Андраш Тотис - На острие меча

Полицейские угодили в затор и надолго застряли, хотя привыкшие к дисциплине автомобилисты старались уступить дорогу машинам с «мигалками» и включенной сиреной.

— Где вы с ним встретились?

«В баре», — хотел ответить Дэмура, но вовремя удержался: ведь его слова легко проверить.

— На улице, — сказал он, даже не стараясь, чтобы голос его звучал убедительно. Пренебрегая элементарными правилами вежливости, он повернулся к Танаке спиной и уставился в окно. Следовало быть внимательным, чтобы не проскочить мимо. — Теперь направо, — предупредил Дэмура.

За окном машины промелькнул пустырь, где на Дэмуру было совершено нападение. Автомобиль замедлил ход перед тем, как влиться в оживленный транспортный поток. Минута-другая, и полицейские подкатили к нужному дому. Дэмура, а следом за ним и капитан Танака с инспектором поднялись наверх.

Конечно же, им пришлось долго звонить. Конечно же, дверь никто не открыл. И конечно же, у капитана был при себе ордер на право нарушения неприкосновенности жилища. Танака бросил взгляд на Дэмуру, тот вежливо посторонился, уступая место «шишковатому» монстру. Старый сыщик вчера имел возможность разглядеть систему запоров. Изнутри дверь была укреплена широкими стальными полосами.

— Приступайте! — хмуро бросил Танака.

Силач бросился на дверь, как носорог, которому осточертела неволя, — на решетку вольера. Деревянная обшивка кое-где пошла трещинами, однако стальные полосы помогли двери устоять перед натиском. Еще один удар — на сей раз другим плечом. «Шишковатый» действовал по принципу тарана, который методичными ударами рано или поздно пробивает брешь даже в несокрушимой стене. После четвертого натиска он сделал перерыв, чтобы взглянуть на результаты.

Широкие пальцы-коротышки прошлись вдоль кромки двери, определяя, в каких местах она укреплена.

— Может, вызвать слесаря?

— Я управлюсь быстрее, Танака-сан.

Теперь «вышибала» прибег к способу, каким в аналогичной ситуации воспользовался бы и сам Дэмура: он ударил ногой в участок двери между двумя стальными пластинами. Удар был классный и выдавал в инспекторе дзюдоиста, который при случае не брезгует пускать в ход и ноги. Еще один сильный толчок ногой, и в двери образовался пролом. Инспектор расширил отверстие и пролез внутрь. Костюм на нем был такой потрепанный, что Дэмура по сравнению со своим преемником мог сойти за денди. Полицейский не спешил отпирать дверь. Дэмура слышал, как он мягко, осторожно ступая, удалился в глубь квартиры. Интересно, каким образом профессионал высокого класса умудрился попасть на службу в занюханный окружной участок?… Затем снова послышались шаги и скрежет отодвигаемых засовов.

Мертвый Камикадзе сидел, ткнувшись головой в стол. На столе застыла лужа свернувшейся крови. В комнате царил порядок. Даже юката на Камикадзе выглядела не мятой и не порванной. Дэмура прошелся по квартире, заглянул во все помещения. На кухонном столе — банка консервированного супа; несчастный хозяин явно готовил обед, когда его застигли убийцы. Рамэн с устрицами. Дэмура неожиданно почувствовал острый голод; даже вид мертвеца и жалость к нему не отбили аппетита. Старый сыщик заглянул в ванную — крохотную, еще меньше, чем в новой квартире Дэмуры. Душ, раковина, полка с туалетными принадлежностями, деревянные решетки на полу — всюду безукоризненная чистота. Из комнаты донеслись возбужденные голоса: полицейские подняли труп и увидели следы избиения. Тяжко вздохнув, Дэмура переступил порог.

— Когда вы встретились, он выглядел так же?

— Да.

— В какое время состоялась ваша встреча?

— Вчера утром.

— Где?

