Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874

– Мы не знаем когда.

– Отчего же? Он или они полезут ночью, днем не решатся, слишком рискованно.

– Это так.

– Они спешат, им в столице находиться нет резону, Устрялов из Лужского уезда, наверняка, знакомых много, а вдруг кто увидит? Нет, сидеть и ждать в какой—нибудь конуре не станут, ведь нужно наблюдать за домом Быковой, а вдруг она решит уехать на лечение или отдых после такого происшествия. Нет, они торопятся.

– Тогда можно их подстегнуть.

– Как?

– Аграфена пустит слух через дворника, что они на днях покидают город.

– Можно и так, – согласился Путилин, – но как обстоят дела с земляками из Курской, где они останавливаются?

– У Александро—Невской Лавры, на Тележной улице.

– Тогда попробуем пойти двумя путями, сегодня же Груша должна по секрету сказать дворнику, что хозяйка испугана, и завтра собирается покинуть город, тем временем, я поговорю с госпожой Быковой и, думаю, трех агентов вполне хватит. Дом угловой, надо посмотреть, каким путём злоумышленники попытаются попасть в него. Будем готовиться, а вы, Иван Иванович, возьмите двух агентов и займитесь Тележной улицей, может они там, хотя вероятность мала.

Ночь прошла в тревоге, каждый шорох привлекал внимание, каждая мелькнувшая тень воспринималась, как вот, наконец, пришли, еще мгновение и все закончится, но тень и оказывалась тенью, шорох суетящимся в поисках съедобного мышей, по утро начало смаривать в сон.

На самом рассвете раздался стук, хотя над входом была ручка звонка. Притаились за дверью, у Миши вспотела рука, держащая рукоять пистолета, открыла Груша. За порогом стоял малец лет шести, в рваном пальтишке и просящих каши башмаках.

– Что тебе? – Груша боязливо смотрела по сторонам.

– Мне сказано, что мне рупь дашь, – протянул грязную руку малец.

– За что? – искренне удивилась она.

– Мне велено, записку дяденькам передать.

– Каким дяденькам?

– Что в доме хоронятся.

– Давай записку.

– Сперва рупь.

Жуков сунул в руку Груши серебряный кругляшок. она протянула мальчишке, тот с такой быстротой схватил монету, вместо нее вложил небольшую бумажку, и девушка даже не заметила, как сверкнули пятки в рваных ботинках и мальчишку было не догнать.

Через полчаса Путилин читал присланное:

«Господин, не знаю Вашей фамилии, начальник сыскного отделения!

Я не думал, что Вы так легко найдете меня, поэтому не буду искушать судьбу, по добру и по здорову покину ваш гостеприимный город, свобода мне важнее купеческих денег. Можете нас не искать, не найдете, я не буду таким беспечным.

за сим прощайте, бывший Фома Устрялов и бывшая Варвара Соловьёва».

– Из департамента переслана телеграмма от судебного следователя Виленского окружного суда по важнейшим делам господина Лаппа, – докладывал дежурный чиновник.

Иван Дмитриевич Путилин, начальник сыскной полиции столицы, которому февральским распоряжением высокого полицейского чина предписано вести расследование сложных преступлений не только Санкт—Петербургской губернии, но и больших российских городов, где пока не созданы соответствующие отделения, протянул руку.

Иван Дмитриевич бегло пробежал глазами по тексту, задерживаясь на отдельных словах «совершил подлог», «чиновник Михаил Яковлевич Цеханович», «похитивший 100 тысяч из Виленского государственного банка», «просим содействия в задержании вышеупомянутого чиновника». Дел в столице невпроворот, а здесь новая напасть.

– Так, – процедил сквозь зубы Путилин, – позовите Жукова.

Дежурный чиновник кивнул и вышел.

Не прошло и пяти минут, как голова с растрёпанными волосами заглянула в щель открытой двери.

– Можно?

– Входи уж, – Иван Дмитриевич оторвался от чтения бумаги, которую держал в руках, и вновь углубился в текст.

Жуков, двадцати четырёхлетний малый с ясными голубыми глазами и ямочками, появлявшимися на щеках, когда он улыбался, был бессменным помощником Путилина.

Начальник сыскной полиции протянул бумагу Мише.

– Почитай пока.

– Из Вильны?

– Читай внимательно.

Через некоторое время Жуков произнёс:

– А мы—то каким боком к Виленскому банку?

– Ты внимательно прочёл?

– Да.

– Ты приметил приписку из департамента?

Миша ещё раз посмотрел бумагу.

– Ты же видишь, что по предложению Министра Внутренних Дел в распоряжение прокурора вышеуказанного окружного суда должен быть направлен сыскной агент, а следовательно, – на лице Путилина появилась улыбка, не иначе проглотил кусочек лимона, – Михаил Силантьич Жуков должен собрать необходимые вещички, привести в порядок голову и прямым ходом в Вильну. Твои действия понятны?

– Да, но…

– На месте и разберёшься.

– Как же быть с делом на Петроградской стороне?

– Им есть кому заняться, тем более, что, как я понимаю, результаты нулевые.

– Так и есть, но…

– Поделись своими соображениями с Иваном Ивановичем.

– Хорошо.

– И сегодня же отбывай в Вильну, там на месте разберёшься.

– Что—нибудь известно, кроме этого? – Миша потряс в воздухе бумагой.

– К сожалению, единственные сведения, которыми мы располагаем, изложены в документе, которым ты так бестактно трясёшь.

– Понятно, Иван Дмитрич, вопросов более не имею. Разрешите готовиться к отъезду?

– Готовься, голубчик, и сегодня же, чтобы духу твоего в столице не было.

– Ну, это, Иван Дмитрич, от меня не зависит, а более от расписания движения поездов.

– Не умничай.

Агентов и так не хватает, дел больше, чем они могут взвалить себе на плечи, а здесь и провинция туда же. Давно пора, хотя бы в крупных городах, пусть хотя бы не во всех губернских, организовать отделения сыскной полиции, так, нет же, тянется годами проклятая российская волокита, и нет ей ни начала, ни конца. Чертыхался Путилин, как работать, когда служащих вынужден посылать в помощь губернским властям, ладно бы в Петербугскую губернию, а то на тысячу вёрст южнее.

В комнате сыскных агентов Миша первым делом достал с полки справочник и начал выискивать, какие поезда и во сколько отправляются до Вильно. Таковых оказалось пять: три пассажирских, почтовый и курьерский.

Последний отпадал, он уже отбыл, почтовый, Жуков почесал голову, нет, этот тянуться будет, как резинка на женских чулках. Мысли перепрыгнули на женщин, на неудачное сватовство. Он стряхнул с себя отвлекающие видения и углубился в расписание. Так, вот этот, Варшавский, подходит, как нельзя кстати, отправление с вокзала в пять вечера, следует через Царское село, Лугу, Псков, Антонополь, Динабург и принесёт бренное тело сыскного агента к месту назначения почти в полночь, без девяти минут одиннадцать. Как говорится, сутки прочь.