Алекс Норк - Ноль часов по московскому времени. Новелла III

— Не скажу, что на все сто процентов, но на девяносто — оно в наших руках.

Удивлен, конечно, и жду разъяснений.

Нам приносят сваренный кофе, с ароматными струйками пара от поверхности чашек.

И пока я накладываю сахар в свою, Аркадий отвечает на звонок телефона…

Кладет трубку, чем-то очень довольный.

— А теперь, могу смело сказать, не на девяносто, а на все сто процентов. И по рюмочке, Дмитрий, по такому случаю — обязательно!

Девица не числилась в нашей базе данных, но в базе Лубянки она «состояла».

Двадцать два года, в неполные восемнадцать приехала сюда из Белоруссии вслед за старшей сестрой, которая уже занималась проституцией в Хаммер-центре на Пресне. Место, в то советское время, было закрытое, назначалось для зарубежных офисов и гостиничного проживания иностранцев. Валюта там просто гуляла, ей расплачивались (в том числе официально) в магазинах, барах и ресторанах, а закрытое было в том смысле, что без постоянного или разового пропуска туда не войдешь. Заведение находилось полностью под контролем КГБ и проститутки, разумеется, тоже. «Барышни» спокойно занимались главной своей работой, однако с обязанностью выполнять иногда услуги для главной конторы страны: могли использоваться для компромата семейных «западников» с целью последующей вербовки, случалось что-то и посерьезней, о чем, впрочем, не в моей компетенции говорить.

— Теперь она снимает однокомнатную квартиру и занимается, судя по всему, тем же самым. А дальше, Дмитрий, всё элементарно: вопрос только в сумме, за которую она сдаст этого парня — одного из своих клиентов, всего лишь.

«Сумма… а кто будет платить, — завертелось у меня в голове, — не мать же преступника? Про что тогда речь?»

Но прозвучало не менее странное:

— Думаю, за пятьдесят тысяч баксов она сломается сразу. Возможно, что и за меньшие деньги, но я бы не стал экономить.

Слово «экономить» совсем расстроило, и даже мелькнула мысль об умственном во мне непорядке.

А мой добрый хозяин продолжал в том же духе:

— Шестьсот тысяч компаньону вернем за вычетом десяти процентов — ниже сейчас не бывает, кто-то и пятнадцать бы вычел. — И ожидая в моем лице подтверждения, добавил: — А с мамашей за минусом тех шестисот тысяч на фифти-фифти, брыкаться особо не будет. …Вы, что, сомневаетесь, Дмитрий?

Я изобразил небольшое раздумье, чтобы мысль дошла до конца…

И не вполне еще уверенный, что вся дошла, покивал головой.

— Теперь, что касается вашей доли…

Тут я уже въехал вполне.

И вспомнив сразу скандал от отца и брата и свое им честное слово — «впредь никогда ничего», замолотил что-то про «дальше меня нет», «главное — отказ вдовы от ее претензий», однако закончил все-таки про обещание «своим» — никаких левых денег.

Как ни странно, именно этот аргумент подействовал, и Аркадий перестал смотреть на меня с удивлением.

Через два дня Моков сообщил, что расследование наше прекращено по заявлению, бывшей уже, потерпевшей.

А еще через неделю отмечали дома у нас по-старому Новый год.

Брат уже пришел вместе с женой, ждали нескольких еще гостей. Но открыв на звонок дверь, я увидел двух молодых людей, которые, назвавшись курьерами, вручили мне с какими-то бумагами пакет, где-то я расписался и услышал: «ключи в пакете».

— Какие ключи?

— У подъезда, вы посмотрите.

Оба заспешили вниз по лестнице.

Брат, стоявший за спиной, забрал из моих рук пакет и пошел в комнату, вытаскивая содержимое.

По работе мне ничего такого присылать не могли.

Я двинулся следом.

— Что там?

Брат вдруг присвистнул, еще посмотрел… и показал на балкон:

— Пошли, поглядим. Это документы на твою машину.

— Какую машину?

Внизу, у тротуара, стоял шикарный темно-синий Вольво.

Я бросился в объяснения.

И через несколько минут брат с отцом пришли в веселое настроение.

— Как же ты, сын, на такой дорогой тачке на работу ездить будешь?

— Понимаешь, Димка, что начальство подумает?

— Что крупную взятку взял.

— Не это главное, главное — с ними не поделился.

— Как же быть, продавать мне ее?

Брат, подумав, с тяжким вздохом, махнул рукой:

— Ладно уж, выручу. Возьму себе, а ты на мою пятерку сядешь. — И сердечно глядя добавил: — Не благодари, не чужие ведь.

Эх, позабыл совсем.

Нет, не удалось по крови обнаружить метиловый спирт.

Но сказали, лейкоцитная формула отчетливо деформирована — зараза какая-то точно была.