Джеймс Чейз - Том 4. Заставьте танцевать мертвеца. Вечер вне дома. А жизнь так коротка!

— Ты что-нибудь чувствуешь? — спросил он.

И тут она действительно почувствовала, как что-то острое проколов одежду, впилось в бедро. Женщина попыталась освободиться, но шофер крепко держал ее.

— Что это значит? Вы с ума сошли?! — в ужасе закричала она, чувствуя как слабеют колени.

— Это нож, — тоном, каким ведут беседу старые друзья, объяснил он. — И этот нож я мог бы всадить вам в живот, но пока не делаю этого. Быстро дай мне твою сумочку и не двигайся!

Женщина хотела закричать, но почувствовала, что нож продвинулся в глубь ее тела и задержала готовый вырваться крик.

— Проклятый выродок! — прошипела она.

— Десять фунтов за какой-то детский лепет! Он и в самом деле сошел с ума. Очень жаль, но больше ты этих денег не увидишь.

Нож продвинулся чуть глубже, но, чувствуя, что теряет свою выручку, женщина пришла в такую ярость, что даже не заметила этого.

— Вы просто так не отделаетесь! Ваш хозяин выйдет из клуба, и я все ему расскажу. Пусть он знает, какой отпетый негодяй сидит за рулем его машины!

— Не суетись, малышка! Я смогу гораздо лучше потратить эти деньги.

Он слегка отошел, и блондинка почувствовала, как теплая кровь хлынула из ранки и течет по бедру. Она понимала, что рана пустяковая, но сознание того, что у нее кровотечение, делало ее слабой.

— Ты не увидишь, как он оттуда выйдет.

Тяжелый кулак, затянутый в черную перчатку, ударил женщину в подбородок.

Настоящего имени Ролло никто не знал, да и не пытался узнать. Каждый, кто видел этого двухметрового пятидесятилетнего дядю с руками, похожими на гигантские щупальца и пузом, глядя на которое, можно было подумать, что он таскает перед собой в мешке яйцо какой-то гигантской птицы, терял всякое желание уточнять его анкетные данные. Маленькие глазки, тонувшие в складках жира умные, упрямые и порочные одновременно всегда приветливо смотрели на своих собеседников, над губами, раздвинутыми в ласковой улыбке, топорщились маленькие усики.

Никто не знал, чем на самом деле занимается Ролло, но все понимали, что «Золотая Лилия» для него — лишь прикрытие. Поговаривали, что он замешан во всех темных делах района и даже города, а некоторые утверждали, что он контролирует все бордели Шепард Маркета. Ходили еще слухи, что Ролло торгует краденым и не отказывается укрывать ворованные автомобили.

Кое-кто утверждал, что Ролло делает деньги на наркотиках, а кое-кто просто бормотал: «Преступник», но в глаза ему никто никогда ничего не говорил.

В клуб «Золотая Лилия» было попасть трудней, чем в любой другой клуб Лондона. Он насчитывал шестьсот членов, у которых было одно общее свойство: все они жили за счет своих мошенничеств. Кто-то из них был богаче, кто-то чуть бедней, но ни один из них не мог похвастаться, что когда-нибудь зарабатывал честным трудом. В клубе сходились король стали, сводники, проститутки высшего класса и много других темных личностей.

Представляя собой великолепный образец человеческой деградации, члены клуба подразделялись на воров автомобилей, просто жуликов, профессиональных шантажистов, продавцов наркотиков… Владычество Ролло над этим замечательным народом было неограниченным.

Клуб «Золотая Лилия» состоял из прекрасно декорированного зала, окруженного галереей, которая служила хозяину клуба отличным наблюдательным пунктом. Туда допускалось лишь ограниченное число фаворитов.

Почти каждый вечер на галерее можно было видеть Ролло, который сидел опираясь на перила балюстрады волосатыми руками и следил за посетителями. Его маленькие глазки перебегали с одной физиономии на другую.

Ролло всегда был одинаково одет: на его грушеподобной голове, лысой и блестящей, как биллиардный шар, возвышалась красная турецкая феска. Жирное тело было облачено в черный фрак и жилет того же цвета с белой искрой, мощную шею обхватывал черный шелковый галстук «Аскот», а плоскостопые ноги покоились в лакированных башмаках.

При входе в зал каждый новый посетитель поднимал глаза на галерею, осведомляясь, не желает ли хозяин поговорить с ним? Если у Ролло было такое желание, он делал знак пальцем и исчезал в кабинете.

Подниматься к нему следовало не сразу. Другие не должны были знать, что Ролло желает говорить именно с этим человеком. В сущности, его знак красноречиво свидетельствовал, что у хозяина есть к посетителю дело, но он желает держать это в секрете.

Избранник должен был расположиться возле бара, заказать виски и поговорить с барменом. Опорожняя стакан следовало не спускать глаз с официанта, который разносил кушанья. Через некоторое время разрешалось пройти между столиками и остановиться, чтобы послушать джаз, и лишь после этого с безразличным видом скрыться за бархатными занавесками, драпирующими вход на лестницу.

Обычно сразу за занавесками стоял Батч. Высокий и тощий, с бледным лицом, одетый во все черное, но с белым галстуком, украшенным золотой булавкой с подковкой, Батч подпирал стену и с самым равнодушным видом ковырял в зубах гусиным пером, следуя лучшим традициям гангстерских боевиков, которые он обожал.

Казалось, Батч не обращает внимания на вошедшего, и тому оставалось лишь продолжать путь, зная, что если Ролло не хотел бы его видеть, этот дылда не разрешил бы сделать ему и шагу.

Кабинет Ролло поражал роскошью: дубовая обивка стен, скрытое освещение, письменный стол, покрытый толстым стеклом, великолепные картины на стенах, мягкие кресла и огромные диваны.

Ролло встречал посетителя, сидя за столом с толстой сигарой в желтых зубах и сонливым выражением на лице.

На столе никогда не было ни одной бумаги. Ролло сидел, скрестив руки на зеленом бюваре и смотрел на посетителя так, словно это был последний человек, которого он хотел видеть.

Около камина стояла Селия, мулатка, похожая на бронзовую статую. Она почти никогда не говорила, но ее сумеречные глаза были устремлены на лицо посетителя все время, пока он находился в кабинете. Человеку с воображением Селия напомнила бы кобру, поднявшуюся на хвосте, а ее сочные губы походили на красный плод, разрезанный пополам.

Фигура этой женщины поражала того, кто видел ее впервые: спереди она казалась невероятно тонкой, а если она поворачивалась в профиль, можно было подумать, что это существо родилось под карандашом карикатуриста. Ярко-красный тюрбан скрывал ее курчавую шевелюру, никто никогда не видел Селию с непокрытой головой, потому что она стыдилась своих волос. Шелковые платья, которые были у нее в великом множестве, подчеркивали все линии ее тела, и мужская часть посетителей клуба сходилась в мнении, что Селия невероятно сексуальна. Но ни у кого даже и мысли не было проверить свои теоретические выкладки на практике: эта женщина была любовницей Ролло.