадках.

Примерно часов в пять пополудни на главной улице губернского городка показалось вместительное ландо, в котором ехала развеселая компания, в центре которой были изрядно пьяные господин Максимов и штабс-капитан Севернин в расстегнутом мундире, во весь голос распевавший какие-то куплеты с невероятным кавказским акцентом:

Севернину баском подпевал Николай Павлович, и эта идиллия изумила весь город. Все ждали кровавой драмы, но все кончилось взаимным примирением. И еще каким.

Ландо остановилось перед стоящей у дома Натальей Николаевной, два дуэлянта вывалились из него и встали на колени перед красавицей, еще более прекрасной при свете заходящего солнца. Капитан Севернин поцеловал подол ее платья, как знамя, и сказал:

— Любезная Наталья Николаевна, ради Бога, простите меня, я вел себя совершенно возмутительным образом. Ваши стихи так же прекрасны, как Вы сами, и я готов читать их с утра до вечера.

Что-то подобное пытался сказать и Николай Павлович, но у него лучше получалось покачивать головой в такт словам более крепкого на вино капитана.

Чтобы закончить эту сцену, Наталья Николаевна простила их, обоих, и увела Николая Павловича домой.

Севернин встал с колен, застегнул мундир и уехал в расположение полка, где квартировал.

Оживление в губернском городке быстро улеглось, так и не достигнув своего апогея.

При встрече Николай Павлович и Севернин любезно раскланивались, но никаких контактов между капитаном и Натальей Николаевной не было. Наоборот, бывшая неприязнь еще более усиливалась. Не проходило и дня, чтобы Наталья Николаевна при упоминании о Севернине не отпустила в его адрес какой-нибудь колкости.

Естественно, это доходило до ушей капитана, но с его стороны не было никакой реакции, он вообще выслушивал эти сообщения с полным равнодушием, отдавая весь свой досуг службе, так как приближались праздники по случаю годовщины образования полка, тезоименитства Государя Императора и конно-спортивные состязания в честь этих дат.

В торжественный день был отслужен молебен во здравие Государя Императора и всей августейшей фамилии. Из собора губернская элита поехала в манеж пограничного полка, расположенный рядом с городом на живописном берегу реки. Для гостей были сооружены трибуны, в армейских палатках в рощице были накрыты праздничные столы.

Капитан Севернин в парадной форме проскакал рядом с экипажем Максимовых, приветственно и без улыбки кивнув головой.

Утихавшая к нему ненависть Натальи Николаевны вспыхнула с новой силой, и она пожалела, что согласилась ехать с Николаем Павловичем на этот праздник. Для нее было тягостно находиться даже рядом с этим несносным человеком в скромном мундире корпуса пограничной стражи, отороченном нежно-зелеными кантами.

Наконец начались конно-спортивные состязания. В соревновании офицеров участвовало десять человек, среди них и штабс-капитан Севернин, переодевшийся в среднеазиатскую полевую гимнастерку и простую фуражку с зеленым верхом. На фоне темных мундиров он был белым пятном и бросался в глаза темно-красной капелькой ордена Владимира там, где у хороших людей находится сердце.

Лошади проходили через восемь препятствий, затем всадник шашкой должен был срубить шесть круглых шаров. Вроде бы и немного, но к финишу лошадь и всадник подходили сильно уставшими.

Несмотря на лето, от потных спин лошадей шел пар. Всадники с раскрасневшимися лицами спешивались и проводили в поводу своих лошадей, чтобы дать отдышаться, а затем передавали их коноводам, для растирания ног соломенными жгутами.

Объявление распорядителя, — Капитан Севернин, лошадь Тайна, — привели Наталью Николаевну в состояние нервной дрожи, и достаточно было какого-то толчка, чтобы она залилась слезами или побежала куда угодно, лишь бы не видеть всего этого.

А капитан несся на своей Тайне прямо на нее, то пригибаясь, то привставая на стременах, чтобы облегчить лошади полет, и не сводя с Натальи Николаевны своих пронзительных глаз.

Преодолев все препятствия, капитан Севернин выхватил сверкающую на солнце шашку, и с диким воплем понесся срубать головы чучелам. Поразив все цели, и проходя на галопе вдоль трибуны, капитан вдруг остановил свою лошадь, поднял ее на дыбы и с шашкой в руках внимательно посмотрел на Наталью Николаевну, приводя ее в ужасный трепет только от мысли о том, что этот дикарь может сделать с нею.

Ни у кого не было сомнений в том, что первый приз получит штабс-капитан Севернин. Но жюри из старших офицеров полка и вице-губернатора постановило, что первое место занял командир первого батальона подполковник Михайлов. Да так оно и было. Все препятствия он прошел аккуратно, не сбив ни одной перекладины, и рубил чучела уставной саблей, а не каким-то афганским трофеем, который уместен только в зоне боевых действий.

После вручения главного приза гости и участники соревнований переместились к палаткам, где их ждали столы, накрытые попечительством офицерского и дворянского собраний.

Неудача, а разве можно считать неудачей звание одного из лучших наездников полка, совершенно не обескуражила капитана. Он спокойно пошел к штабной палатке, где ожидала его парадная форма, как вдруг услышал за своей спиной быстрые шаги.

Обернувшись, он увидел идущую к нему Наталью Николаевну. Она шла, сжав кулаки, ее глаза пылали ненавистью к этому человеку. Подойдя ближе, она размахнулась, чтобы ударить его, но вдруг крепкая рука перехватила ее руку, притянула к себе, а другая рука крепко обхватила ее за талию.