Елена Топильская - Белое, черное, алое

- Потому что я не считаю возможным подчиняться приказам пьяного руководителя, - отчетливо ответила я.

Понятые и работники милиции, затаив дыхание, следили за развитием событий.

Будкин нервно передернулся и, схватив меня за рукав, утащил за лифт.

-Зачем вы это сказали?-зашипел он мне на ухо, и я отшатнулась, поскольку на таком близком расстоянии запах алкоголя был невыносим.

- Что?

- Что я пьян.

-А что, нет? - удивилась я. - Разве я неправду сказала?

- Зачем вы это сказали? - повторил Будкин. - Понимаете, я вынужден был выпить, так сложились обстоятельства...

- Андрей Иванович, я не ваш начальник, - сказала я проникновенно. - И мне абсолютно все равно, где и с кем вы пьете, добровольно вы рюмку опрокидывали или вас заставили. Но подчиняться я вам не буду, пока вы в нетрезвом состоянии.

- Что же делать? Что делать? - забормотал Будкин. - У меня указание прокурора города вас отсюда убрать...

- Я не уйду, пока не сделаю то, зачем пришла. Дайте мне наложить арест на имущество, и я сразу уйду.

- Но почему здесь?

- Потому что Денщиков назвал именно этот адрес местом своего жительства и сказал, что все его имущество здесь, а в квартире жены ничего, ему принадлежащего, нет.

Будкин высунулся из-за лифта.

- Игорь Алексеевич, - позвал он Денщикова. - Вы где живете?

- Здесь, - ухмыляясь, ответил тот.

- Игорь Алексеевич, - вступила я в разговор, - я не настаиваю на наложении ареста на ваше имущество именно по этому адресу. Назовите любой другой, и я поеду туда и арестую имущество там.

- Нет, я живу здесь, - упрямо сказал Денщиков.

-Ну что ж, значит, будем ждать, пока сможем попасть сюда.

- Я же вам сказал, убирайтесь! - снова повысил голос Будкин. - Почему вы не подчиняетесь приказам руководителя?!

- Товарищи понятые! - громко сказала я, выглядывая из-за лифта на площадку. - Подойдите, пожалуйста, сюда, понюхайте, какой от руководителя запах спиртного.

Понятые нерешительно двинулись к нам, но Будкин простер вперед руку и закричал:

- Не надо подходить!..

Разъяренная, как фурия, Петровская рывком достала из сумки ключи и стала дергать дверь, приговаривая:

-Ладно, пусть все быстрей кончится, составляйте протокол и выметайтесь!..

Мы вошли за ней в квартиру и в течение десяти минут составили протокол. Будкин изъявил желание подписать его, но не сделал никаких замечаний. После соблюдения, необходимых формальностей мы откланялись, а Будкин остался в квартире.

Утром следующего дня я надела форму, поскольку не сомневалась ни секунды: меня ждет вызов к прокурору города. Предчувствия меня не обманули. Через полчаса мы с родным шефом, которому я по дороге рассказала все, сидели в кабинете Дремова, перед лицом прокурора города и начальника отдела кадров. Будкина не было, сказали,

что он заболел.

Шеф по дороге в прокуратуру города высказал мне все. А завершил свой монолог словами:

- Машка, ты, конечно, очень умная, но ты круглая дура!

Второй раз в жизни он обращался ко мне на "ты"...

- Я согласна, Владимир Иванович, что я опять поддалась эмоциям. Я могла бы обойтись и без этого ареста. Я могла бы, в конце концов, уйти, когда приехал Будкин. Но мне было стыдно перед милицией и понятыми. Есть же закон. Я все-таки действовала по закону...

- Сейчас тебя уволят по закону, будешь знать, - проворчал шеф. - Денщиков этот - подонок, безотносительно к твоему поведению. Зачем он бабу туда вплел? Мог бы назвать любой адрес...

Дремов бушевал. Ему поддакивал начальник отдела кадров.

-Как вы могли, - кричал прокурор города, - не подчиниться приказу начальника?

- А почему я должна подчиняться незаконному приказу? Он же сам признал, что у него нет правовых оснований выгонять нас оттуда.

- Вы что, не понимаете? Это же политика!

- Да-а? - удивилась я. - А я думала, что работаю в прокуратуре.

- Ведь закон о прокуратуре запрещает... - начал говорить кадровик.

- Перед отъездом туда я внимательно прочитала закон о прокуратуре. - Я вытащила заготовленный мной заранее текст закона. - Покажите, что я нарушила?

Оба начальника отмахнулись от текста закона.

- Это же витает в воздухе, что такие мероприятия должны проводиться только с согласия прокурора города.

- Я не понимаю, что значит "витает", - тихо возразила я. - Я юрист, и для меня имеет значение только то, что написано в законе.

- В общем, идите, пишите объяснение, ждите приказа о наказании.

Когда мы вышли и сели в машину, шеф прервал молчание:

- Хорошо вы его приложили, что он не юрист.

- Я его приложила? - удивилась я. - Я только сказала, что я юрист...

- Он понял, - усмехнулся шеф.

Придя вечером домой, я отказалась есть. Саша поел один и занялся чтением медицинской литературы. А я некоторое время тупо смотрела в стенку, готовая расплакаться.

Вытерев набежавшие слезы, я несколько минут сидела молча, уставясь в пол, потом подняла голову и с чувством сказала:

- Нет, все! Больше никогда! Никогда я не полезу в сомнительные мероприятия, не буду больше спорить с начальниками, и вообще, хватит! Уйду, на фиг, из следствия.

Сашка закрыл сборник "Актуальные вопросы судебной медицины", свернул его в трубочку, оперся на него подбородком и стал задумчиво на меня смотреть. Помолчав, он вкрадчиво сказал:

- Маш, извини за грубость, но уж пример больно хороший... Когда я был студентом, нас привели на практику в родильный дом, в родилке молодая девчонка, лет семнадцати, орала как резаная - первый раз рожала. А знаешь, что орала? "Ой, мамочка! Чтобы я еще когда-нибудь хоть один раз дала?!." А вообще, Машка, я не понял, ты победила или проиграла?

- А это как посмотреть. За жизненный опыт, сколько ни плати, не переплатишь. А вообще-то я, конечно, проиграла. И причем по своей вине. Я еще, наверно, недостаточно квалифицированный следователь. Но я буду стараться.