Валерий Фатеев - Город в законе: Магадан, триллер

— Итак, о магаданской мафии. Или, скажем мягче, кто в городе хбзяин. Вот я тебе интересное фото из газеты "Магаданская правда" вырезал. Групповый снимок делегатов последней двадцать девятой конференции в мае 1990 года — времечко какое, улавливаешь. Ну и, батенька мой, пройдемся… Начнем с первого ряда, впереди тузы обычно располагались. Тебе как, по часовой стрелке или наоборот?

— Давай по часовой, — заинтригованно сказал я. Первым слева сидел мой старый знакомый.

— Последний секретарь горкома партии. На должности пробыл всего полгода — партию запретили. Подался в бизнес, хотя по складу характера мужик был хоть и безвредный, но безалаберный. Лох. В нормальное время его к кормилу за милю бы не подпустили, а он в бизнес. Бросили, естественно. Взял кредит на сорок миллионов — тогда это серьезные деньги — а контейнера с закупленным товаром застряли — не случайно застряли, поверь. Ему счетчик и ультиматум: или-или. Или семья или сам. Нашли его в ванной, повесился, да еше для верности и вены перерезал. Да об этом-то ты знаешь.

О самоубийстве Ивана Васильевича я знал, конечно. И очень жалел — знакомы мы были еще с трассы, когда Ваня работал директором средней школы в Усть-Омчуге. Мой ровесник, часто общались и по службе, и вне ее — за столом, на охоте, рыбалке, в бане. Общительный веселый парень, серьезно занимался историей — тема его кандидатской диссертации "История партийной организации Камчатки". Дурь в голове у него присутствовала, но по молодости это прощалось. Тогда прощалось!

— Контейнера после его гибели пришли и пошли в погашение кредита. Так что на его смерти кто-то очень хорошо погрелся. Кто там следующий… Демин? Умнейший мужик, кстати. Командовал обществом "Знание". В двадцать семь лет кандидатская по вопросам права. Хорошо воспитан, разбирается во всех течениях нашего общества как хороший лоцман. Но в первые годы развала запаниковал и сделал слишком уж крутой вираж — пошел в юрконсультанты к одному из первых тогда "новых русских" Минякову. Почуял, чем все это может кончиться, переложил рули, но, на мой взгляд, этот маневр ему не простили, до сих пор где-то в замах по хозяйству обретается. Дальше, в центре, две ключевые фигуры — Редькин, первый секретарь обкома и тогдашний секретарь горкома Веселов. Первый быстро уехал на материк, в Краснодарском крае устроился в администрации, затем попал в Думу — опыт и связи были. Но вот примечательный факт… Когда после расстрела Белого дома, Ельцин, охмеленный победой, пригласил депутатов, согласных с ним сотрудничать, приходить за получкой, первым у кассы стоял он, Николай Иванович, и все телевидение страны его показывало… А ведь в области гроза мужик был, как он на бюро выступал, за чистоту рядов, за партийную принципиальность! И так, эх, облажался… обидно.

А вот Веселов у меня вызывает симпатию. Ушел он еще до разгона партии — видел, к чему дело клонится. Собрал бюро и заявил, что не согласен с ренегатской политикой Горбачева, считает его предателем не только партийных, но и национальных интересов — согласитесь, батенька мой, нужна была смелость тогда заявить это. И ушел работать в банк, точнее, в филиал банка "Бамкредит". Филиал просуществавал недолго, но ему хватило времени набраться опыта и завести новые связи… Сейчас он в Липецке, управляющий крупным банком "Промстрой". Но его тогдашний поступок даром для него не прошел: травля была организована по всем правилам охоты на инакомыслящих, только ленивый не лягал. И особенно преуспел в ней его коллега по партии Виктор Борисович Мутаков — ренегат из ренегатов, представитель сексуального меньшинства, как потом выяснилось. Он написал книгу "Кровавое лето в Магадане", где все свои пороки успешно приписал Веселову и другим партийным боссам области. И хотя художественная ценность на уровне докладной записки, а о нравственности я даже не говорю — плевать хотелось, книжонка пошла нарасхват — любителей клубнички у нас достаточно. И пред-ставь, никто из обиженных в суд не обратился и даже морду Мутакову не набил. Только один журналист Павлов написал фельетон на эту книжку "Мертвого льва и шакал не боится" и три года отбивался от продажных судей — Мутаков на него в суд подал за оскорбления и клевету, во дал!

И только когда позорные пристрастия самого Мутако- ва вылезли наружу и он вынужден был из области бежать, суд наконец-то иск его отклонил. Кстати, сам Мутаков во втором ряду, можешь полюбоваться…

— Да знаю я эту сволочь, давай дальше.

Очень я хорошо знал Виктора Борисовича, завсектором по печати обкома партии. Сколько он крови испортил нашему брату, сколько судеб погубил!.. И все под партийным флагом, святей папы римского казался. Помню случай на сенокосе… Неплохая тогда традиция была, независимо где ты работаешь, но в заготовку кормов вклад сделай. И вот свела нас судьба с Мутаковым в одной бригаде в верховьях Дукчи и, конечно, во время работы и вечерами о чем мы только не разговаривали. Я любил стихи читать и слушать разных поэтов, в том числе и тех, которых считали диссидентами. А он больше слушал, но какой разнос после сенокоса мне устроили за подпевание вражеским голосам в секторе печати, надо было видеть и уж даже не знаю, что там в личное дело записали, только дальше литсотрудника я так и не продвинулся. В редакторы районной газеты просился — это из города! — и то не доверили. А книжонку свою о партийной элите написал он, я полагаю, по заказу. Много раз выезжал за рубеж и, скорее всего, поймали Мутакова на подленьких его слабостях. И шантажировали.

— А вот обрати внимание — заведующий отделом обкома. В девяносто первом году колонну КамАЗов, что были предназначены для Магадана, успешно продал в… Киргизию и с тех пор о нем ни слуху ни духу.

Короче, после роспуска партии в городе стала править… партийная мафия. Все средства и силы принадлежали ей. Но тем и хорош город Магадан, что в нем как нигде высока концентрация людей неординарных — умных, не боящихся риска и волевых. К сожалению, направления ума и воли далеко не совпадали с нравственными категориями. Буквально года через три партийную мафию стали подпирать "новые русские", тесно связанные с криминалом. Обрати внимание на последний ряд, найдешь там знакомые лица…

— Обожди, Устиныч. Но даже если принять на веру, все что ты рассказываешь, это же все равно далеко не все делегаты… Разве мало среди них честных тогда и оставшихся честными сегодня? Нормальных работяг, талантливых ученых, просто неравнодушных людей-романтиков, энтузиастов.

— Не спорю. Но такие не умеют и не любят сколачиваться в стаи. Разве что в минуты смертельной опасности и если найдется лидер.

— И что — такая опасность подступает?