Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874

– Возле какого дома?

– Почитай напротив дома Петрова.

– Статского советника?

– Так точно, Ваше… Михаил Силантич.

– Куда Сашка ушел – то?

– Она не заметила.

– А она откуда шла?

– Не знаю, – с сожалением ответил городовой и почтительно добавил, – не успел узнать. Ее от боли крючило, вот и было не до расспросов.

– Что еще говорила?

– Что из деревни года два как приехала, где —то работала на бумаго—прядильной мануфактуре.

– А где?

– Прошу прощения, не знаю.

– Не говорила – где жила?

– Нет, – покачал головою.

– Хорошо, – Михаил опустил с шумом руки на стол, – тогда у меня нет вопросов, но если возникнут или что вспомниться, то…

– Понял, Ваше… Михаил Силантич.

Город наполнился дневным шумом, по улицам проезжали нагруженные телеги, возницы понукали лошадей, которые только фырчали и послушно тащили грузы.

Михаил вздохнул полной грудью и решил дойти пешком до адресной экспедиции, чтобы там узнать, где проживала девица Сергеева.

С хорошим настроением Жуков возвращался к месту службы, иногда поглаживая карман, в котором на сложенном листе красивым почерком выведен адрес убиенной. Было откуда начинать.

– Иван Дмитрич, – начал Михаил с порога, – нашу девицу доставил в приемный покой городовой, несущий службу в Мучном переулке. Он же последний, кто с ней разговаривал. Сергеева была плоха, поэтому сведений от нее получено мало. Приехала из Олонецкой губернии Пудожского уезда Коловской волости деревни Грибки два года тому, сразу же поступила на мануфактуру господина Федотова, что на Обводном, где работала до последнего времени. Проживала там же в комнатах при мануфактуре, хотя некоторое время жила у полюбовников.

– Ясненько, – прищурил глаз Путилин, – Там не побывал?

– К сожалению, нет, – произнёс Жуков, – я спешил сюда, решил не торопиться, а посоветоваться по поводу дальнейших действий. С Сашкой, который нанес смертельные раны, она проживала ранее, поэтому я боялся его вспугнуть.

– Ясненько, – повторил Иван Дмитриевич, – что же мы имеем? – откинулся в кресле, – любовник и жертва. Неужели ревность?

– Точно так, – кивнул кудрявой головой Михаил.

– Ой ли, – хитро сощурил глаза начальник сыска.

– Сашка частенько выпивал, – помощник присел на краешек стула, – по словам городового, что смог услышать от нее, руку на нее поднимал, доставалось ей, битой бывала, вот она не вытерпела и сбежала.

– Если так, – то направляй стопы на мануфактуру господина Федотова и вези сюда этого господина…

– Будет исполнено, Иван Дмитрич.

На Обводном Жуков был растерян. Соседка Сергеевой сообщила, что убиенная сожительствовала поначалу с Сашкой Яковлевым, который сам от нее ушел, а потом с Сашкой Евсеевым, смирным малым, сдувавшим пылинки с девицы и выставленным Акулиной за дверь. Первого он разыскал в трактире на Тележной улице и с агентами сыскной отправил на Офицерскую, а Евсеева так и не нашел.

В одиннадцатом часу вечера Иван Дмитриевич отложил в сторону очки, потер пальцами переносицу. Он уже перестал понимать смысл прочитанного, перед глазами кружились черные мушки.

– Все, – опустил на стол руки – на сегодня хватит, – прошептал Путилин, – утро вечера мудренее.

Не успел он произнёсти последнее слова, как дверь звонко пискнула и на пороге появился, как привидение в заброшенном доме, Жуков.

– Иван Дмитриевич, – начал он, – я тут…, – и увидев уставший взгляд начальника, осекся.

– Что там?

– Я тут одного из Сашек привез.

Брови Путилина взлетели вверх.

– Их два нарисовались, – пояснил Михаил, – один в холодной, а второго я к сожалению не нашел. Прямо таки испарился, но землю изрою, но разыщу.

– Ладно, докладывай.

– Года полтора назад девица Сергеева начала сожительствовать с работником той же мануфактуры, где работала сама. Жили они с полгода, рукоприкладства и пьянства со стороны Яковлева, фамилия первого, не было замечено…

– Так что ж ты его привез?

– Иван Дмитрич, – оскорбился Жуков, – и для порядка, и для снятия показаний.

– Хорошо, хорошо, – махнул рукой, – продолжай.

– Про отношения он сам пояснит, но по расспросам работников, живущих при мануфактуре, Яковлев жутко ревновал, сам оставил девицу.

– Что ж веди, – начальник сыска откинулся на спинку кресла.

Помощник не успел развернуться, как в дверь раздался громкий стук.

В кабинет четким шагом ступил дежурный офицер.

– Господин Путилин, – хорошо поставленным голосом произнёс он, – у почтово—телеграфной конторы на Почтамтской убит чиновник, и украдены казенные деньги.

– Отдохнули, – выдохнул низким голосом Иван Дмитриевич, – коляску!

Улица была освещена газовыми фонарями. Перед конторой стояла пролетка, рядом с которой угадывались несколько городовых, человек в форменной тужурке почтового ведомства и извозчик с окладистою бородою.

– Здравия желаем! – приветствовали Путилина полицейские, который в ответ только кивнул.

– Показывайте, что стряслось.

Начал приземистый городовой.

– Убит чиновник почтово—телеграфной конторы Александр Никифорович Евсеев, отправляющий сегодня вечером мешки с корреспонденцией. Разъездной железнодорожный почтальон отказался принимать почтовую денежную сумку. Господин Евсеев вернулся в контору на пролетке Самохина, – полицейский указал кивком головы на извозчика, – вошел с черного входа, там за углом, – манул рукою за спину. – Потом подошел господин Коробкин….

– Это я, – выступил вперед чиновник, перебив городового, – я видите ли был не в духе после преферанса и шел домой, живу здесь недалеко, в доходном доме Заешникова. Иду, а супротив конторы коляска…

…«И дернул меня черт сесть с этим подлецом за стол, – горячился Коробкин, – знал, что мошенник оберет меня, как липку. Нет, не позволю ему», – передразнил себя чиновник.

– А это что за невидаль? – вполголоса проговорил себе.

У дверей конторы возвышалась коляска, на козлах которой дремал извозчик.

– Какого черта торчишь здесь? – с неприязнью набросился на попавшего под раздраженное настроение.

– Так Александр Никифорыч изволили его ждать.

– Он же должен отправлять корреспонденцию?

– Так были там и воротились то ли печать наложить, то ли бумагу какую—то взять. Мне не ведомо. Да вот задерживается – больше часа жду.

– Целый час? – Коробкин аж присвистнул от удивления.

– Так точно.

– А что вход закрыт?

– Так они через черный вход пошли.

– Да—а—а, дела– с? – еще раз присвистнул чиновник и направился в обход здания. Через минуту он выскочил с диким бегающим взглядом.

– Быстрей за полицией, убит Евсеев, быстрей…

– … сам я остался здесь, пока не прибыли городовые. За время, пока я был один, никого не видел, – окончил рассказ Коробкин.