Ирина Дроздова - Смерть швейцара

— Стало быть, если он имеет в вашем городе вес, я смогу вкусно покушать, а если он простой человек, то мне придется ограничиться салатом «оливье»? И это при том условии, что у меня есть деньги?

— Стало быть.

— Так вот, я найду место, где меня обслужат, как положено! — воскликнула в сердцах Ольга, раздраженная снисходительной улыбочкой метра. В этой улыбочке откровенно проглядывала издевка. — Жаль, что приятель мой сейчас на открытии вернисажа в Благородном собрании...

Метр склонил голову набок.

— Вот как? И позволительно ли мне будет узнать, как его фамилия? — теперь в голосе белогрудого чувствовалась скрытая тревога. Казалось, он опасался, что хватил через край, совершил ошибку, и возможно, серьезную.

— Какая вам разница, как его зовут, — раздался вкрадчивый голос у Ольги за спиной. — Главное, что он есть. Возьмите хоть меня, например. Я приехал в Первозванск из Москвы, был на открытии вернисажа и вот теперь — как и эта молодая дама, кстати, — желаю утолить голод. И зарубите себе на носу: не посредством лангета или салата из помидоров. Между прочим, вот вам моя визитная карточка.

Ольга покосилась на своего невесть откуда взявшегося покровителя. Его голос и манера разговаривать были ей знакомы — несомненно. И стоило ей только увидеть его лицо, как она сразу вспомнила, где и при каких обстоятельствах они познакомились. Перед ней стоял Алексей Витальевич Заславский, владелец антикварного магазина «Аэлита», добрый знакомый ее любовника Паши Каменева.

Ольга покраснела так, что стало жарко щекам, и некоторое время безмолвно разглядывала антиквара, разом позабыв и о визитной карточке Меняйленко, и о своем коварном замысле поставить на место наглого метра. Ей было ясно одно — от прошлого нельзя укрыться даже в Первозванске. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно было на несколько часов вырваться из-под опеки милейшего Александра Тимофеевича и отправиться на прогулку по городу.

— Может быть, вы предложите мне сесть, Оленька? — приятно улыбаясь, обратился к ней Заславский — высокий импозантный мужчина с седеющей шевелюрой и проницательным взглядом темных глаз. — Да, перед вами не привидение, а приятель вашего возлюбленного, как я понимаю. Или я, может быть, основываюсь на устаревшей информации, и вы с ним давно уже разбежались?

Ольга неопределенно кивнула и указала Заславскому на свободный стул, но по-прежнему молчала. Она не знала, о чем говорить с антикваром. Их знакомство было шапочным, и видела она его всего только раз, когда дожидалась Пашу у памятника Пушкину, а Заславский шел вместе с ним ей навстречу и что-то взволнованно рассказывал. Когда любовники встретились и поцеловались, он вежливо откланялся. Правда, когда Паша исчез из ее жизни, она ему звонила. Заславский тогда позволил себе над ней посмеяться, поэтому Ольга затаила на него некоторую обиду. Вернее было бы сказать, что она его недолюбливала — хотя и это было бы неправильно. Просто она больше о нем не вспоминала. И вот сегодня — будто нарочно — сначала видение Паши в вагоне, а потом встреча с Заславским. Что это — совпадение? Или что-то за этим все-таки кроется? Возможно, Пашу и Заславского связывала куда более тесная дружба, чем ей прежде казалось?

«Вот еще! — она с отвращением поморщилась. —Уж не пытаешься ли ты, девушка, внушить себе, что Паша имел гомосексуальные наклонности или был бисексуалом? — Ольге приходилось писать и о таких людях, но она никак не могла предположить, что все это могло иметь к ней самой хотя бы малейшее отношение. — Поздравляю, ты опять начинаешь сходить с ума, — на всякий случай поставила она себя в известность. — Этот Первозванск провоцирует у тебя приступы помешательства. Может быть, тебе следует поскорее убраться отсюда в необъятную Москву, где нежелательные встречи все-таки более редки?» Впрочем, мысль о возможности гомосексуальной связи между Пашей и Заславским — какой бы чудовищной она ни казалась — слегка позабавила Ольгу и придала определенную пикантность ее сидению за столом с Алексеем Витальевичем. Тем не менее, чтобы обратиться к своему визави, ей потребовалось сделать над собой известное усилие.

— Какими судьбами? — спросила она, поднимая на Заславского глаза. Потом, чтобы подправить неуклюжее начало, добавила: — Я хотела спросить, как вы здесь оказались?

— Ого! — хохотнул Заславский, откидывая ладонью со лба роскошную седую прядь. — Она еще и удивляется! «Как вы здесь оказались?» — передразнил он Ольгу, сразу принимая панибратский тон, отчего та слегка покривилась. —Я-то приехал на открытие выставки. Вы, может быть, помните, что я антиквар, и мне безумно интересны всякие картинки. Кстати, не лишено вероятности, что кое-какие работы мне удастся здесь приобрести. Ведь это собственность членов клуба, а не Государственного музея изящных искусств.

Ольгу так и подмывало спросить, не знаком ли он случайно с Меняйленко или с Аристархом Собилло, но потом она решила, что мудрее будет промолчать. Кто знает, какие могли быть отношения у Заславского с ее новыми приятелями? Ей, признаться, давно уже расхотелось пить и есть, и она мечтала, отделавшись от общества антиквара, сбежать из не особенно уютного «Первозванского трактира», взять такси и уехать побыстрее в санаторий, который теперь представлялся ей оплотом душевного спокойствия. Между тем Алексей Витальевич не спешил выпускать ее из своих когтей и проявил любопытство, на взгляд Ольги, неуместное. Особенно его, по-видимому, интересовали их с Пашей отношения. По крайней мере, вопросы, которые он задавал, сделали бы честь любому следователю. При этом, правда, антиквар подсластил пилюлю, и отужинать Ольге все-таки пришлось, причем, весьма роскошно.

— Значит вы, Оленька, так-таки больше с Пашей не виделись? — говорил Заславский, наливая ей в бокал шампанское-брют и устанавливая рядом с ней крохотную кастрюльку с запеченными в сметане шампиньонами. Все эти яства так быстро появились на столе, что Ольга, погруженная в свои мысли, даже не заметила, откуда они взялись. — С тех самых пор, как мы разговаривали по телефону?

Антиквар грустно кивал головой, цокал языком, короче, всячески изображал скорбь по поводу разрыва своего приятеля с Ольгой.

Поскольку Ольге скрывать было нечего, да и ни к чему, она отвечала правдиво.

— И не помирились, Алексей Витальевич, и не виделись, к моему большому сожалению, — тут у Ольги предательски задрожал подбородок. — Более того, в тот же день я съехала с квартиры, которую мы с Пашей снимали, поскольку он не оставил мне денег, чтобы за нее заплатить.

— Алексей, — промолвил Заславский, пристально глядя ей в глаза. — К чему церемонии между старыми знакомыми, Оленька? Называйте меня просто Алексей. Мне будет приятно.