— У станции метро «Синдзюку».

— Что заставило вас прийти к нему на дом?

Дэмура и допрашивающий его капитан посторонились, пропуская врача и экспертов-техников.

— Он попросил меня проводить его, — ответил Дэмура. — Сказал, что боится один. А я вышел прогуляться, спешить мне было некуда. После того как я его проводил, он пригласил меня выпить пива в память о давнем знакомстве.

— И ни слова о том, кто его так отделал?

— Нет. Сказал только, что вышло недоразумение.

Танака сверлил его недоверчивым взглядом. Ему не по душе были эти отговорки Дэмуры, но ведь не станешь же упрекать во лжи старого, испытанного сотрудника.

— В помойном ведре две пустые банки из-под пива.

Оба обернулись на голос. Неслышно подошедший к ним «шишковатый», сунув руки в карманы, стоял рядом, устремив на Дэмуру взгляд, лишенный всякого выражения.

— Сколько времени вы провели здесь?

— Минут десять-пятнадцать…

— А потом?

— Потом поехал домой.

С лестницы послышались торопливые шаги: подоспела сыскная группа из окружного участка Киесе; Танака известил коллег, как только был обнаружен труп. Наступили весьма неприятные минуты. Церемония знакомства, обмен рукопожатиями, недоверчивые, настороженные взгляды. Подробное и внешне корректное изложение случившегося — правда, Танака обронил пустяковую деталь: что Дэмура на пенсии. Бесконечно повторяющиеся вопросы — все об одном и том же. Дэмура испытал огромное облегчение, когда ему и его бывшим коллегам разрешили покинуть место происшествия.

По пути в участок полицейские отвезли Дэмуру домой. Капитан Танака за всю дорогу не проронил ни слова, остальные тоже молчали. Сирену включать не стали, и прошло добрых минут сорок, пока они добрались до нужного места. Поездка успокоила Дэмуру. Его не смущало упорное, напряженное молчание в машине. Он смотрел в окно. Густые толпы людей у каждой станции метро. Дисциплинированные пешеходы, терпеливо ждущие, когда дадут зеленый свет. Группа одинаково одетых школьниц, направляющихся на экскурсию. Город жил привычной, будничной жизнью, где нет места изуродованным, оскверненным трупам. На сорок минут Дэмура отогнал от себя мысли, как быть дальше, отмахнулся от вопроса, за что был убит Камикадзе и почему прислали его язык именно ему, Дэмуре. Как оказалось впоследствии, он не имел права позволить себе эту роскошь.

Куяма все еще не мог переварить информацию, которой ошеломил его Дэмура. Банды якудза, организованная преступность… Этот мир был ему далек почти так же, как заурядному обывателю. Разумеется, он много раз слышал нечто подобное, читал в газетах, и все же не в состоянии был окончательно поверить, будто почтенные бизнесмены каким-то непостижимым образом связаны с таинственными обществами. Его воображение отказывалось представить преступником Ямаоку точно так же, как, например, главу фирмы «Сони» или главного комиссара полиции.

Еще более непостижимым казался Куяме такой парадоксальный факт: относительно организованной преступности все всем известно, однако общество бессильно что-либо предпринять. И все же не стоит думать, будто Куяма отличался наивностью. Нет, никогда — во всяком случае, с тех пор, как научился самостоятельно мыслить, — Куяма не считал безупречным отлаженный механизм социальной жизни. Он усвоил, что люди делятся на бедных и богатых, что иным счастливчикам повезло от рождения и поэтому они изначально получают от жизни большие возможности. Усвоить эту истину было тем более несложно, что сам Куяма тоже относился к разряду таких счастливчиков. Но у него в голове не укладывалось, как это общество при его прочном и отлаженном механизме терпит подобное зло. Ну а уж если общество терпит, то что тут может поделать молодой и не слишком опытный полицейский? Хорошо бы сплавить это дело самому Кадзе!